— Вон у тех страшных построек.

И двигаю вперёд, не оглядываясь на некоторых.

Страшными постройками оказывается очередная детская площадка. Правда, выполнена она не в стандартном стиле а-ля «на зелёных трубах жёлтая качелька с синей спинкой», а, можно сказать, это самый настоящий образец русского деревянного зодчества. Все постройки сложены из цельных брёвен, даже лавки и урны под стать.

— Туда, — говорю Нику и направляюсь к избушке на курьих ножках.

— Ого, Бочаева, да мы прямиком к твоему жилищу вышли.

Так, он опять?!

— Ещё одно слово, Дряхлый, — произношу убийственным тоном.

— Да ладно-ладно, не зверей. Пойду обследую помещение.

Ник взбирается по деревянным перекладинам внутрь, а я решаю проверь снизу. На первый взгляд никаких котов не видно, разве что за куриными ногами нет обзора. И вот нет бы мне нормально обойти и заглянуть с другой стороны! Куда там! Я какого-то хрена решаю сунуть голову в просвет между этими чёртовыми деревянными лапами! И всё, кобздец! Снейпа не нахожу, зато позорно застреваю так, что ни туда ни сюда.

Да вашу ж мать!

— В избе нет, — спрыгивает, судя по звуку, Ник. А потом он замечает картину «Великое фиаско Светланы Бочаевой» и выдаёт: — Ох, ё!

— Только попробуй сфоткать, — рычу я. — Убью!

— Да я как бы и не собирался. Только вот я тут не один, сейчас детишки заметят, набегут и разлетится твоя задница в серебристом платье по всем каналам малолеток.

— Млин, сделай что-нибудь! — ору фальцетом и в панике начинаю колотить деревяшки руками.

Ник пытается помочь, потянув меня за волосы, но делает только ещё хуже.

— Ай, придурок, оторвёшь!

— Наращённые, что ли? — брезгливо осведомляется мой мучитель.

— Мозги у тебя наращённые, Дряхлый!

Ник бурчит что-то нецензурное, но экзекуцию прекращает. А потом у него появляется новая идея:

— Короче, ты с этой стороны тащи, я с другой толкать буду.

Он обходит избушкины ноги, приседает на корточки и оказывается со мной буквально нос к носу.

— На счёт три, — командует Ник. Раз, два, три!

И со все дури давит мне на лоб и подбородок. Чёрт! Что же так больно-то!

— А-а-а! Хватит! — останавливаю я его.

Ник хмурится, недовольный провалом, а потом вдруг произносит загадочно:

— Слушай, Бочаева, ты же изначально в клуб направлялась?

— Да, и что?

— Ну как это что, у тебя, по идее, должен быть такой слой штукатурки, что, если от неё избавиться, ты аккурат в щель пройдешь, ещё и место останется.

— Иди в *опу, Дряхлый! — рычу я, кипя от злости и очень досадуя, что не могу влепить придурку по морде.

У меня тут глобальный пипец, а ему бы только прикалываться!

— Не самое безопасное пожелание, учитывая твою позу, — продолжает издеваться этот гад. — Но начнём мы, пожалуй, не с таких радикальным мер.

Что?! О чём он вообще?!

Не успеваю я опомнится, как Ник наклоняется и самым наглым образом целует меня в губы.

Старицкий! Меня! В губы?!

Какого хрена?!

Сама не понимаю, что за внутренние резервы во мне активизируются, но вылетаю я из этой долбанной расщелины в ту же секунду, словно пробка из бутылки шампанского.

Ободранные уши горят огнём, щёки тоже пылают, только совсем от другого, зато задница охлаждается в сугробе, компенсируя общую температуру тела. Я же негодующе хватаю ртом воздух и, направив указательный палец в сторону Старицкого, пытаюсь выразить всё, что думаю о его поступке:

— Ты! ТЫ!!!

— Да я, я, — лыбится Ник. — Но сработало же!

— Придурок! — вскакиваю на ноги и чешу вперёд, не разбирая дороги. Мне даже на кота в этот момент плевать, настолько я возмущена.

Ник вскоре догоняет меня, но заговорить не пытается, просто молча выдёргивает телефон и утыкается в экран. Правда, потом всё же подаёт голос:

— Снейп драпанул со двора, теперь где-то за домом.

Мы снова выходим на оживлённую улицу. Прохожие окидывают меня заинтересованными взглядами, ещё бы, такое чучело в дурацкой одежде и с лохматыми волосами, но мне уже по барабану, найти бы кошака, а потом я избавлюсь от всё этой красоты, правда, причёску уже, похоже, не спасти.

— Вон он! — вдруг истошно орёт Старицкий и, быстро всучив мне в руки пакеты, делает рывок вперед.

Я тоже замечаю нашего беглеца. Снейп растерянно мечется между прохожими, останавливаясь перед каждым, будто выискивая настоящего хозяина, а не подделку, вроде нас со Старицким.

Главное, он нашёлся! Господи, наконец-то!

Ник уже склоняется и протягивает руку, чтобы схватить кота, а я предвкушающе потираю ладошки, как вдруг в небе разрывается петарда, и грохот заставляет Снейпа вздрогнуть и сигануть со всех ног в кусты. Да что б этих пироманов!

Бегу за Старицким, тот – за Снейпом, Снейп – снова в какой-то двор. Хотя нет, это не двор, а какой-то тёмный закоулок со старыми гаражами и мрачным долгостроем. Темнотища тут, хоть глаз выколи, разве что луна немного подсвечивает редкие деревья и стены с чёрными провалами окон.

Приходится притормозить, чтобы не переломать ноги и дальше ступать более осторожно. Я даже начинаю жаться ближе к Нику, временно позабыв о его недавней выходке, настолько тут жутко.

Не сразу, но постепенно глаза привыкают к темноте, я даже начинаю различать кирпичную кладку и какие-то кусты. Правда, черного кота разглядеть при таком освещении все равно будет проблематично.

Но! Я вовремя вспоминаю про «погремушку» в виде сухого корма. Тут же достаю из пакета коробку и начинаю интенсивно греметь ею, напоминая шамана с бубном. А для пущего эффекта напеваю «кис-кис-кис» почему-то на мотив песни «джингл белс».

— Слушай, — прерывает меня Старицкий. — Походу, твоя серенада зашла нашему котику. Судя по карте, он где-то тут. Наслаждается твоим выступлением.

И словно в подтверждение его слов, где-то впереди раздаётся душераздирающий вопль кота. А следом — чей-то придурковатый смех и бранная речь.

Быстро идём на звук и за поворотом обнаруживаем компашку каких-то то ли нетрезвых, то ли обкуренных малолеток в количестве трёх индивидуумов. И в руках одного из них наш Снейп! Кот вырывается и царапается, орёт как потерпевший, но отпускать его никто не собирается.

Пацаны — явно школота, но ростом уже выше меня, так что подзатыльником тут вряд ли можно отделаться.

— Кота отдайте, — храбро говорит Ник. — Это наш.

— Был ваш, стал наш, — тянет один из парней. И двое его дружков начинают ржать, как кони.

— Вы там чё-то пели, — булькая от смеха, говорит другой отморозок. — А теперь танцуйте! Если нам понравится, может, и отпустим вашего Мурзика.

Ох, зря они так. Я всё ещё злющая после долбанной избушки, и меня уже так заколебала вся эта погоня, что чувство страха отваливается напрочь:

— А жирно вам не будет?! — выхожу я вперёд и ору истерично: — Быстро вернули кота, пока я полицию не вызвала!

— Ой, как страшно, — снова ржут эти отморозки. — Сиреноголовый, мля, чуть перепонные барабанки не лопнули.

Один из парней угрожающе делает шаг в нашу сторону, и Старицкий тут же задвигает меня за спину и принимает боевую стойку. Нет, в способности Ника драться я не сомневаюсь — Лидкин Костя же дзюдоист с какими-то там поясом, и лучшего друга он неплохо поднатаскал, но только сейчас отморозков трое, а Ник один. Хотя… Есть же ещё я! Эх, жалко сумочка с газовым баллончиком осталась в машине, не каблуками же от сапог обороняться, другого оружия у меня всё равно нет. Или есть?

— Ну-ка отвалили! — выскакиваю я вперёд, тыкая в парнишу стальным «креплением» хвоста из секс-шопа.

Его я заметила еще когда доставала коробку с кормом. Старицкий, выходит, не шутил про те самые покупки.

— Воу-воу! — отскакивает пацан назад. — Тётя, без нервов. Убери нож, мы же пошутили.

Эм… Нож?! Ну, хотя… В общем-то, отблеск металла в свете луны действительно даёт похожий эффект. Тем более детишки в неадеквате, хрен поймёшь, что за муть у них перед глазами.