Впрочем, я ничего менять не стал. Пусть будет красный. Нормальный цвет. Тем более, моим солдатикам не придется по кустам ползать, прячась от пулеметного огня, как это было в двадцать первом веке. Тут никто бойцов не прячет. Все, наоборот, стараются их одеть по ярче. Чтобы издалека было понятно, кто это там наступает. Тут солдаты больше на клоунов похожи в своих пестрых и ярких мундирах. Поэтому мои не будут сильно выделяться на общем фоне. Да, и красные мундиры довольно стильно смотрятся. И тут мне в голову пришла забавная мысль. Значит, англичане, которые всегда так гордились красными мундирами своих солдат, просто экономили на снабжении своих войск. Одевая их в самую дешевую красную ткань. Да, англосаксы – они такие. Прижимистые.

Кроме красного пуленепробиваемого мундира теперь наши пехотинцы носили нормальные штаны. Из льна. Тоже красные. Никаких обтягивающих гейских чулков не было. Этого в моей новой армии точно не будет никогда. Как и нелепых белых париков с непрактичными женскими туфлями на высоком каблуке-платформе, имеющими блестящие пряжки. Нет, мои солдаты все получили нормальные и крепкие сапоги из черной кожи, похожие на укороченные кирзачи, в которых я когда-то ходил в армии. Кроме пуленепробиваемого камзола у солдата еще имелась белая льняная рубаха. И летняя гимнастерка красного цвета. Сам то шелковый камзол был довольно плотный и теплый. Поэтому его можно было носить в прохладную погоду как верхнюю одежду. Для сильных зимних морозов солдаты обеспечивались теплым нижним бельем, меховыми шапками и овчинными тулупами. А вот летом теперь русские солдаты ходили в легких гимнастерках. А пуленепробиваемые мундиры одевали только для боя. Ну, а во время марша сворачивали и несли по походному как какую-нибудь шинель. Или приторачивали к ранцу. Образ русского пехотинца дополняла вполне европейская треуголка черного цвета. Такие головные уборы были довольно популярны в Европе и очень практичны. Вот вы думаете, а зачем это надо было делать обычную широкополую шляпу такой странной формы? А все просто и практично. Так вода будет во время дождя стекать не во все стороны, а только в три выреза на треуголке. Вот и весь секрет. Кроме этого все русские солдаты в обязательном порядке имели белый кожаный ремень с портупеей, на котором висели штык-нож в ножнах и два кожаных подсумка для боеприпасов и других полезных мелочей. А для переноски остального имущества солдат теперь еще имел непромокаемый кожаный ранец.

Глава 6.

Вопросы флота.

– А вот это, государь, есть наша главный гордость восьмидесяти-пушечный линейный кораб «Москва»! – с заметным акцентом торжественно произнес Франц Тиммерман, указывая на огромный и величественный корабль, стоящий на стапеле Воронежской верфи.

– Да, красавец! – сказал я, оглядывая этот большой линейный корабль третьего ранга. – Он выглядит почти готовым. Когда вы его будете спускать на воду?

– Через месяц, Петр Алексеевич! – ответил Тиммерман, немного подумав. – Думаю, что успеть закончить его к этой времени. Работы там не есть много осталось.

– А что с другими кораблями нашего флота? – спросил я, осматривая всю остальную верфь.

– Четыре кораба четвертый ранг «Архангел Гавриил», «Архангел Михаил», «Апостол Петр», «Святой Георгий», иметь на борту по сорок два пушка каждый, уже спущены на вода! – Бодро отрапортовал мой собеседник. Еще три достраивають. Линейный кораб «Апостол Павел» на шестьдесят четыре пушка тоже спущен на вода на прошлый неделя. Кроме этого из двадцать шесть галер готов уже восемнадцать. Также построен четыреста двадцать пять струг.

– Изрядно! – обрадовался я, покосившись на своего собеседника. – А лес то хоть нормальный вы при строительстве использовали? Не сырой?

– Как можно, государь? – обиделся Тиммерман, а потом продолжил, коверкая слова от волнения. – Я прекрасно знать, что из сырой лес нельзя кораб ладить. Это есть брак. Плохой работа. А я всегда делать очень хороший работа. Я есть мастер корабельных дел. Мы целый год здесь лес сушить в специальный сарай. Лес хороший получиться. Корабли с него долго вам служить. А не сгнить через два год.

– Ладно, ладно верю! – выставил я перед собой ладонь правой руки в примиряющем жесте. – Значит, говоришь, что флот будет готов в срок?

– Я подтверждать, что это так! – закивал согласно мой собеседник.

А я смотрел на все эти корабли, те что строились сейчас и были уже построены к этому моменту, и вспоминал каких нервов мне это стоило. Чтобы здесь все, наконец-то, нормально заработало. И почему тут всем сейчас заправляет голландец, коверкающий русские слова, а не какой-нибудь русский боярин? Ну, а кому еще доверить то такое ответственное дело, как строительство моего военного флота? Нет, я пытался идти на компромисс с матушкой и ее окружением, которое иностранцев не очень любит. Ну, еще бы! Ведь профессионалы из Европы оттеснили всех этих вороватых и родовитых бояр от царской кормушки. И это им совсем не нравилось.

Тут же такие интриги начались, когда я стал искать главу Корабельного приказа, который недавно создал. Что просто туши свет, бросай гранату. Мне нужен был флот. Вот специально для его постройки и дальнейшего снабжения я новый Корабельный приказ и замутил. И начал искать человека, который и станет там за все отвечать. И по настоянию маменьки и ее бояр я назначил главой Корабельного приказа думного дворянина Протасьева Александра Петровича. Этот тридцатичетырехлетний мужчина казался мне смышленым и разбирающимся в корабельном строительстве. Однако, дело, порученное ему, он чуть было не завалил. Хорошо, что я держал на контроле строительство флота и быстро узнал. Что Протасьев вымогает взятки у поставщиков леса и строительных подрядчиков. Он также за те самые взятки допустил строительство кораблей из сырого леса. И это могло потом привести к катастрофе. Такие вот бракованные корабли сгнили бы очень быстро и начали протекать. И, получается, что огромные средства, выделенные на строительство моего флота, просто бы пропали. Но хорошо, что мне об этом вовремя доложили. Пока не стало поздно. Пока большая часть средств еще не была потрачена в пустую.

Следствие по горячим следам выяснило все неприятные эпизоды, которые творились на Воронежской верфи. Все виновные были арестованы и осуждены мною лично. А судил я этих людей строго, но справедливо. Вообще-то, за такое наглое воровство у своего царя я вполне мог бы Протасьева и всех его подельников казнить. Но я оставил им жизнь, конфисковав все их имущество и направив на бессрочную каторгу на золотые уральские рудники.

А матушка меня еще просила за Протасьева. Чтобы я был с ним помягче. Типа, поругал и сослал куда-нибудь на поселение в Сибирь. И не простым зэком, а каким-нибудь чиновником. Нормально они тут устроились? Проворовался или еще как-то провинился перед правителем. И тебя ждет довольно мягкое наказание. Это, конечно же, для представителей здешней элиты. Простолюдинов то беспощадно карали и за меньшие проступки. А аристократов почему-то вот так мягко отправляли всего лишь в почетную ссылку. Из которой они потом еще и вернуться могли. Нормально так да? А вот хрен им по всей морде! С нарушителями законов и трудовой дисциплины я буду бороться очень жестоко и беспощадно. Пора приучать зажравшуюся элиту, что надо дело делать, а не всякой хренью заниматься. А если ты не способен, то и не лезь к корыту. Кормушка не резиновая. Воров и дармоедов я кормить не собираюсь за свой счет.

В итоге, этого скандала мне удалось малой кровью продвинуть на пост главы Корабельного приказа голландского корабельного мастера Франца Тиммермана, про которого я знал, что этот человек будет моим верным соратником и помощником. И он, действительно, профессионал в строительстве кораблей. И станет работать честно и добросовестно. Тем более, что он в другой истории и так занимался строительством флота для Петра Первого. И очень неплохо с этим справлялся. А значит, и сейчас дело, порученное ему мной, не завалит как этот жадный идиот Протасьев. И голландец меня не подвел. Меньше чем за год он наладил работу Воронежской верфи и начал спускать на воду новые корабли для моего флота. И вот сейчас я наблюдал результат его бурной деятельности. И он мне нравился. Надо будет Франца Тиммермана как-нибудь поощрить. За его выдающийся профессионализм.