Услышав за собой стук задвижки, Алексей одновременно ощутил два совершенно противоположных по своей направленности чувства. Он и размяк от облегчения, что больше не нужно держать лицо перед встретившимися ему сослуживцами, и тревожился от того, что совершенно не представлял, что делать дальше. А ещё он до сих пор не слышал, как звучало имя брата из уст сослуживцев. И теперь услышанное заставило задуматься. Насколько оно было… специфическим. Имя Аполлинарий был произнесено таким тоном, словно несло в себе что-то неприятное. Нехорошо, очень нехорошо. Алексей выдохнул, прекратил безнадёжные попытки скрыться за брата, всё равно с его ростом это было невозможно, и стал с вполне искренним интересом оглядывать интерьер комнаты, который поначалу и не заметил.

Комната на удивление была чистой и приличной. Совсем как номера на постоялом дворе. Алексей понял, что попади он сюда иным образом, ему бы и в голову не пришло, чем на самом деле занимаются здесь. Небольшое окно было занавешено плотными портьерами, возможно, излишне пыльными, но сносными. Достаточно широкая кровать была приставлена к правой стене, слева стоял небольшой столик, а рядом на стуле уместился таз со с виду чистой водой. На стене висел карандашный рисунок в рамке. В отличие от того, что можно было бы ожидать, это был невинный натюрморт. Букетик полевых колокольчиков. Чья-то рука парой штрихов обозначила жёсткие стебли и удивительно изящно изобразила чашечки цветов с оставшимися на них после дождя каплями. Алексей на какое-то время застыл, разглядывая рисунок, пока девушкам не надоело ждать и они не попытались бросить в койку сначала Павла, а вслед за ним и его.

Павел выпутался из мягких, но на диво крепких рук.

— Что вы? Что вы, сударыни, так торопитесь?

Только сейчас, когда ненавистные сослуживцы не маячили перед глазами, он смог присмотреться к девушкам. Одна, та, что отличалась звонкостью голоса и первая заявила об интересе к новым посетителям, была одета в яркое бордовое платье, Павлу показалось даже, что она в этом платье была как та самая птичка-скалолазка с яркими красными крыльями. Простоволосая. Светлые волосы рассыпаны по плечам, один завитой локон лёг между полных грудей. Лицо широковато, нос излишне короток, очертания рта далеки от изящных, крестьянка, должно быть. Вернее, крестьянская дочь. В руках, которыми она тянула Павла, чувствовалась взаправдашняя сила, такую можно приобрести, с малых лет нося вёдра с водой, взрыхляя упрямую жёсткую землю и ухаживая за скотиной. И как её сюда занесло? У второй было красивое нежное лицо с сонными тёмными глазами, мягкое и расслабленное даже на вид тело, а розовые ногти на немного коротковатых пальцах красиво отливали при свете свечей. В её тёмно-зелёном платье, изукрашенном мелкими монетками, можно было легко разглядеть кавказские мотивы, видно хозяйка пыталась выдавать её за турчанку, но безуспешно. И лицо, и мягкий с длинным протяжным «о» голос — всё было слишком русским.

Первая девушка в очередной раз настойчиво потянула Павла ближе к кровати, а другой удалось на шаг ближе подтянуть к ней же Алексея. Тот осторожно отцеплял от себя руки и всё пытался объяснить, что они пришли сюда не за тем, но на этом его речь и обрывалась, потому что объяснить, зачем именно они пришли, он был не в состоянии, так как и сам толком не понимал. Павел оглянулся на Алексея и увидел, что силы не в пользу последнего. Понял, что дело придётся брать в свои руки, хотя на Алексея он сразу особо и не рассчитывал.

— Дамы, вы читали Мопассана?

У девушки, тянувшей его, сорвался обречённый вздох. Ну что за бары в последнее время пошли? Начитаются своих книжек, а им потом терпи их выходки. А ведь эти такими приятными показались, а всё туда же. Небось привязывать к кровати начнут и драть березовыми вениками или что там у бар нынче в чести?

Смотреть в сторону кровати Павлу не хотелось, было слишком брезгливо, стоило отдалённо представить, что там происходило за всё предыдущее время, так что он усердно сопротивлялся утягиванию, постоянно отводя от себя то одну, то другую руку девушки. Он снова попытался привлечь её внимание к другому предмету речи.

— Ну так что? Есть там такой рассказ. «Подруга Поля».

«Точно стегать будут», — мрачно решила про себя девушка и удвоила усилия по затягиванию Павла в постель. Авось, удастся стащить с него штаны, а там ему уже будет не до того, чтобы за розги хвататься. Павел с трудом удержал равновесие под особенно сильным рывком и продолжил.

— Там про женскую любовь. Мы с моим дражайшим братом… хотели бы на что-то такое посмотреть. М?

Девушка на мгновение удивилась и выпустила из пальцев рукав. Павел сразу же поспешил отойти подальше от кровати. Девушка взялась за отвороты рубашки Павла и попыталась расстегнуть, пока тот не успел среагировать. Первое удивление сошло, и она рассмеялась звонко, но несколько деланно.

— Ой, баре. Вы такие умные, начитанные. Книжек, наверное, полтораста прочитали. А мы ни аза, ни буки не напишем. Верно, Марфа?

Марфа оторвалась от медленных попыток поцеловать Алексея, который никак не хотел склонить голову, а без этого дотянуться она не могла.

— Вы не сердитесь на Злату, господа, она не над вами смеётся.

Алексей поторопился заверить, что у них и в мыслях не было сердиться, а Павел хмыкнул, но в этом звуке звучала лёгкая растерянность, и продолжил.

— Ну уж друг другу-то вы справитесь хорошо сделать, а? Для этого ни аз, ни буки не нужны, — на лице Павла расползалась широкая ухмылка.

— Заплатим щедро, не переживайте. И если то уж сильно важно, то никому не расскажем.

Алексей, которой начал понимать, что запланировал Павел, и было начавшийся расслабляться, вздрогнул от встретившего их предложение громкого искреннего смеха. Злата заливалась смехом, и, даже когда она успокоилась, из неё то и дело вырывались смешки, которые было невозможно сдержать никоим образом. Она перестала пытаться раздеть Павла и медленно провела пальцами ему по шее, под конец шутливо дёрнув за ворот.

— А вы на такую любовь падки?

Марфа отпустила из своих рук Алексея и растерянно стояла и не знала, что делать, и поглядывала на Злату в надежде, что та разберётся и скажет.

Немного наклонившись, Павел дотянулся до сюртука брата и ловко залез в его нагрудный карман. Достал из портмоне несколько хрустнувших бумажек. Мельком подумал, что держит в руках свою зарплату за целую треть.

— А мы вот хотели б увидеть, — приглушил голос и добавил: — И даже лично вам денег дадим, минуя вашу mama.

Девушка окончательно отстранилась от него и, всё также то и дело прыская на удивление заразительным смехом, окликнула свою подругу.

— Марфа, а, Марфа, поди сюда, — она сделал несколько быстрых шагов, и притянула Марфу к себе. Поцеловала её длинно, пока та сонно прикрывала свои большие и красивые тёмные глаза. Она прервала поцелуй, с влажными губами повернулась обратно к Павлу и вызывающе посмотрела на него.

— Только вам-то что за прибыль смотреть на это, барин?

Окончательно забившись в дальний угол, Алексей смотрел оттуда на разыгрывающееся перед глазами действо и жалел, что нельзя было извиниться и быстро уйти. Оставалось надеяться, что Павел сможет всё решить, но к его ужасу, вместо какого-то разумного объяснения тот повернулся и обратил вопрос уже к нему.

— А, Алексей Кириллович, зачем мы сюда за этим пришли?

И бедный Алексей Кириллович совсем потерял ориентиры разговора и утратил понимание планов Павла. Играет брат или нет, он не знал. А потому для него оставался всего один приемлемый ответ.

— Запечатлеть пороки общества, не искажённые призмой авторского видения.

Девушки стояли с абсолютно одинаковыми выражениями лиц, став необычайно похожими и абсолютно одинаково растерянно хлопали ресницами. Павел чуть глаза не закатил.

— Жениться ему скоро, а разных страстей насмотреться не успел.

Лица девушек тут прояснились, и они согласно кивнули. Алексей одёрнул полы одежды и испытал сильный прилив желания снова вымыться.