Взятие и разорение города и его окрестностей было не только концом величия Полоцка, после которого он больше никогда не возродился. Падение Полоцка стало одной из причин заключения Люблинской унии 1569 года, то есть государственного союза между Королевством Польским и Великим княжеством Литовским, положивший начало единому федеративному государству, известному как Речь Посполитая. Так тактическая победа привела к появлению мощного и опасного врага.
И сегодня в белорусских учебниках об этом триумфе «русского мира» пишут так:
«Чаму ў Беларусі маскоўскага цара Івана ІV называюць Жахлівым?
Маскоўскі цар Іван ІV (1530–1584) увайшоў у беларускую гісторыю як захопнік і кат: распачаўшы вайну супраць Вялікага Княства, у 1563 годзе захапіў Полацак, у якім чыніў жудасныя забойствы, дзесяткі тысяч людзей выводзіў у няволю, рассылаў па Беларусі карныя аддзелы для расправы над простым людам. За 16 гадоў панавання ягоных ваяводаў на Полаччыне край гэты настолькі здзічэў і абязлюдзеў, што на аднаўленне яго давялося браць людзей з іншых мясцінаў Беларусі»
[531]
.
Эпизод из 17 века:
В августе 1654-го года Московские войска подошли к стенам Могилева. Могилев не стал сопротивляться и 25-го августа открыл ворота города. Царским указом за Могилевом остались все привелеи и Магдебургское право, которым город пользовался в составе Литовского княжества.
Первоначально горожане даже помогли оставленному в городе московскому гарнизону в трёхмесячной обороне Могилева от подошедших войск Януша Радзивилла. Но как только московиты почувствовали, что Могилев остался за ними, отношение к захваченному городу изменилось. Он был лишен всех прежде дарованных привелеев и свобод. Через 6 лет терпение горожан иссякло. В ночь на 1-е февраля 1661-го года, по секретному указанию магистрата, жители Могилева, в чьих домах обитали московские стрельцы, выкрутили кремни из их ружей, и достали свое оружие из тайников. Горожане настолько ненавидели оккупантов, что во всём большом городе не нашлось ни единого предателя, который бы сообщил московитам о готовившемся восстании. Утром 1-го февраля магистрат и почетные граждане собрались в Ратуше, с собой они принесли оружие, которое спрятали под одеждой, и стали ждать сигнала к началу восстания. Московские солдаты, обычно толпами гуляя по рынку, в то утро, по своему обыкновению, начали отбирать пироги у торговавших ими женщин. На крики торговок из ратуши с большим мечом, которым обычно орудовал палач, выбежал бурмистр Язеп Леванович. Перекрестившись, с криком «Пора! Пора!» он бросился на московских солдат, а следом за ним последовали и все остальные горожане. Это и был сигнал к действию: тут же зазвонил вечевой ратушный колокол, и колокола колокольни Богоявленского братского монастыря, поднимая общегородскую тревогу. По всему городу жители нападали и били москвичей. Спустя три часа семитысячный московский гарнизон был почти весь уничтожен.
Место, где тела убитых московитов похоронили, теперь называется «площадь Орджоникидзе», а до середины XX века это место носило название «Касьцярня» («костер»).
В благодарность за освобождение города король подарил бурмистру Левановичу герб и новую фамилия Пора-Леванович. Приставка, разумеется, взялась от его клича «Пора! Пора!», который и послужил сигналом для восстания
[532]
.
Или: «Ян Казимир в награду за особенную верность королю и Речи Посполитой, оказанную монахами Буйницкого монастыря во время Московского нашествия, и за возвращение мирными средствами под королевскую власть некоторых жителей Белоруссии, перешедших на московскую сторону, в бытность свою в Могилеве в 1664 году освободил от взноса в 40 копеек грошей литовских, который этот монастырь платил за мельницу»
[533]
.
Сын антиохийского патриарха Макария диакон Павел Алеппский в своем интереснейшем путевом дневнике записывает то, что ему с гордостью и радостью рассказывали его московские собеседники. Цифры там могут фантастическими, но не он их придумал. Важно, что сама рамка восприятия и оценки определенных событий заданы ему именно московским официозом
[534]
.
Итак, факт: армия царя Алексея Михайловича после долгой осады в 1654 году все же отбирает польский Смоленск.
Московские конфиденты диакона Павла (точнее, его отца) и его собственное православное мировоззрение дорисовывают следующую оценочную картину:
«В Смоленске младенцев евреев, армян и ляхов клали в бочки и бросали в Днепр, ибо московиты до крайности ненавидят еретиков и язычников. Всех мужчин избивали беспощадно, а женщин и детей брали в плен. В плен было взято более 100 000… Восемь мальчиков и девочек продавали за один рубль. Что касается городов, сдавшихся добровольно, то тех из жителей, которые приняли крещение, оставляли, обеспечивая им безопасность, а кто не пожелал креститься, тех изгоняли. Что же касается городов, взятых мечом, то истребив в них население, московиты сами селились в них»
[535]
.
Кстати, прадед русского композитора М. И. Глинки, смоленский шляхтич Викторин Владислав Глинка, в 1654 г. принял русское подданство и перешел в православие.
Стоит ли удивляться, что даже во время краткосрочного наполеоновского похода 1812 года вглубь Российской Империи белорусское общество успело мобилизоваться под французские знамена и предоставило ему около 12 000 штыков и сабель
[536]
. Зато Литовский уланский полк из армии Багратиона при отступлении частично разбежался («пропали без вести 3 офицера и 117 нижних чинов»)
[537]
.
Про завоевания других, не-славянских земель, речь шла выше.
В былые времена вообще агрессию не прятали и ею гордились.
В
послании Ивана Грозного королю Сигизмунду ІІ Августу, написанном от имени князя И. Д. Бельского в 1567 г., полный титул царя заканчивается словами: «и многих земель обладателя и всегда прибавителя»
[538]
.
Спустя три века русские историки и генералы спокойно писали: «Уничтожение Польши положило на многие годы предел распространению на востоке Европы нравственной заразы, проповедуемой Французской республикой»
[539]
.
Манифест, которым император Александра I 20 марта 1808 года провозгласил «навечное» присоединение Финляндии к России, честно гворил: «
Страну, сию
оружием Нашим таким образом покоренную, Мы присоединяем отныне навсегда к Российской империи, и вследствие того повелели Мы принять от обывателей ее присягу на верное престолу Нашему подданство»
[540]
.
«Провидение споспешествовало храброму воинству Нашему в обладании сей страны», — продолжал тот же в обращении к жителям Финляндии 5 июня того же года
[541]
.
В 1849 году австрийский фельдмаршал благодарил русского генерала:
«После всех победоносных подвигов союзных армий, Российской и Австрийской и обоюдного их содействия, можно ожидать, что положен счастливый конец вооруженному восстанию венгерского народа»
[542]
.
Император Александр II в 1864 году учредил медаль «За покорение Западного Кавказа»
[543]
. Ранее, в 1860 году, им же была учреждена медаль «За
покорение Чечни и Дагестана». В 1876 году появилась медаль с ясным именованием этих событий:
