- Об этом, мессир, надо было думать в тот момент, когда Вы бросали мне вызов, - степняк продолжал насмехаться. – С того момента в моем снаряжении ничего не изменилось. Я предпочитаю путешествовать в доспехах и с надежным клинком – Вы же в кружевной рубашке и с зубочисткой. Это Ваш выбор. Давайте уже приступим.

Поединщики вошли в круг. Степняк расслабленно двинулся вокруг юноши, обходя его «против солнца» и заставляя разворачиваться влево.

- Пока мы еще не скрестили клинки, мессир, напомните мне, за что Вы деретесь в этом поединке?

- За жизнь и свободу этих дам! И свою жизнь и свободу…

- Знаете, мне сейчас пришло в голову, что Вы мошеннически обозначили ставку, которой не владеете. С того момента, как карета въехала на эту поляну, ваши жизни уже принадлежат мне. Но я отвечу вам ставкой, которая мне тоже пока не принадлежит. Так сказать, зеркально… Как Вы там писали в ворованном сонете? «Страданье наслажденьем принимать»? Когда Ваша женщина отдается другому? Я исполню Вашу мечту нынче же вечером – Ваша Суровая Госпожа начнет свое рабское служение, сидя на Вашем лице…

- МЕРЗАВЕЦ! – с вибрирующим высоким криком, полным ярости, кавалер ап-Грие сделал молниеносный длинный выпад.

Точнее, он думал, что молниеносный…

Охотник за рабами скользнул влево-вперед и, разворачиваясь, плашмя приложился мечом по ягодицам юноши, не успевшего выйти из глубокого выпада. Тот совсем не мужественно взвизгнул и торопливо встал в позицию.

И атаковал снова. Гораздо изобретательнее и точнее. После короткой игры клинками кончик гибкой рапиры ткнулся в правое предплечье противника.

Но бесполезно щёлкнул по черному наручу.

- О, мессир, так гораздо лучше, - поприветствовал его успех работорговец. – Это перестает быть скучным…

Поединок продолжился, но очень скоро стало очевидно превосходство кочевника. Рипостное фехтование бесполезно при взаимодействии гибкой рапиры и прямого меча, но воин в черном скоростью запястья не уступал противнику, хотя его меч был значительно тяжелее. Он не отбивал гибкий клинок, а мягко отводил его в необычной манере. Казалось, клинок его меча приклеился к змеиному жалу рапиры, предугадывая каждое ее движение.

Однако фехтование это не только руки, и даже не столько руки – это ноги и выносливость. И вот тут профессиональный воин превосходил придворного кавалера даже не на голову.

Уже вскоре ап-Грие шумно дышал, и хотя рука продолжала щупать защиту работорговца змеиными по скорости уколами, выпады уже перестали быть столь глубокими и явственно запаздывали.

Но вот каблук его нарядных туфлей скользнул по прелым листьям. Кавалер лишь на миг потерял равновесие, но этого оказалось достаточно. Внезапно оказавшийся рядом степняк угостил его слева тяжелой оплеухой, а потом добавил «поплывшему» кавалеру рукоятью меча в лоб.

Глаза кавалера закатились, и он без чувств рухнул навзничь, широко разбросав руки и ноги. Его противник наступил каблуком сапога на лезвие откатившейся рапиры и вдавил во влажную землю. Лезвие треснуло с глухим звуком.

Работорговец обернулся к карете, из которой за поединком следило три пары женских глаз. Прямо перед дверцей он кончиком меча очертил грубый круг шагов примерно в пять.

- Отсрочка закончилась, дамы! – он издевательски отсалютовал мечом и вложил его в ножны. И резко, как щелчок кнута, рявкнул. – Ступайте в круг, рабыни!

***

Через несколько мгновений пленниц вытолкали из кареты и они встали перед рабским кругом. Девочки дрожали и цеплялись друг за друга, графиня пыталась сохранить достоинство, но смертельная бледность, залившая лицо показывала, чего ей это стоит.

После победы в поединке работорговец был настроен благодушно.

- Ноблесса, не тяните время, ступайте в круг. Подайте девочкам пример благоразумия.

- Бандит!

- А это Вы, ноблесса, зря. Будь сейчас на моем месте бандиты, вы бы уже валялись на спине с задранными юбками. Вонючий мужлан сидел бы на вашей голове и держал за ноги, пока его товарищ справляет свою нужду. Пока все его товарищи справляют свою нужду. - «наемник» никуда не торопился, разглагольствуя с явным удовольствием, празднуя победу. - «Лесные братья» считают такое развлечение своим неотъемлемым правом и обязательным продолжением грабежа: вскрыв кубышку у незадачливого путника, обязательно надо «ломануть мохнатый сейф» его спутниц. Не воспользоваться возможностью трахнуть безвозмездно беспомощную бабенку - это как не все деньги выгрести из кошелька жертвы. Кстати, я заметил, беспомощность придает женщине привлекательности: при грабеже без разбору употребляют и кривых и косых и дряхлых и увечных. А потом бандиты все равно привели бы Вас ко мне - через день, через три. Я купил бы вас троих, помятых и многократно использованных, за жалкую пригоршню медных монет. Но Вы выглядели бы гораздо хуже, чем сейчас, и ходили бы, с трудом переставляя ноги. Так случилось, что эти грубые граждане Империи ни разу не приводили мне девственниц...

- Ну и чем ты отличаешься от других бандитов? Насилуешь не сразу, а по вечерам?

- Браво! - работорговец издевательски зааплодировал. - А теперь ступайте в рабский круг...

Графиня нервно вскинула голову: «Никогда! Лучше умереть! Я никогда не войду в рабский круг! »

Работорговец рассмеялся.

- Сколько пафоса, ноблесса! Не важно, как Вы окажетесь в рабском кругу – добровольно или я брошу вас туда, как стреноженное животное. Из круга Вы все равно выйдете рабыней. Ваш ошейник нашел Вас.

- Убей меня, бандит!

- Прямо здесь и сейчас? Проткнуть мечом? Отрубить голову? Фу, это пошло, – степняк откровенно наслаждался своей властью. – Знаете, я могу убить Вас гораздо изощреннее. Представьте, я сейчас решу, что Вы мне не нужны. Слишком стары. Уведу Ваших свежих и юных спутниц, а Вас брошу. За ненадобностью. Вас найдут, Вы вернетесь в свет. И не пройдет и месяца, как Вам вслед кто-то уронит фразу: «Она оказалась слишком стара и уродлива для работорговцев. Они просто трахнули ее и бросили, как никчемную вещь». Представили? А потом кто-нибудь поднимет вассальное уложение и вспомнит, что изнасилованная женщина не может править феодом. И вот тогда гордая графиня ап-Цанага умрёт, превратившись в отверженную обществом одинокую нищую старуху.

Кровь бросилась графине в лицо.

- Я выбираю смерть! Я умру свободной женщиной!

- У Вас нет такого выбора, ноблесса. Так могло бы быть, но все решили заносчивые слова Вашего кавалера и данное мною обещание. - степняк проявил первые признаки раздражения. - Не испытывай моего терпения, рабыня. Ступай в круг! Я дал слово, что уже нынче ночью ты начнёшь свое рабское служение прямо над его лицом. И ты начнешь!

- НЕТ!

- Как знаешь, - преувеличенно спокойно ответил воин в черном, и взорвался движением, еще не окончив фразу.

В мановение ока графиня оказалась лежащей ничком, а шею ее придавливало колено воина. Свистнул в воздухе шелковый шнур, как живой обвивая запястья. Еще один шнур стянул локти. Меньше двух вздохов понадобилось охотнику за рабами на то, чтобы связать руки пленницы. Но это был еще не конец. Оседлав ее поясницу, он еще одним шнуром охватил ее щиколотки. Возникало впечатление, что шнуры в его руках возникают прямо из воздуха, как у ярмарочного фокусника.

Шесть вздохов – и беспомощная пленница замерла, мучительно выгнувшись вслед за запястьями, притянутыми к лодыжкам. Еще вздох – и он забросил рабыню в круг. Степняк даже не сбил дыхания.

- Ну что, курочки, вас так же упаковать, или сами войдете в круг?

Девчонки с рыданиями бросились в круг, где, унизительно извиваясь, неуклюже пыталась повернуться на бок их ошеломленная гордая наставница…

Прошло еще несколько минут и лесная поляна опустела.

***

- Да, я так все примерно и понял по следам на поляне, но никак не возьму в толк, зачем тебе понадобился этот глупый поединок и этот напыщенный кузнечик?

Степняк рассмеялся: "Ты тоже назвал его кузнечиком?"