— Ну и как его искать в этих зарослях? — бурчит Ник. — Тут хуже, чем с ёлками.

— Может, сосиски распаковать? На запах сам прибежит.

Но сосиски остаются не у дел, потому что, о чудо, над нашими головами раздается протяжный «мявк». Синхронно со Старицким задираем головы и понимаем, что стоим мы под раскидистым деревом, а на нём… та-дам! — наш дорогой котик.

— Ну наконец-то! — не сдерживаюсь я от радостного возгласа.

— Чего наконец-то?! — вырывает меня из грёз недовольный голос Старицкого. — Он так-то там, а мы здесь.

— Ну так полезай, — начинаю раздражаться я. — И не говори, что не умеешь, всю яблоню в нашем дворе изломал.

— Когда?! В десять лет?!

— Ну так… Интеллект за это время не изменился, может, и с другими способностями все на том же уровне.

— Сейчас сама за ним полезешь! — угрожающим голосом произносит Ник.

Понимаю, что перегибаю, и спешу исправить ситуацию.

— Ладно-ладно. Я просто… эээ… в тебя верю. И это… давай уже быстрее, а то сам же наверняка опаздываешь. Не только мне в клуб надо.

Ник, как нарочно, долго ходит под деревом и присматривается к веткам. Потом, наконец, расстёгивает куртку, снимает, чтобы не сковывала движения, отдаёт мне и, аллилуйя, лезет на дерево.

А кот, мать его, пятится от него!

— Снейп, скотина, — ору я снизу. — А ну, стоять на месте!

— Твои ласковые интонации его еще больше пугают, — язвит Ник. И уже коту: — Кис-кис-кис.

Блин, надо было хоть приманку с собой взять, колбасы же полно! Теперь я уже не дотянусь, разве что Нику снова слезать.

Или… Точно! Буду шелестеть и благоухать колбасой снизу.

Тут же расчехляю сервелат и тычу им вверх, напоминая в этот момент статую свободы.

— Ням-ням, Снейп. Слезай, получишь вкусняшку, — завлекаю я кота, будто тот что-то понимает на человечьем.

Ник тем временем медленно, но верно двигается к коту, а тот всё пятится и пятится от своего спасителя. Вот мелкий засранец!

И я не выдерживаю: подбираю с земли какую-то палку и кидаю в оборзевшего кошака.

— Ай, Бочкина! — орет Ник. — Какого хрена ты творишь?!

Ой, подумаешь, палка рядом с ним пролетела. Ну не попала же.

— Я тебе помогаю, вообще-то, — оправдываюсь я.

— Помогаешь сдохнуть?

Беру вторую палку и снова запускаю в Снейпа. Йу-ху! В этот раз точно в цель. Кот с обиженным мявком подпрыгивает на месте и чешет прямиком к Нику. Правда, опомнившись, снова пытается дать заднюю, но Старицкий успевает схватить его за лапу и потянуть на себя. Мда, зрелище не для слабонервных: Снейп упирается, кусается и царапается. При этом на весь двор раздается рычание, шипение и злобное мяуканье, всё это вперемешку с отборной бранью Старицкого!

В итоге битва заканчивается в пользу Ника, и он спускается вниз весь истерзанный, но с пойманным, наконец-то, котом.

— Только глаза больше не три, умник! — предупреждаю я Старицкого, протягивая ему куртку и забирая взбесившегося Снейпа.

И понимаю страшное:

— Это не тот кот! Ошейника нет и одна лапа на кончике белая.

— Что?! — выпадает в осадок Ник. — Да я из-за него всю кожу на руках содрал, пока слазил! И он же меня всего исцарапал! Ради чего?!

— Да что б вас всех блохастых! — выдаю я вопль отчаяния и отпускаю самозванца на волю.

Старицкий с тоской смотрит тому вслед, а потом выдает:

— Зря. Надо было забрать как запасной вариант.

В ответ просто одариваю его убийственным взглядом, не желая спорить, и снова утыкаюсь в экран.

***

Телефон постоянно выскальзывает из безразмерных рукавиц, а морозить пальцы мне больше не хочется, так что с чистой совестью я протягиваю телефон Нику:

— На, теперь ты за навигатора, у меня лапки.

— Ну ок, — соглашается Ник. — Нам туда.

И тащит меня в направлении мусорных контейнеров.

— Фу! Только не говори, что придётся ковыряться в объедках, — с ужасом произношу я.

— Ладно, не скажу. Тем более, ты и сама уже догадалась.

Да млин!

Подходим ближе и видим, как во всей этой массе синих пакетов роется самый настоящий бомж! Грязный, вонючий, заросший настолько, что глаз не видно. Бррр.

Ник принимается заглядывать в контейнеры, а потом оборачивается и вопросительно изгибает бровь, мол, «чего стоим?!». Деваться некуда, приходится и мне изобразить бурную деятельность: заглядываю за баки и за габаритный мусор, вроде допотопного дивана. Толку, правда, от этого мало, Снейпа нигде нет.

И тут бомж, заметив странно движение, не связанное с избавлением от мусора, отрывается от своего занятия и злобно хрипит в нашу сторону прокуренным голосом:

— А ну, валите отсюда! Это моя поляна!

То есть, это он нас сейчас принял за своих?! Ну капец, приехали! Вот с бомжихой меня еще не путали. Докатилась, Светочка.

— Да не трогаем мы твоё барахло, не быкуй, — отвечает Ник грозно. — Кота ищем. Не видел? Чёрного.

— Не жрал я вашего кота, — бурчит мужик, поубавив уровень агрессии. — Сейчас и так харчей навалом.

Это он о чём?! Боже, меня сейчас вырвет.

Я даже рот рукой зажимаю, а Ник, заметив это, начинает ехидно лыбиться.

— Да ладно тебе, — подмигивает он мне. — Небось, шаурму не раз ела, так что недалеко ушла.

— Иди в пень, Дряхлый, — рычу в ответ.

— Ларёк с шаурмой вон за тем домом, — снова хрипит бомж, — можете там поискать.

Да что б их! И этот туда же. Не готовят шаурму из кошек, что за предрассудки! И вообще, красная точка на карте где-то здесь, а не там.

…Была. Потому что Ник вдруг хватает меня за руку и, не отрываясь от экрана, говорит:

— Чёрт, снова его куда-то несёт. Погнали!

В этот раз выходим к детской площадке. Несмотря на поздний час, детишек тут предостаточно, точнее, не на самой площадке, а чуть в стороне, там, где горка. Дом с прилегающей к нему территорией расположен на возвышенности, и не залить спуск при таком раскладе было бы преступлением. Причем ледяная полоса после спуска простирается еще метров на десять вперед чуть ли не до соседнего дома.

— Ну что тебе сказать, — притворно вздыхает Старицкий. — Кот внизу. Придётся катиться.

— Щазз, ага. Я лучше пешком.

— Слушай, Бочаева, — ласково произносит Ник, подхватывая меня под локоть и ненавязчиво ведя за собой. — Ты же в детстве за горку убить была готова. Помнишь, как выталкивала меня, только бы первой скатиться?!

— Дурак, я выталкивала тебя, потому что терпеть не могла!

— Ну вот! Разве с тех пор что-то изменилось?

И тут я замечаю, что, оказывается, уже стою на льду, а буквально в полуметре от меня — спуск.

— Отпусти, идиот! — ору, пытаясь вырваться из лап Старицкого, держа при этом равновесие.

— Как скажешь, — ухмыляется Ник.

В следующее мгновение он делает подсечку, заставляя меня упасть на задницу, а потом самым подлым образом толкает вперед.

И вот, под завывание ветра и дикий ржач детей я лечу вниз, понося при этом Старицкого всеми известными мне ругательствами и представляя в цветах и красках, как буду выдирать волосы из его белобрысой чёлки.

А достигнув финиша, я, злая как стадо чертей, пытаюсь встать на ноги, но те, как назло, разъезжаются, делая меня коровой на льду. И только я обретаю мало-мальскую устойчивость, как меня, словно кеглю, сбивает Старицкий, решивший повторить спуск тем же способом.

— Идиот! — накидываюсь я на него с кулаками. — Придурок! Дебила кусок!

Старицкий в это время пытается отползти с ледяной поверхности и меня тоже тащит за собой.

— Дура, сейчас опять в тебя кто-нибудь вмажется.

Только тогда я замечаю угрозу в виде детишек, скатывающихся следом.

Тут же отползаю в сторону, продолжая при этом бухтеть на Старицкого.

— Бочаева, я не пойму, — повышает он голос, заставляя меня притихнуть. — Мы воюем или ищем кошака?!

Вот чёрт, он прав! Некогда сейчас устраивать разборки. Зато, когда все закончится, уж я ему устрою!

Со злостью срываю рукавицу и выхватываю свой телефон из рук Ника. Смотрю на экран и произношу грубо: