Доктор только покачал головой.

— Хорошо бы, только так оно и было, молодой человек. Хорошо бы.

И бормоча себе под нос о загубленной блестящей карьере, он ушел.

Двери не были толстыми, так что весь разговор на лестнице Павел отлично услышал. Алексей это сразу понял, стоило ему обернуться и взяться за дверную ручку. Заходить сразу перехотелось, но выбора у него не было. Он плотно закрыл за доктором дверь и прошёл в комнату. Посмотрел на внимательно глядящего на него Павла. Бросилась в глаза свежеперебинтованная спина, бинты на которой снова начали окрашиваться. Алексей угрюмо задумался, станет ли брату лучше, если его не будет существовать.

Стараясь не греметь стульями, он собрал себе подобие постели и только потом заметил, что Павел уже задремал. Вот и хорошо, подумалось с облегчением. Хоть отдохнёт от боли.

Алексей погасил все свечи и шёл к своему спальному месту, но остановился у кровати. Посмотрел на спящего Павла. Долго разглядывал расслабленное и удивительно беззащитное лицо. Протянул руку погладить слишком коротко обстриженную и наверняка колючую макушку. Прикоснуться он так и не решился. Погладил рядом подушку и ушёл.

Глава 15. Яблоко от яблони

Где-то далеко выла собака. Павел открыл глаза. Глаза были сухими, с закисшей слизью в уголках и слипшимися ресницами. Нездоровыми. И сам Павел не был здоров. В столь ранний час, а стоявшие на столе часы не пробили и четырёх, его подняла подскочившая температура, которая дала о себе знать сильной жаждой. Слюнные железы будто забыли своё предназначение и вместо слюны медленно вырабатывали густую отвратительную жидкость, что липкой тюрей вставала в горле и угрожала удушьем.

Раздались звуки сдерживаемого кашля — попытки освободить горло, и за ними тихо скрипнул пол. Это Павел поднялся и пошёл искать для себя столь необходимую воду.

Заслышав шум, вынырнул из своих мыслей уже успевший глубоко уйти в печальные думы Алексей.

— Павел?

Ножки стульев прошлись по полу с неприятным звуком, и Алексей скатился со своей импровизированной постели.

— М?

Все мысли Павла были заняты поиском воды. Да где же этот графин? Найти бы его скорее и снова забраться под одеяло, в тепло. Он провёл сухим языком по губам, движение вышло неприятно липким, словно это был не его собственный язык, а какой-то горячий слизень. Мерзость. Перед глазами поплыло, он медленно моргнул, а когда снова их открыл, прямо перед ним было лицо Алексея.

— Что случилось? Снова боль усилилась?

— Пить хочу…

Алексей торопливо подошёл в столу и выплеснул в стакан остатки воды из чайника. Несколько кусочков накипи попали в стакан и взвились там, замучивая воду. Медленно он поднёс его к руке Павла, который несмотря на слабость сразу же с силой взял стакан и с жадностью выпил. Ощутилось так, словно он не выпил полный стакан воды, а едва пригубил. Только на губах осталась пара капель. Павел поторопился их слизнуть, а потом снова провёл языком в надежде найти ещё. Но губы были абсолютно сухие. На глаза попался рукомойник, Павел направился было к нему, но вспомнил, что последние капли из него вытекли ещё вечером. Жажда лишала покоя и сводила все мысли к одному. Он отрешённо и ни на что не надеясь подёргал за цепочку — уж очень хотелось пить. Но как и ожидалось, воды не было. Павел попытался сообразить, где в чуждой квартире можно было найти ещё воды.

Со сна Алексей не сразу понял, что мучает Павла но, поняв, он бегом накинул на себя плащ, натянул на босу ногу сапоги и прихватил с собой чайник. Крикнул на ходу Павлу, что мигом вернется и, проскакивая ступеньки, помчался по лестнице вниз к квартирной хозяйке, проживавшей в комнатах на первом этаже. Запасным вариантом было набрать снега на заднем дворе, но найти достаточное количество хотя бы сносной чистоты представлялось непростой задачей. Снега в этом году выпало мало, а непривыкшему к местному климату Алексею казалось, что его и вовсе почти нет.

Но в тот момент, когда Алексей ругал себя во все корки за свою непредусмотрительность и уже собирался было выйти на улицу, дверь, наконец, открылась и заспанная хозяйка пусть и недовольно, но выслушала просьбу и благосклонно набрала ему чайник чистой воды.

Вернувшись обратно в комнату, он застал брата устроившимся на стуле. Одном из тех самых, что служили этой ночью постелью Алексею. Алексей прошёл в комнату, попутно снял сапоги нога об ногу и чуть не запнулся, но смог поставить чайник на огонь. В гранённых боках мелькнуло его отражение, подсвеченное слабым огнём. Вода не торопилась закипать, и не спавший всю предыдущую ночь Алексей решил присесть. Растерянно посмотрел на Павла, занявшего стул, и сел на другой. Вторые сутки без сна дали о себе знать, и бульканье вскипающего чайника он уже не услышал.

Павел, с нетерпением ждущий, когда же можно будет напиться, встал, чтобы снять чайник с огня, но Алексей ему не дал. Казалось, только недавно он сидел и явно даже для плохо соображающего из-за температуры Павла клевал носом, и вот уже он резко дёрнулся, словно испугавшись падения, посмотрел на Павла и встал.

— Я сейчас, сейчас. Не надо. Не трогай. Я налью.

Руки от чайника Павел убрал тут же. И отошёл подальше. А то вдруг он нальёт опять на него? Края у глупости Алексея он пока не увидел.

Кипяток на него не вылили, но спящий на ходу Алексей схватил чайник голыми руками и стоял так, ничего не замечая, несколько секунд, пока до его уставшего мозга не дошла боль. Чайник, бренча ручкой и злобно шипя вылетевшими из него брызгами воды, упал на пол, но, по счастью, кроме нескольких капель из него больше ничего не вылилось. Павел задумчиво посмотрел на чайник и внутренне похвалил себя за предусмотрительность. Никогда она лишней не бывает.

— Сунь руки в холодную воду.

Но вместо того чтобы поторопиться последовать совету, Алексей подхватил полотенцем чайник и налил полный стакан.

— Всё не слава богу…

Алексей, не понимая, повернулся к Павлу. Осторожно поставил чайник, немного подумал и опустил руки в оставшуюся ещё с вечера воду с уксусом. Кожа ладоней горела, мельком он задумался, что если появятся волдыри, держать ружье ровно будет сложнее, а на письме это так и вовсе принесёт ряд значительных неудобств. А потом он задумался каково должно быть его брату, когда даже такие небольшие повреждения способны причинить столько неудобств. Как только притихли ощущения от горячей ручки, Алексей вытащил кисти из воды, промокнул, чтобы не скользили, и выставил на стол шеренгу из всех кружек, которые только у него были. Тщательно замотав на этот раз ручку в полотенце, он длинной струйкой, чтобы быстрее остыла, разлил по ним воду.

Павел посмотрел на него из-под опущенных ресниц.

— Волдыри будут. От горячего чайника, — тяжёлым пуховым одеялом на него навалилась усталость: душевная и физическая. Встать и дойти до воды вдруг показалось чем-то сложным.

— Не будет. Волдырей, — голос Алексея звучал тише обычного, обычно чётко проговариваемые звуки сливались и находили друг на друга.

— М…

Павел освободил ему стулья и подошел попробовать пальцем воду, остыла ли. Посмотрел на снова сидевшего на корточках рядом с тазом Алексея и старательно замачивающего в этом же тазу руки. Одна из кружек показалась более остывшей, и Павел осторожно отпил из неё. Температура была терпимой, а потому кружка закончилась быстро. Алексей посмотрел на то, с какой скоростью Павел поглощал воду.

— Вызвать снова доктора?

— Не надо, — следующая кружка похоже закончится так же быстро.

Алексей даже на расстоянии уловил исходивший от Павла жар.

— Но у тебя температура.

— Да.

— Высокая.

— Ничего не поделаешь, — в кружке оставалось уже меньше половины.

— Лекари говорят, что при высокой температуре белок в крови сворачивается. Я не хочу, чтобы ты умер.

Павел сделал пару больших глотков и перевёл взгляд на Алексея.

— Как будто доктор сделает с этим что-то.