— Тоня, можно я скажу тост? — встаёт со стула Катриновский Лёха, получает мой кивок и продолжает: — Хочу сказать спасибо родителям Тони за такую дочь!

Мама на меня бросает убийственный взгляд в этот момент. А я сижу и пытаюсь понять, что будет дальше. Мы ведь даже особо и не общаемся. Просто Макс и Катя — связывающие звёзды.

— Она настоящий друг, — продолжает говорить, — который всегда поддержит в трудный момент и придёт на помощь. Тоня, пусть у тебя всё будет и ничего за это не будет! Ура!

Неожиданно, конечно. Я салютую ему бокалом и улыбаюсь. И тут же слушаю новые тосты. Я слышу столько добрых слов, что у меня уже глаза на мокром месте, и посматриваю на часы, хочу уже выпроводить предков и танцевать.

— Тонь, я чуть инфаркт не получила, когда этот мальчик тост говорил, думала сейчас предложение тебе сделает, — шепчет мама на прощание.

— Нет, мам. Тебе это не грозит, он Катин фаворит.

Мама с облегчением вздыхает, а я смеюсь, воображая такой исход. Родители желают всем нам хорошо провести время и уходят в дом. Элеша сказала, что уложит ребёнка и мужа спать и вернётся. И сказала это так кокетливо, что вся мужская половина стола её взглядами до самого дома провожала. Вот кто истинный мастер пикапа.

Без родителей сразу становится намного веселее, уже окончательно стемнело, гирлянды красиво светятся под кронами, мы с девочками уже танцуем на стульях и предлагаем вообще переместиться на пристань и купаться. А народ ещё прибавляется, и в конце концов практически все в итоге пришли. И приехал даже Саша, сообщил мне, что они расстались с Ксюшей, а потом по традиции подарил мне кролика.

Первый раз он мне подарил кролика на мой день рождения в пять лет. Они тогда очень скромно жили, работы здесь не было, и подарок они себе позволить не могли, но в итоге, когда кролик выпрыгнул из корзины, затмил все подарки. Я забыла тогда обо всех игрушках и была самой счастливой. С тех пор он каждый год дарит мне кролика, а в конце августа я отдаю его им обратно. И следующим летом получаю нового маленького.

В двенадцать ночи в самый разгар веселья, когда мы уже, сидя на плечах у парней, сражаемся надувными презервативами и скидываем друг друга в воду, приезжает наконец мой брат с другом. Брат видит нашу вечеринку, слышит музыку и переговаривается с сестрой о том, что я уже точно выросла. А друг смеётся, что ожидал увидеть детский сад, а тут малина и нормальный такой движ.

К часу Лёха кричит, что сейчас приедет Макс.

Я уже раз сто за вечер успела на него обидеться и обратно разобидеться, поэтому мигом вылетаю из воды и бегу в баню, чтобы переодеться обратно и смыть потекшую тушь и все следы безудержного веселья.

Сквозь музыку всё равно слышу, как подъехала машина, и выбегаю навстречу. С водительского сидения вылезает Резо, а Макс выходит какой-то поникший с пассажирского. Смотрю, как он со всеми здоровается, и подхожу в конце.

— Тони, прости, что опоздал, приехал, как смог, — говорит как-то отрешённо.

Ощущение, что его насильно затащили сюда. Резо такой довольный подошёл к Ане, что у меня ощущение, что он здесь ради него, а не меня.

— Главное, что приехал. Хочешь торт с земляникой?

— Пойдём, — уже улыбается и зовёт меня к багажнику.

Я сразу оттаиваю и огибаю машину. Макс открывает багажник и достаёт мне сиренево-фиолетовый вейкборд. Я просто теряю дар речи.

— Это что, мне?

— Нет, блин, мне. Тебе, конечно. На твой рост и с ботинками твоего размера.

— Макс, — подхожу и обнимаю его, — я и не мечтала. Большое спасибо! Я в шоке!

В этот момент с пирса к нам подбегают мокрые Тима и Лёша.

— Брателло, ты чего так поздно?

— Вот так. Раньше не мог. А что у тебя с грудью? — спрашивает Макс, осматривая брата.

— Да это Тоня тигрица, — ржёт Чуриканов.

— Вижу, не скучала! Ещё раз с днем рождения! — Макс сразу же выпускает меня из объятий и идёт к Резо за стол.

Шиплю парням, что они придурки, и иду тоже к столу. Все натанцевались, накупались и снова голодные. Макс сидит рядом с моим братом и рассказывает ему что-то. На меня вообще ноль внимания теперь. Мой брат наполняет ему бокал и говорит, что надо расслабиться просто. Я предлагаю ему что-то положить, но всё безрезультатно, меня не замечает как будто.

Я переглядываюсь с девочками и показываю глазами, что это провал. Мой провал. Подходит Лёха, садится к Максу с Резо и спрашивает, что случилось. Музыку кто-то приглушил, и все разговоры за столом слышны.

— Да больная это такое устроила, просто жесть, братан, — отвечает Резо за Макса.

Мы с девочками делаем вид, что заняты своими разговорами, а сами стараемся ничего не упустить. Макс в это время опустошает свой бокал.

— Что на этот раз? — интересуется Лёха.

— Прислала ему фотку из ванны с вскрытыми венами. Он не мог до её предков дозвониться. Примчался к ней, а она в порядке. Прикинь?

Макс расклеивается ещё сильнее и лишь кивает. Мы с девочками переглядываемся с ужасом. Это же просто кошмар какой-то. Ну и Нина…

— Но она в порядке? А ты как, брат?

— Она не в порядке. Я пытался её вразумить, она накинулась на меня с кулаками. Знаешь, так не по-девчачьи, а что я ей сделать могу? Просто стоял и терпел, как она меня руками-ногами мутузила, — Макс постоянно запинается, прерывается, делает глоток и продолжает дрожащим голосом, — а потом она выскочила на балкон. Семнадцатый этаж, я манал это всё…

Где её родаки — не знаю. Несколько часов успокаивал, договаривался. Я уже не знал, что с ней сделать. В общем, её увезли, будут лечить.

Макс опирается головой на руки и так сидит поникший. Я сижу напротив сестры и брата и стараюсь сохранить лицо и не разрыдаться. Мне так за себя стыдно. Не спросила, сама надумала. Отчаянно флиртовала с его старшим братом, а теперь ещё и неизвестно, что он думает по поводу расцарапанной груди Тимофея. Катя меня под столом гладит по бедру и приобнимает. Ненавижу себя просто. И Нину эту ненавижу, больная наглухо. Теперь понятно, что его держало. И Тимофея ненавижу. Закусываю щёки, чтобы сдержаться. И в этот момент тишину и темноту разрывают фейерверки. Видимо, это сюрприз от папы. Вовремя…

Все вскакивают, хлопают, гудят, бегут к берегу посмотреть на фейерверк, а у меня в душе свой взрыв. Очень символично. Я уже не выдерживаю и даю волю слезам.

Умываюсь от слёз, переодеваюсь в повседневную одежду и иду искать Макса. Надо с ним поговорить и всё прояснить. Нет смысла страдать, когда он не знает о моих чувствах и мотивах. И нет смысла винить себя, ведь я не знала о его обстоятельствах.

Все мои гости сидят за столом и уплетают пирог. Элеша подала чай, все уже натусились, и сейчас очень уютная и спокойная атмосфера. Макса за столом нет. Резо мне говорит, что он на берегу.

Выхожу из калитки и вижу, как Макс сидит один на нашей пристани и курит.

— Хэй, бой, — подхожу к нему и сажусь рядом, даже облокачиваюсь на него.

— Тони, — устало говорит и в ответ приобнимает меня.

Смотрю на лунную дорожку и улыбаюсь, невероятный свет. Вспоминаю любимую картину своего брата «Ночь над Днепром» Куинджи. Практически точь-в-точь. Надо будет его позвать и показать.

Кладу голову к Максу на плечо, подтягиваю ноги и прикрываю глаза. Как же с ним хорошо… Как он вкусно пахнет. Так бы и сидела с ним всю ночь. Больше ничего не надо. Надо набраться смелости и извиниться. И открыться наконец.

— Макс, прости меня, пожалуйста! — быстро выпаливаю, чтобы не испугаться и не сдать назад, — прости, что не поговорила с тобой! Прости за Тима. Это было некрасиво, но ничего не было! Правда!

— Тони, забей. Всё нормально! — также устало произносит и приободряюще поглаживает по рёбрам.

— Значит, у нас всё хорошо?

— А у нас когда-то было плохо?

— Нет…

— Ну и всё. Забей. Сказал же.

Убедившись, что между нами всё нормально, я поворачиваюсь к нему навстречу и тянусь к нему, чтобы поцеловать. Застываю в паре сантиметрах от его губ, потому что не вижу никакой ответной реакции с его стороны.