– Это приличный парень, – прошептала она. – Сегодня он приглашал Сидони в «Шато Роберваль»…

Полицейский припарковался у перегородки, служившей подпоркой для почтового ящика. Сидони, светясь от счастья, вышла из машины. Чтобы не нарушить траур, но оставаться при этом женственной, она переделала свое черное платье в элегантный наряд.

Она была поглощена этим занятием целую неделю, так как результат долго не мог ее удовлетворить. И только накануне она наконец вышла из своей мастерской с победоносной улыбкой.

– Покажись! – хором воскликнули Альберта и Жасент.

– Вы увидите завтра утром.

И они, вместе с Лориком, увидели. Черное платье было украшено под грудью светло-зеленой шелковой лентой, завязанной в широкий узел, концы которого свободно спадали. Круглый воротник такого же цвета подчеркивал V-образное декольте. Сидони смастерила также зеленый тюрбан, обмотав его вокруг головы и выпустив из-под него пряди своих темных волнистых волос, блестящих и шелковистых. Весь ансамбль демонстрировал гармонию прекрасного вкуса и подобающей при данных обстоятельствах сдержанности и нес в себе нотку оригинальности.

– Мама, папа, Журден хотел бы с вами поговорить! – воскликнула она, взбегая на крыльцо. – Я немного опоздала, потому что мы провожали мадам Прово в Сент-Эдвиж. Она устала. Его мать – по-настоящему очаровательная женщина.

– Хорошо, хорошо, – сказал Шамплен, чувствуя себя неловко. – Пусть заходит!

Оробев, Альберта поднялась и взяла своего супруга за руку.

– Я едва могу поверить, – щебетала Сидони. – Какая-то английская туристка на террасе «Шато Роберваля» спросила меня, где я купила такой наряд.

– Боже милостивый! – пришла в восторг Альберта. – У тебя не пальчики, а золото, детка.

Лорик осмотрел Сидони с ног до головы. Его взгляд задержался на ее лице.

– Ты накрасилась?! – возмутился он.

– Да нет же.

– Но у тебя красные губы.

Сидони сразу возненавидела брата за это замечание. Журден, который уже подходил к ним, все слышал. Он поспешил разрядить обстановку, поздоровавшись со стоящими под навесом родителями.

– Добрый вечер, мадам, мсье. Я хотел поблагодарить вас за то, что доверили мне Сидони на эти несколько часов. С вашего позволения я надеюсь, что проведу в приятной компании вашей дочери еще не одно воскресенье.

На какое-то мгновение он в нерешительности замолчал, глядя Шамплену прямо в глаза.

– Мы с Сидони запланировали официальную помолвку на сентябрь, – продолжал он. – В честь этого моя мама хочет пригласить вас в Сент-Эдвиж, к нам домой.

– Вот дьявол, а вы в полиции действуете быстро! – добродушно пошутил фермер. – В сентябре Жасент выходит за Пьера Дебьена. Черт, да нам нужно отметить вашу помолвку и их свадьбу в один день!

Альберта бросила на него угрожающий взгляд – он все еще продолжал ругаться.

– Папа, тебе должно быть стыдно! – сокрушалась Сидони. – Надеюсь, в будущем ты не будешь вечно намекать на профессию Журдена.

– Ничего страшного, – поспешил заверить молодой человек.

– Заходите же, выпьем по стаканчику вина из одуванчиков, его приготовила моя дорогая супруга. Сегодня у нас есть что отпраздновать.

Лорик пожал плечами и развернулся. Он отказывался выпивать с мужчиной, который покорил сердце его сестры. Он думал, что уже излечился от ревности, но чувствовал, что она снова им овладевает, ядовитая, гнетущая. Разозлившись на самого себя, он выбросил весь свой улов на навозную кучу.

Жасент, прислонившись к дощатой перегородке, которую она собиралась покрасить на следующий день, рассматривала свой будущий кабинет. На ней было платье из пряжи без рукавов и испачканный пятнами различного происхождения передник. Ее лоб блестел от пота; она убрала липнущие к вискам пряди волос. Пьер, в майке и холщовых штанах, сворачивал сигарету, сидя на колченогом стуле.

– Мы славно поработали. Здесь стало так чисто, что комната кажется шире, – сказал он. – Ты довольна?

– Не то слово: я на седьмом небе от счастья! Я уж было думала, что Сьюзен Валлис никогда не напишет, боялась, что она умерла. Вдобавок ко всему она берет умеренную оплату.

Пьер окинул помещение взглядом. Он тщательно смел веником все паутины и до блеска вымыл стены, полы и потолки. Стекла в окнах стали теперь такими прозрачными, что создавалось впечатление, будто их нет. В углу он установил раковину с водопроводом: даже на ферме Клутье такого еще не было.

– Хорошо, что я забрала деньги из банка во вторник, – сказала Жасент. – Наверное, у меня было предчувствие. Мне нужна будет ширма и довольно высокий диван – он послужит для осмотров. Из стола, который ты отполировал, получится сносное бюро. Пьер, мне не терпится принять первых пациентов.

– Я так рад видеть, как ты светишься от счастья. Я был настоящим идиотом два года назад, когда твердил о том, что тебе не нужно работать, что тебе следует только поддерживать порядок в доме. Я не понимал, насколько важна для тебя работа. Мы едва не потеряли друг друга из-за моих представлений о супружеской жизни. Пациентов у тебя будет много, хотя… если Матильда и доктор Фортен не отберут у тебя всех больных в округе!

– Да нет же, я все учла. Я открою кабинет 20 июля. Доктор Фортен выходит на пенсию в начале августа, а Матильда пообещала отправлять ко мне как можно больше народу. У нее нет специального образования, в отличие от меня. Пьер, если бы ты знал, какой счастливой ты меня делаешь!

Смеясь, она подошла к Пьеру, прижалась к нему, ласково погладила его темные кудри. Он обнял ее за талию и потерся щекой между ее грудей.

– Ты так приятно пахнешь, – прошептал он. – Люблю твой запах, особенно когда тебе жарко.

– Боже милостивый, ты совсем невежлив! Я мечтаю о том, чтобы освежиться и снять с себя эту одежду.

Он прижал ее к себе еще крепче, его рука проскользнула под ее платье. Его пальцы двигались по ее бедрам, поднимаясь все выше.

– Разденься, – тяжело выдохнул он, снедаемый желанием. – Наверху есть четыре милые комнаты и две кровати.

– Будь умницей, скоро время ужина. А если кто-то придет за нами!

– Дорогая моя, совсем недолго, – взмолился он. – Целый день я смотрел, как ты снуешь туда-сюда передо мной, почти обнаженная в этом своем наряде. Мы только целовались и ласкали друг друга. Я на пределе. Я хочу тебя!

Он поднялся, не убирая рук с ее талии, и затушил сигарету о поверхность плиты. Трепещущая, возбужденная, Жасент позволила ему увести себя на второй этаж. Посреди лестницы они остановились, чтобы обменяться страстным поцелуем, который лишь усилил их возбуждение.

Вскоре они упали поперек какого-то матраса – его стершаяся ткань была во многих местах порвана, и сквозь дыры проглядывали светло-бежевые пучки шерсти. Жасент возрадовалась тому, что в комнату сочился не яркий, а немного рассеянный, окрашенный пурпурным свет заходящего солнца. Пьер мигом снял с себя одежду. Он осыпал ее груди и живот поцелуями. Затем лег на Жасент и проник в нее, издав приглушенный стон. Изогнувшись, чтобы удобнее было принимать его в себе, Жасент обвила его бедра ногами.

Наслаждение его было молниеносным, страсть его разжигала запретная сторона их поспешного соития. Пьер любовался ею, когда она с затуманенным взглядом всхлипывала от удовольствия. Достигнув высшей точки наслаждения, он излил в нее свое семя.

– Можно было, правда же? – спросил он, покусывая ее за ухо.

– Да, пока что метод доктора Огино работает безотказно, – ответила она. – Скорее, Пьер, спускаемся. Мне показалось, я слышала какой-то шум.

Пьер спустился первым, что позволило ей немного привести себя в порядок. Жасент оказалась права: с угрюмым видом Лорик осматривал первый этаж.

– Привет! – крикнул ему Пьер. – Если ты пришел помочь, то здесь мы уже закончили. Мы пытались оценить оставшуюся часть работы наверху.

– Ага, я догадался, что вы были в одной из комнат, – ответил Лорик. – Мне нужно с вами поговорить, с тобой и Жасент.