Барсукот застыл от изумления с открытым ртом. Как он мог, как мог Барсук Старший перебить его в такой важный момент? Когда он, Барсукот, уже почти додавил преступника? Когда до добровольного признания вины оставалось всего ничего? Печально, но факт: Барсук Старший потерял форму. Он слишком стар для работы в полиции, ему пора на заслуженный отдых. Он ни догнать убийцу не может, ни допросить толком, ни хотя бы посидеть молча, когда он, Барсукот, так виртуозно ведёт убийцу к признанию. Вот взял и сбил койота с нужного настроения!..

— Какая тайна у Зайца? — бессмысленно, как скворец, повторил койот Йот.

— Да, вспоминай, какая тайна у Зайца, — как можно мягче сказал Барсук.

— У Зайца … тайна … он рассказал … — Лицо койота вдруг прояснилось. — Он рассказал про себя и Волка.

— А что про него и Волка? — удивился Барсук.

— Ну, Заяц сказал, что втайне мстит Волку за всех загубленных в Дальнем Лесу зайцев. За тех, кого сожрали здесь волки, прежде чем был принят Закон о Защите Животных.

— И как он мстил?

— Он пробирался в логово Волка и рассыпал по полу всех поджаренных Волком жуков. А Волк об этом узнал и пришёл в страшную ярость, и … и Заяц говорил, что Волк ему угрожал.

— А ведь у Волка тоже мотив … — прошептал Барсукот. — И тоже нет алиби …

— Я так обрадовался, когда вы арестовали Волка, — всхлипнул койот. — Ведь я не помню, где был во время убийства. И я подумал, раз это Волк — значит, точно не я. Я был так счастлив! Так счастлив, что я — не убийца! Ха-ха-ха-ха-ха! Теперь вы мне объяснили, что у меня был мотив! Теперь получается … Что теперь получается?! Что мы с Волком оба — убийцы? Ха-хо-ха-хи-ху! — Койот затрясся в истерическом хохоте и повалился на землю.

— Припадок, — констатировал Барсук Старший. — Нужно позвать Мышь Психолога. Мы сами не справимся.

— Ты никуда … — голос жужелицы сорвался, — никуда не пойдёшь! — Чтобы скрыть подступившие к горлу рыдания, она вцепилась жвалами в кору потолка.

— Но, Жужа, милая. — Жук Жак взобрался на потолок и повис рядом с женой. — Это не займёт много времени. Я только туда — и обратно.

— Туда и обратно, — с горечью повторила она. — Ну почему жизнь ничему тебя не учит, а, Жак? Ты правда думаешь, что в этом зверском лесу, живущем по зверским законам, жук вроде тебя может вот так вот просто сходить в полицию и вернуться обратно? Ты о личинках наших подумал?

— Я подпадаю под Закон о Защите Свидетелей. — Жак ласково погладил жену по переднеспинке и узким, хрупким надкрыльям. — Они ничего мне не сделают.

— Они поймают и сожрут тебя прежде, чем узнают, что ты — свидетель! — Её огромные фасеточные глаза наполнились слезами. — Это же звери, Жак, звери! И по их зверским законам они имеют полное право тебя сожрать!

— Но я пойду с белым лепестком, — возразил ей жук Жак. — По их Закону о Защите Свидетелей, если насекомое-свидетель имеет при себе лепесток, его не могут …

— Могут, не могут! — яростно воскликнула Жужа. — В лесу царит зверство! Они могут всё! Тем более ты — член Партии Жужелиц и Комаров! Зачем тебе, жучку, встревать в их зверские дела об убийствах? Не ходи в полицию, Жак! Подумай о наших личинках!

— Я думаю о личинках, — упрямо ответил Жак. — Я думаю о том, что однажды они превратятся в жуков и скажут мне: «Папа, а ты всегда поступал по совести и говорил правду? А ты всегда вставал на сторону невиновных? Ты не был трусом? Ты настоящий, ты порядочный жук?» Что я отвечу детям на этот вопрос? Что мы с тобой ответим им, Жужа? Что я хотел сказать правду, но струсил?

Жужа переползла с потолка на стену и зябко передёрнула надкрыльями.

— Делай как знаешь, — сказала она. — Только, пожалуйста, будь осторожен.

— А сейчас я буду говорить что-то, — Мышь Психолог пригладила мягкую серую шерсть над ушами, — а вы в ответ на каждое слово тоже говорите мне слово. Только сразу, не задумываясь. Первое, что придёт в голову. Договорились, Йот?

Койот безучастно кивнул.

— Ёж, — сказала Мышь.

— Игла, — отозвался койот.

— Шерсть?

— Кровь, — ответил койот.

— Друг?

— Предатель.

— Убийство?

— Папа.

— Заяц?

— Волк.

— Мясо?

— Еда.

— Клык?

— Страх.

— Койот?

— Один.

— Спасибо.

— На здоровье.

— О, это я сказала «спасибо» в том смысле, что мы закончили, Йот, — улыбнулась Мышь. — Сейчас мы с Барсуками Полиции обсудим результаты нашей с вами беседы.

— Да что тут обсуждать! — воскликнул Барсукот, когда койота Йота увели. — Ежу понятно, что это койот и Волк вдвоём убили Зайца.

— Ежу, может быть, понятно, а мне — не очень, — загадочно улыбнулась Мышь.

— Ну как же? — изумился Барсукот. — Вы же сами слышали, какие у него преступные ассоциации с самыми безобидными словами в голове возникают: «кровь», «предатель», «страх», «мясо» … И ещё «волк» — потому что это его сообщник!

— Ассоциации койота Йота действительно нетипичны, — кивнула Мышь. — К примеру, в ответ на слово «ёж» обычно отвечают «понятно», «шерсть», как правило, ассоциируется с красотой или теплом, в ответ на слово «друг» животные обычно называют имя лучшего друга …

— Ну так вот именно!

— … Так вот ассоциации койота, — продолжила Мышь, — говорят о глубокой психологической травме, которую пережил этот зверь в раннем детстве. Обратите внимание на ассоциацию «убийство» — «папа». Ведь родителей Йота убили и даже, если я не ошибаюсь, загрызли, когда он был ещё маленьким, не так ли? Убийство произошло на глазах ребёнка, отсюда «шерсть» — «кровь» и «клык» — «страх»: естественно, этот страх, эти жуткие воспоминания остались с ним навсегда. «Друг» — «предатель», «ёж» — «игла»: недоверие к окружающим, чувство незащищённости, ожидание агрессии извне. Ну и конечно же одиночество: «койот» — «один».

— А «мясо» — «еда»? — сварливо спросил Барсукот.

— Ну, Йот ведь работает в системе общественного питания. Не все звери довольны тем, что в нашем лесу запрещено питание мясом других зверей. Я уверена, многие клиенты-хищники пытаются уговорить официанта Йота подать им на ужин что-нибудь, скажем так, натуральное, естественное … К примеру, зайчатинку, мясо птицы или, скажем, мышиный паштет. — Мышь Психолог пристально посмотрела в глаза Барсукоту, и тот отвёл взгляд. — Поэтому ассоциация еды с мясом представляется мне вполне естественной, к сожалению … Просто у нас пока ещё слишком дикое общество.

— То есть вы полагаете, что койот Йот не убивал Зайца? — подал голос Барсук Старший.

— Скажем так, это представляется мне сомнительным, — глубокомысленно ответила Мышь Психолог. — Но он что-то видел. Отсюда — амнезия на нервной почве.

— Ам … что? — недоверчиво уточнил Барсукот.

— Амнезия. Потеря памяти … Итак, мой профессиональный вывод таков: я бы сказала, что койот Йот — это животное с глубокой детской травмой, но на убийцу он не похож.

— А я бы сказал, что животное с глубокой детской травмой вполне могло в результате травмы сойти с ума и стать убийцей, — раздражённо возразил Барсукот. — И съесть Зайца.

— Не каждый, у кого есть детская травма, обязательно съедает Зайца, — сухо ответила Мышь.

— На что это вы намекаете? — У Барсукота шерсть на загривке вмиг встала дыбом.

— Я ни на что не намекаю. Я Мышь Психолог, профессионал своего дела, и я говорю ровно то, что думаю. А вот некоторым котам, которых в раннем детстве подкинули в Дальний Лес, следовало бы с уважением относиться к мнению …

— Я Барсукот! — завопил Барсукот. — Я Младший Барсук Полиции Дальнего Леса! Какая-то мышь не смеет меня учить уважению!

— Коллеги, не ссорьтесь, — устало сказал Барсук Старший. — И не кричите. У нас тут отделение полиции, а не птичий базар. Давайте мы все сейчас успокоимся и уважаемая Мышь Психолог нарисует нам психологический портрет предполагаемого преступника, убийцы Зайца.