Иван нашел в рюкзаке галеты, потом прополоскал рот от оставшейся трубочной горечи и пошел не спеша к собаке. Пёс настороженно вскочил, хотя дружелюбно поднятый хвост говорил о его намерении узнать, с чем к нему идёт незнакомец. Иван сел в двадцати шагах от него и протянул руку. Пес, склонив морду и принюхиваясь, подошел ближе. Он был молод и худ, помесь дворняги и лайки странной коричневой окраски. От Ивана наверняка тащило дымом, но псу было все равно, он принюхивался к еде.Умные коричневые глаза смотрели то на руку, то на искусителя. Наконец, выказывая хвостом свое дружелюбие и приблизившись на расстояние шага, он схватил галету и отскочил в сторону, Иван рассмеялся. Поблизости все так же никого не было, пёс никого не интересовал. Скорее всего он был из ближайшего поселения. Иван встал и свистнув, пошел обратно, пёс, виляя хвостом, не спеша направился за ним.

Клим шел от опушки леса, таща сухие ветки. Пёс, увидев второго человека, остановился поодаль и негромко гавкнул.

– А это что за зверь? – Клим бросил сучья в костровище – он идет с нами?

– Вероятно. Он выследил нас и придется взять его с собой. Думаю вот, как его назвать, есть два варианта. Ванька или Клим.

– Но но! Назови его лучше Дружок.

Иван использовал шанс по полной.

– Клим, собаки видно не твоё. Если он не сбежит, назову его Алтай.

– Только его нам не хватало – Клим посматривал на пса с неудовольствии – Ты прямо таки притягиваешь к нам находки, Иван. Его придется кормить, зачем он нам.

– Пусть идёт, проголодается – я поделюсь – Иван кинул галету псу.

– Как знаешь.

Они наскоро пообедали, пёс сидел и спокойно наблюдал за людьми, высунув розовый язык и изредка поскуливая.

Клим развел костер и побросал в огонь какие то тряпки.

– Избави бог нас от дурных новостей и дальнейших, ненужных попутчиков. Собираемся, мы здорово отстаём от графика. Эй, пёс!..

Тот вскочил, словно понял, что обращаются к нему и приблизился, нагнув голову, готовый удрать при малейшем подозрении в дурных намерениях. Иван свистнул ему, призывая быть спокойным и затянул рюкзак. Клим сходил к озеру и залил костер.

– Иван, смывай уголь с лица и пошли, нам пора.

Иван чертыхнулся, смыл со лба грязь и закинул за спину рюкзак. Пёс поднялся и печально заскулил, предчувствуя одиночество. Клим обернулся и свистнул.

– Алтай! Как тебя там, пошли, так и быть, берём тебя в команду. Вперёд, салага!

Пёс гавкнул и побежал слегка сбоку и впереди от них. Они сошли вниз, к озеру и обойдя его по берегу с северной стороны, снова углубились в лес. Пёс бежал рядом, решительно охраняя хозяев от возможных врагов или от его голодных сородичей.

16 : 31

– … Дорога кончится у колонии, дальше придется идти по лесу. Нам надо до семи, край – пол восьмого найти привал, в горах темнеет быстро, закатилось солнце за вершину и всё, тьма.

– Что за колония, зона?

– Нет, не совсем. До войны здесь была командировка, зэки лес валили, небольшой совсем пункт был, потом его закрыли. Три, четыре барака, все уже заросло лесом.

– Давно закрыли?

– Тогда же, перед войной. Сказочники рассказывают, что это Медвежья гора виновата, она там действительно рядом, в пяти километрах. Но на самом деле это землетрясение, в 38 м толкнуло, командировка и развалилась. Её отстроили и опять толчок и только тогда бросили. Место жутковатое, как и все, что брошено людьми. Думаю даже, что наш бедолага без головы был с командировки, надоело лес валить, он и ушёл.

Они шли заросшей низким лесом долиной между двух хребтов, узкая, как веревка дорога все ещё была жива, Алтай бежал с ними и порой недоуменно гавкал, спрашивая, зачем они ушли так далеко.

– Клим, как ты думаешь, можем мы найти какие нибудь следы Назарова и Простых, костер или стоянку?

– Мы уже ищем их – но пока ничего. Были бы следы, я бы нашёл. Сейчас, с собакой, это даже проще, Алтай наверняка учует следы чужих. Пока ничего и это плохо.

Иван догнал Клима.

– Почему?

– Да потому, что возвращались они не по этой дороге, они шли лесом, напролом.

– Есть другая дорога? Они искали её?

Клим глянул вскользь на Ивана, сплюнул.

– Нет никакой другой дороги. Просто они не пошли по ней и всё, почему, вот вопрос. Они пошли через лес и почти заблудились, но Простых все таки вывел их, в каком бы состоянии он не был.

– Клим, почему они свернули с дороги, может они чего то испугались? – голос Ивана выдавал его некоторое смятение.

– Думаю, они просто забыли про нее. Они даже не вспомнили, что у них есть палатка и все остальное, провиант, рации… Я и сам ничего не понимаю.

– Думаю, это Медвежья гора. Все просто.

– Николай не мог пойти туда, если только он не свихнулся раньше. Я же тебе говорил, восхождение совершается в одиночку.

Иван поправил ремни, подбросив рюкзак.

– Я помню это. Но почему это так?

– Не знаю. Это правило и его не нарушают. Когда сильно трясет не ходят, это понятно и даже сразу после не ходят тоже. Гора становится как бешеная.

Иван замолчал, переваривая неутешительную информацию.

– Мы успеем до темноты пройти колонию?

Клим посмотрел на часы.

– Может быть. Но в любом случае мы сегодня пойдем дальше, даже если придется час идти в темноте. Никто и никогда не останавливался на ночь в бараках, факт.

– Клим, у них было ружьё – зачем?

Клим махнул рукой.

– Николай всегда брал обрез, он его любил. Он нашел его в тайге, в каком то схроне. Никому не говорил где, даже мне. А мы были между прочим корешки.

Слева от дороги потянулась речная трава, Алтай вдруг сорвался с места и кинулся в кустарник. Раздался треск крыльев и из кустов вылетела перепуганная дикая утка, Алтай гавкнул пару раз вслед и победно вернулся в строй.

– Молодец, Алтай, жаль, что не поймал – Клим свернул к берегу крошечной речки – Перекур пять минут, разрешаю оправиться и людям и собакам.

Он нашел твердый пятачок и сняв куртку с майкой освежил худое тело водой. Иван послушно последовал его примеру, но без всякого удовольствия. Алтай лакал воду, посматривая в сторону камышей.

– Клим, что это за наколка у тебя такая хитрая. Чеснок, да ещё на спине?

Клим выпрямился, вытираясь докрасна майкой.

– Я, Иван, человек без корней, перекати поле, мало ли куда могу попасть. А чесночок, сам знаешь, очень полезен.

– Понял, но почему же на спине? Резоннее на груди колоть, красивее и ближе к сердцу.

Клим одел майку и задумался.

– Так то оно так, Иван. Но как показывает опыт, темные люди чаще всего нападают со спины.

19 : 07

Лес темнел. Красное солнце путалось в ветвях, падая за гору, в вершинах крон тяжело дышал темный ветер. Все трое устали, собака тоже, Иван скармливал ей свое печенье, обещая вполголоса тушёнку. Клим неодобрительно качал головой. Они вышли на прогалину, лес когда то был здесь вырублен, потом горел, торчали обугленные, затянутые травой пни. Вдалеке снова был лес, выросший относительно недавно, невысокий и редкий. Дорога, вливаясь на поляну, растворялась в ней и ей же завершалась. Ивану стало жаль её, клубок закончился, дорога верно отслужила им, сколько смогла.

– Бараки. Не люблю это место – Клим брезгливо сплюнул.

Он погладил приунывшего пса и сунув руки в карманы, оглядел впереди стоящий лес. Иван смотрел туда же, но ничего необычного не видел.

– Где же нам лучше пройти, Иван? Справа чащоба, слева лощина. Там и там я ходил. Но можно конечно и через бараки, так короче.

С деревьев начали срываться летучие мыши, пугая пса истеричными пролетами над его головой. Клим решил.

– Идём через бараки, все же интересней. Думаю, ещё полчаса в темпе и ночёвка.

– Потерпим. Верно, Алтай? – пёс заворчал.

Подлесок был завален хрустящим, мелким осинником, весь он был какой то неуютный, в паутине, неожиданных ямах и корягах. Видно было, что всё это наросло здесь после спила первого, живого леса, наросло вопреки и без охоты, словно по принуждению, горело, снова вырубались и снова лениво проростало, влево и вправо, некрасиво и без гармонии. Это был и не лес, а запущенный людьми сад. Следом появились первые приметы ушедшей отсюда невольной жизни – черные бочки, по верхние обручи вросшие в землю, непонятные остроконечные шесты, торчащие вертикально из земли, пара заросших кустарником фундаментов, сгнившее тележное колесо и наконец среди кривых деревьев, как странные, лесные звери, показались черные срубы бараков. Клим спешно шел мимо, выбирая маршрут наугад, Алтай тревожно принюхивался, ловя воздух с их стороны, Иван жадно вглядывался в тени прошлой, непонятной жизни. Падающее солнце все ещё скупо освещало стены без крыш, черные окна и обвалившиеся столбы крылец. Из каждого барака, а их Иван насчитал пять, росли деревья, словно посаженные в гигантские кашпо. Когда последняя постройка, огромный параллепипед без одной из торцевых стен, по видимому склад, осталась за ними, солнце упало за хребет и сразу стало вполовину темнее.