В 1575 году, на пике московских успехов в Ливонской войне, император Максимилиан II отправил в Москву посольство Иоганна Кобенцеля. Его цель — заручиться помощью Москвы в продвижении эрцгерцога Эрнста Габсбурга на польский престол.
После того как эрцгерцог Эрнст получил бы трон Польши, Иван IV должен был примириться со Швецией, и вместе с империей выступить против Турции, а после её разгрома получить остатки Византийской империи — «всё Цесарство Греческое на восход солнца»
[208]
. В «отпускной речи» послам дьяк Василий Щелкалов потребовал, «чтоб произволеньем брата нашего Максимилияна Цесаря и папы Римского и Короля Ишпанского… всё Царство Греческое на всход солнца к нам пришло»
[209]
.
Пожалуй, именно тогда в матрицу московской политики был вшит императив «Константинополь должен быть наш». Причем для достижения такой цели даже Иван Грозный был готов идти на союз даже с Римским папой: «Максимилиан Цесарь, и сын его Княжата Эрнест, и папа Римской, и Король Ишпанской и все Государи хрестьянские навеки в братстве и в любви и в соединенье будут напротив всех недругов… те Государи хрестьянские будут в докончанье и в соединенье»
[210]
. Русскую армию и политику в сторону Стамбула активно подвигали книжники, причем не только московские. Они неустанно передавали «пророчества» о том, что Царьград должен стать русским.
В 1683 году в сочинении «Лебедь» архимандрит Иоанникий Голятовский писал:
«Есть у туринов пророчество, до сих пор сохраняемое, что полунощный Самодержец мечом своим покорит и подчинит своей державе Святой град Иерусалим и все Турецкое царство. Этот полунощный Самодержец есть Царь и Великий Князь Московский. Он-то истребит басурманскую скверную ересь и до конца погубит». «Не треба усомневатися о семь; приходить время, ижь оно махъметанское и атаманское господство падеть и ктому не имать востати. Имутъ бо о семъ i сами турцы многовременное волшество на погибель свою, ожидаютъ збытя его на всяко время; оно по их языку писано, нашим же языком истолковано сице: царь российский приидет, поганского махметанского начальника царство возмет и червленное яблуко приимши в свою силу мечем покорит. Аще бы за тем до семи лет меч российский противу его не востал, то еще двадцать лет будет господствовати, домы созидати, ограды тверды ограждати, винограды насаждати и чада будет умножати: подвоюнадесяти лет, яко яблуко червленно, в державу российскую впадет. И изыдет христианский меч с яростию и сильною крепостию, от всех стран обступивше и возмут Седмихолмъ и измаилетскую главу поразит и всех тогда турков до конца погубит и имя их потребит. Тогда восплачют жены турецкая и тщери ихъ, в пленение и порабощение неволею преклонени сыновом российским, и послужат им во все время их, яко раби господиям, и вознесется царство российское высше и славнейши всех царств на земли, храброю победою в высшее достоинство взыдет»
[211]
.
Полувеком ранее Захарий Копыстенский уверял, что
«Яко четыре седмерины имуть держати турки со измаилы Седмихолм, еже есть Царьград, а в пол пятыя седмины опанует российский род и покорит в свою власть, и всех турков до конца искоренить, и поживутъ время свое в нем, веселящеся со тщанием
[212]
В 1667 году Паисий Лигарид передал царю Алексею Михайловичу пророчество из Жития Андрея Юродивого о том, что белокурый народ возьмет Константинополь.
13 октября 1653 г. св. Афанасий Третий, бывший
патриарх Константинопольский,
будучи на «отпуске» у государя, подал ему тетрадь, надписанную «Слово понуждаемое к… царю… Алексею Михайловичу…» (греческий подлинник, по-видимому, не сохранился; известны 3 списка XVII–XVIII вв. рус. перевода), где излагалась главная цель его приезда в Москву — побудить царя в союзе с Молдавией и Запорожским войском начать войну с турками, чтобы освободить порабощенные ими православные народы. После этого русский царь должен был занять престол византийских императоров, а Московский Патриарх — кафедру Вселенских Патриархов
[213]
.
1672 год. «В Москве решили не дожидаться вторжения турок, а предупредить его. В мае 1672 года донским казакам направили приказ напасть на турецкие и крымские владения с моря; в июне такое же распоряжение получили запорожцы. Находившиеся в Москве крымские послы были отправлены в заключение в Вологду»
[214]
.
9 марта 1685 г. греческие монахи братья Лихуды выступили перед царями, придворными и духовными чинами с запомнившейся речью. Они только что приехали в Москву, и от имени угнетаемых турками православных народов Иоанникий и Софроний Лихуды заявили о священном праве российских государей на престол константинопольских императоров и византийское наследие в целом. «Они выдвинули два тезиса, существенных для про-правительственной публицистики периода регентства: Российское царство с Божией помощью неуклонно расширяется в мире благодаря высшей избранности своей идеи, а его экспансия ведет охваченные державой народы не к смерти и порабощению, но к свободе и просвещению истинной верой»
[215]
.
В 1686 году Москва проводит «многовекторную политику». Пока посол Никита Алексеев уверял султана и визиря в вечной дружбе, другие московские дипломаты готовили войну. 26 апреля думный дьяк Емельян Украинцев объявил о заключении договора о Вечном мире с Польшей «московского чину всяким людям» в Кремле с Постельного крыльца. Россия присоединилась к антитурецкой Священной лиге.
Если бы тогда был телефон или интернет, Алексеев вряд ли бы смог унести ноги из Стамбула. 8 июня Никита Алексеев выехал из Стамбула назад в Москву, а 7 июня из Москвы выслали крымских послов без прощальной аудиенции у царей, причем с ними в Крым выехал московский посол с сообщением о союзе Москвы с Польшей
[216].
21 августа 1686 года крымскому послу в Москве было объявлено о том, что московское царство находится в состоянии войны с Турцией и Крымом. В это время Никита Алексеев уже был задержан в Крыму (22 июня). Обмен арестованными послами состоялся много позже. 17 сентября Алексеев отпущен из Бахчисарая; а 6 октября — при получении известия о прибытии Алексеева в Запорожскую Сечь, — мурза Мубарекша из Москвы. Однако, узнав от Алексеев, что крымчане ничего не знают о русских военных приготовлениях на кампанию 1687 года, за мурзой (который слишком много что мог слышать и видеть в Москве) выслали гонца, который вновь арестовал его. Отпустили Мубарекша лишь в январе — с тем, чтобы тот раньше весны («сырной седмицы») не смог доехать до своей родины.
Русские полки идут в Крымские походы в 1687 и 1690 годах.
В 1695–96 годах Петр осуществляет «Азовские походы». И в этих дальних походах не турки осаждали русскую крепость Азов, а наоборот.
В 1710 году Пётр усиленно стал настаивать на удалении Карла 12, бежавшего из под Полтавы к султану, из османских пределов, грозя в противном случае начать военные действия в союзе с королём польским. Дело кончилось катастрофическим «Прутским походом» — и единственным в истории пленением русского царя
[217]
.
В 1735 году, воспользовавшись внутренним политическим конфликтом в Константинополе Россия, начала войну с Турцией.
Посол (резидент) России в Стамбуле И. И. Неплюев уверял, что в данный благоприятный момент Турцию надо лишь подтолкнуть к анархии вступлением малого русского корпуса в их границы, и они запросят мира. Таким способом Россия без труда добьется выгодных для себя условий
[218]
.
