О приближении армии Девлет Герая мы узнали от наших конных дозоров, которые шарились по округе, вылавливая татар и турок. Поэтому у калги крымского хана не получилось внезапно напасть на мою армию у Кефе. Когда тридцать тысяч крымских всадников приблизились, то мы их уже ждали построившись для боя. Сорок две тысячи русских пехотинцев, пять тысяч кавалеристов, пятнадцать тысяч казаков и десять тысяч калмыков. Ну, и артиллерия, конечно. Куда же без нее то. У армии крымских татар же пушек совсем не было. Огнестрельного оружия также имелось крайне мало. Вместо этого все татарские всадники имели луки и сабли на вооружение. На знатных всадниках были даже кольчуги. Но таких было немного во вражеском войске. Основная масса татар доспехов не имела.
Татарская конница атаковала с ходу, не вступая ни в какие переговоры. Впрочем, что еще можно требовать от этих разбойников и работорговцев. Им благородные обычаи войны были незнакомы. И они даже во время перемирия или переговоров могли внезапно напасть и ударить вас в спину. С такими кадрами хитровыделанными надо было держать ухо востро. И ждать от них любых подлостей. Поэтому моя армия не растерялась и оказала атакующим крымским татарам достойный отпор. Сначала заговорили наши многочисленные пушки. Потом к их басовитому рокоту подключились пехотные полки, посылающие в сторону вражеской конницы тучи пуль. В итоге, до нашей пехоты татары так и не доехали. Среди их рядов возникла лютая паника из-за очень серьезных потерь.
А потом по моей команде трубачи дали сигнал нашей коннице, которая ринулась в атаку. Да, я уже за эти месяцы довольно неплохо начал разбираться в тактике здешних войн. И теперь я совсем не такой нуб в военном деле, каким был раньше. И даже могу вполне осмысленно командовать армией в сражении. Конечно, у меня при этом всегда рядом есть советники. Опытные генералы, которые мне подсказывают, чтобы я уж совсем глупых приказов не отдавал. И знаете что? А мне начинает нравиться, вот так чувствовать себя настоящим, а не фиктивным главнокомандующим русской армии. Я даже начинаю понимать многочисленных королей Европы, которые сейчас сами водят в бой армии. Пока еще в Европе хватает королей-полководцев.
Да, вон хотя бы того же короля Швеции Карла Двенадцатого взять. Очень крутой военачальник, однако. Хотя здесь в 1694 году он еще совсем пацан. И не успел еще одержать кучу блестящих побед, которыми и прославился. Кстати, в Северной войне он и Петрушу не раз побеждал. Но потом его просто русские телами завалили, и он проиграл. Мда! Только в этой реальности не будет никакой Северной войны. И Россия в ней участвовать не станет. Потому что я так решил! И точка! А Карл, пускай, нагибает поляков, датчан, германцев и англичан с голландцами. И я ему при этом только аплодировать стану.
Повинуясь моему приказу, наша конница атаковала паникующих татар и погнала их прочь. Впрочем, меня это совсем не удивило. Я уже успел насмотреться на ногайцев. А ведь это те же самые крымские татары, только более дикие. Если в Крыму татары в большинстве своем начали вести оседлый образ жизни. Перестали кочевать и живут в городах и аулах. Хотя и до сих пор разводят лошадей и являются отличными наездниками. То вот ногайцы все еще являются настоящими кочевниками. Они как и их далекие предки постоянно кочуют по степи. Но тактика у этих двух видов татар совершенно одинаковая. Быстрый наскок конницы. Обстрел противника из луков с дальних дистанций. Потом когда враг сломлен, то быстрая атака кавалерии на его дрогнувшие порядки. И конечно же, при этом у татар должно быть обязательно численное превосходство над врагом. Это придает им смелости.
И в рукопашной схватке татары не очень сильны. Получив достойный отпор, они сразу же бросаются в бегство, которое часто переходит в панический драп. И это не только мои личные наблюдения. Все мои военачальники, которые когда-то раньше сражались с татарами, говорят об этом же. Слабы татары против русских в драке один на один. Не хватает им храбрости и воинского мастерства. И это сражение при Кефе не стало исключением. Татары и здесь очень быстро дрогнули и бросились в бегство. Нет если бы их тут на поле боя было побольше чем нас. То тогда бы все могло и не так сложиться. Но случилось так, как случилось. По сути своей эта татарская армия с самого начала была обречена на поражение. Луки и сабли против большого количества пушек и винтовок не рулят. Это даже мне понятно.
Наша конница преследовала крымских татар пару десятков километров. И многим из них удрать не удалось. В итоге, мы захватили в плен двенадцать тысяч человек. Уж что-что, а жизнь татары тоже любили не хуже турок. Поэтому в плен сдавались охотно. Надеясь на то, что их потом не убьют в плену. В принципе, нормально получилось. Потери убитыми и ранеными у татарского войска составили около десяти тысяч. Примерно тысяч восемь все же смогли удрать. Но они были сильно деморализованы таким жутким и быстрым разгромом. Что ни о каком продолжении сопротивления даже и не помышляли. К сожалению, Девлет Герая нам не удалось взять живым. Голову татарского полководца мне привезли калмыки. Жаль, конечно. Я думал за него выкупить много наших людей из рабства. Впрочем, у меня других пленных для этого хватает.
Кроме этого я еще и специально опустил несколько сотен пленных татар. Правда, перед этим им популярно объяснили, что русская армия сюда пришла всерьез и надолго. И что татар в Крыму ничего хорошего не ждет. А в подтверждение моих слов калмыки и казаки изрубили в капусту сотню захваченных в этом бою татар. И сделали это на глазах тех пленных, которых я хотел отпустить. В общем, напугали мы тех татар не по-детски, обещая устроить в Крыму массовый геноцид татарского народа. Да, каюсь! Это я придумал и взял на душу такой грех. Просто Восток же – дело тонкое. Тут уважают только силу. И если ты будешь мягко и дипломатично выражать свое мнение. То тебя вряд ли услышат. А вот если проявишь показательную жестокость. То восточные люди сразу же поймут серьезность твоих намерений. Поймут, что если ты сказал, что вырежешь их тут в Крыму всех под корень. То ты это, действительно, сделаешь недрогнувшей рукой. Ну, да, да! Я совершенно по варварски казнил тех пленных.
Да, это мой грех. И мне с этим жить. Но ради моей страны я и не на такие военные преступления пойду. И буду вырезать и жечь татарские села, уничтожая этот народ в Крыму. Конечно, мне очень не хочется доводить до такой крайности. Поэтому я и придумал эту хитрость с геноцидом. И во всеуслышание об этом объявил перед теми пленными татарами. Которым мои казачки и калмыки потом отрубили пальцы на правой руке. А затем отпустили их домой. Зачем пальцы отрубили? Так чтобы они больше не могли саблю или лук в руке держать. Впрочем, левые то руки у них были целыми. Да, и словам такого калеки люди в татарских селениях больше поверят. Это же наглядное подтверждение моей нереальной жестокости. Да, вот такая я расчетливая и кровожадная сволочь. А теперь можете меня презирать. А мне пофигу! Я же говорил, что ради своей Родины я и не такое сотворю. Если меня вынудят. Но я очень надеюсь, что мой страшный и кровавый фарс сработает как надо. А татары сделают правильный выбор. И все же побегут из Крыма, прихватив с собой своих женщин и детей. Я хотел посеять в их душах ужас и страх за свою жизнь и жизнь своих близких. И, да! Я тем отпущенным пленникам прямо сказал, что если татары из Крыма уйдут куда-нибудь на запад, на Балканы или в Турцию. То их никто преследовать не станет и даст уйти без крови. В общем, скатертью дорога, господа кочевники. Кочуйте отсюда куда подальше! Подальше от наших границ. Туда где вы нам больше гадить не сможете и совершать набеги на мои земли.
Защитники Кефе же, сидя в крепости все прекрасно видели. Видели как мы показательно разгромили большое татарское войско, не понеся больших потерь при этом. У нас в том сражении было только сто двадцать пять человек убито. А три сотни ранено. И большинство из них были казаками или калмыками. Все правильно. Они же пуленепробиваемых камзолов то не имели. А у моих солдатиков и кавалеристов они были. И очень неплохо защищали от вражеских стрел. Поэтому защитники города все взвесили, посоветовались и приняли решение о сдаче крепости Кефе. Правда, теперь уже их никто отпускать не собирался. Ну, вы же помните, что я свободу предлагаю только в первый раз? А потом уже только безоговорочная капитуляция или смерть. И в этот раз я от своих принципов отступать не собирался.
