«За покорение Ханства Кокандского». В 1896 году по указу императора Николая II учреждена медаль «За походы в Средней Азии 1853–1895». Она интересна тем, что на ней вензели четырех русских императоров — Николаев 1 и 2 и Александров 2 и 3. Тем самым подчеркивалась преемственность и настойчивость Петербурга в овладении этим регионом мира.
Генерал Куропаткин написал книгу «
Завоевание
Туркмении. (Поход в Ахал-теке в 1880–1881 гг.). С очерком военных действий в Средней Азии с 1839 по 1876 г.» (СПб., 1899). Для примера — фраза из этой книги русского министра обороны:
«…это поражение русских войск тяжело отозвалось на положении нашем во всей Азии. Покоренные нами народы подняли голову» (с.101).
Может быть, «покорение» это нечто иное, нежели «завоевание»? «Самый главный военный вопрос, который предстоит решить для Закаспийского края заключается в определении силы того отряда, который должен быть оставлен для занятия завоеванного края»
[544]
.
Госсекретарь Российской империи Половцов писал в дневнике об «оккупационном корпусе в Порт-Артуре»
[545]
Заодно напомню строчку из «Горя от ума» — «времен Очакова и покоренья Крыма».
Глава 16
Наши военные преступники: дезертиры
Формула «на войне как на войне», увы, не позволяет сделать исключения для тех войн, в названии которых есть слово «русско-…ская война». Воинские преступления совершались и под русским флагом.
Самое тяжелое воинское преступление это дезертирство.
Нет ни одной армии, которой не был бы знаком этот феномен. Британские моряки бежали, где и как могли. Например, по методу графа Монте-Кристо они притворялись мертвыми. И именно поэтому покойники в Королевском Флоте зашивались в парусину особым образом: последний стежок (так называемый стежок покойника, Dead man's stitch) делался иглой через нос, чтобы убедиться, что человек мертв.
Дезертирство было и в русской военной истории.
При возвращении русской армии из Европы в 1815 году «Во все время похода до своей границы у нас было много беглых во всех полках. Люди уходили иные с лошадьми и с амуницией. В числе беглых были старые унтер-офицеры, имеющие кресты и медали. Вообще в этом походе от Парижа до своей границы мы лишились около 6000 беглыми»
[546]
.
В мемуарах артиллериста И. Т. Радожицкого причины побегов в 1815 году объясняются так: «наши солдаты так разлакомились квартирами во Франции, что при возвращении в свои пределы начали оставаться: из двух гусарских полков в одну ночь ушло 40 человек. Пехотинцы стали также сильно бегать»
[547]
.
Ростопчин: «из конно-гвардейского полка в одну ночь дезертировало 60 человек с оружием в руках и лошадьми. Они уходят к фермерам, которые не только хорошо платят им, но еще отдают за них своих дочерей»
[548]
.
Дезертиры оправдывались тем, что они теперь на свободной земле и могут не подчиняться своим хозяевам.
[549]
Через полвека, прибыв в США, русская эскадра столкнулась с такой же проблемой: «Уже к 3 ноября бежали 30 матросов, из них выкрестов из евреев — 5, чухон — 7, поляков — 9 и русских — 9. Стремясь предотвратить дальнейшие побеги, Лесовский был вынужден прекратить увольнение команд на берег. Но это не помогло, побеги матросов не прекращались, несмотря на принятые меры, включая обращения генерального консула в Нью-Йорке барона P. Остен-Сакена к американским властям, а добиться их возвращения оказывалось крайне трудно. Всего за время пребывания эскадры в США с неё бежали 87 человек, многие из которых вступили в армию северян»
[550]
.
Несколько позже, по окончании очередной русско-персидской войны, русскому посланнику пришлось ходатайствовать «о выдаче батальона из русских и польских дезертиров, который провел в Персии около 30 лет и в 1838 г. находился у Герата. Мохаммед-шах оттянул его выдачу до конца осады и возвращения армии в Тегеран. Наш новый министр имел поручение настоять на выдаче этих людей. Естественно, в батальоне уже давно знали о выдаче, и, как мы узнали, солдаты хотели воспротивиться этому, особенно поляки. Персидское правительство не имело ни желания, ни власти применить силу. Упомянутым батальоном, численностью около 500 человек, из которых половина были поляки, командовал некий Самсон-хан. Бывший вахмистр драгунского полка в Нижнем Новгороде, он дезертировал в 1807 г. во время осады Эривани графом Гудовичем и перешел на персидскую службу. Бывший вахмистр Самсонов был произведен в полковники (серхенг) и назначен его командиром. С течением времени он вознесся до хана, его стали называть Самсон-хан и пожаловали генеральский титул»
[551]
.
При следующем после наполеновских войн проходе русской армии через Европу число «невозвращенцев» стало много большим. Военная коллегия Верховного суда СССР докладывала, что за 1 квартал 1946 года только в Центральной группе войск (Венгрия) 86 солдат и офицеров совершили попытки бегства и были осуждены. В 1947 год беглецов из числа советских оккупационных войск в Европе было 622; в 1 квартале 1948 года — 90 человек. Один из «невозвращенцев» — Герой Советского Союза майор Г. С. Антонов — в 1949 году бежал в Австрии
[552]
.
В годы Первой мировой войны в русской армии только официально было зарегистрировано 365 тыс. дезертиров. «Незарегистрированных» дезертиров насчитывалось еще 1,5 млн чел., а их общее количество составило почти 1,9 млн чел. или более 12 % от общей численности призванных в армию в 1914–1917 гг.
[553]
В годы Гражданской войны дезертирство из РККА в 1918–1920 гг. составляло от 2 до 4 млн. человек
[554]
.
В 1921 г. из Красной армии дезертировали 231 тыс. чел., а в 1922 г. — 112 224 человек
[555]
.
26 декабря 1941 г. Л. П. Берия сообщал И. В. Сталину:
«В результате принятых мер органами НКВД СССР с начала войны по 20 декабря с. г. в тыловых районах задержано по подозрению в дезертирстве 189 137 человек, в том числе: по Ленинградской области — 78 196 и по Московской области — 23 454 (не считая задержаний военных командиров). Из этого числа задержанных органами НКВД арестовано 39 965, передано в райвоенкоматы и войсковые части 149 172 человека. Кроме того, в прифронтовой полосе особыми отделами НКВД за это же время задержано 448 975 человек, из них: арестовано — 42 900, передано в войсковые части Красной Армии — 406 075. Всего в тыловых районах и прифронтовой полосе органами НКВД задержано по подозрению в дезертирстве 638 112 человек, из них: арестовано — 82 865, передано в военкоматы и войсковые части — 555 247»
[556]
.
Доклад начальника отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР А. М. Леонтьев от 30 августа 1944 на имя замнаркома С. Н. Круглова фиксировал, что «за три года войны органами НКВД по Советскому Союзу изъято дезертиров из Красной армии 1 210 224; уклонившихся от службы в армии 456 667»
[557]
.
