Меньше получаса потребовалось что бы очистить весь передний край для начала движения наземных войск в поддержку которым уже выдвигались колонны бронетехники. На этот раз, шли большими массами не особенно скрываясь. Серьёзного противодействия уже не ожидалось, а то что было, мгновенно накрывалось дронами не дававшими сделать вражеской арте больше нескольких залпов. Численное преимущество в броне, так же как и в беспилотниках, было на нашей стороне. В ней, так же сумели создать некоторый, пусть и не такой большой, перевес. Впрочем, даже если бы и не было такого, господство в воздухе, быстро бы исправило ситуацию в благоприятную для нас сторону.
Военные тягачи подтаскивали морские контейнеры почти к самой передовой. Раскрываясь, они тут же выпускали из своего нутра всё новые и новые рои дронов взамен потерянных и наступление не останавливалось ни на минуту. Подавляющее превосходство в воздушных средствах нападения, быстро парализовало силы обороняющихся.
Вражеская пехота на своих позициях придавленная к земле гудящим роем редко когда оказывалась способна на героическое сопротивление и во многих местах, только поняв всю безысходность своего положения, начинала сдаваться. Всё тяжёлое вооружение, все узлы обороны мгновенно вскрывались ударами с неба, после чего, пехота оказывалась один на один с венедской бронёй, зачастую, даже не имевшей пилотов, а потому, смело заезжавшей на позиции врага. Деморализация была полная. Уже через три часа после начала нашего наступления, фронт противника посыпался, а число пленных стало исчисляться десятками тысяч. Какими бы стойкими не были вражеские бойцы, а и там хватало идейных, или особо упёртых, но когда тебе противостоят бездушные машины не боящиеся смерти, атакующие с любого направления и не дающие отбивать атаку живого противника, желание воевать, в этой безнадёжной ситуации, как то быстро пропадает. Смысл сопротивления просто пропадает ибо итог оказывается абсолютно предсказуем.
В этом наступлении, нам даже не потребовалось создавать какого то численного превосходства в живой силе над противником. Достаточно было превосходства в летающих беспилотниках — ультимативном средстве достижения превосходства на земле. В людях, противник по прежнему имел четырёх — пятикратное превосходство, только это уже было не важно.
Через двенадцать часов, переднего края с оборудованной системой фортов, линий обороны, минных полей и прочих защитных сооружений у противника уже не осталось. Наши войска преодолели эту полосу вклинившись во вражеские позиции на отдельных участках до тридцати километров, подойдя к восточной границе Сьерра-Леоне. В тылу вражеской армии царил хаос. Кто то отступал, или даже уже бежал. Другие, свежие войска, наоборот выдвигались на передовую и уже на марше подвергались ударам с неба. Роботблиц не останавливался ни на минуту. Всё было поставлено на темп и огромнейшую массу беспилотников. Ставка на высокотехнологическую войну — срабатывала.
Желание противника сэкономить, решить проблему живой массой войск, численностью пушечного мяса, оказывалось бито. Африка, в очередной раз демонстрировала неустаревающее правило в ведении войн — технологическое превосходство решает! Как говорилось в одной известной поговорке, приписываемой генералу Китченеру, во время подавления Махдистского восстания в Судане: «На все Ваши вопросы, один дадим ответ — у нас Максимов много, у вас Максимов нет». В данном случае — боевых беспилотников. У противника они были, но у нас, их оказалось в разы больше, как и подготовленных операторов, что и зарешало.
Однако, сдаваться противник вовсе не собирался. Во всяком случае, его командование. Рядовая то пехота на переднем крае, делала это весьма охотно, не слушая своих командиров, в особо критических ситуациях не останавливаясь и перед их физическим устранением, если они не проявляли должного понимания нужд своих солдат. Особенно это касалось белых, к которым у чёрных была особенная неприязнь. Но навстречу накатывающему катку Имперских армий, бросались всё новые и новые части с целью хоть как то заткнуть прорывы и дать время командованию придумать хоть что то, что бы окончательно не проиграть военную кампанию. Возможно, надеялись, что люди, измотанные отражением совсем недавнего наступления Западной коалиции, выдохнутся и физически закончатся, а так же, что беспилотники у нас рано или поздно иссякнут при таком то интенсивном использовании. Некоторые основания к этому, у них были. Расход беспилотников, особенно в первые часы, шёл на десятки тысяч. Но у нас их было заготовлено больше миллиона и с началом операции вовсю заработал Гвинейский экспресс перебрасывая по воздуху всё новые и новые партии летающих роботов. Для этого, была мобилизована как вся военно-транспортная авиация, так и львиная часть гражданской. Плюс в порты, подгадав к нужному времени, зашли контейнеровозы с соответствующим военным грузом, замаскированным под гражданский. Должно было хватить. Пусть даже эта конкретная операция будет нам стоить многих миллиардов, разом брошенных в топку войны, но зато, она станет последней подобной по интенсивности. Нет ничего глупее действий в духе одного, не самого умного, это если предельно мягко — президента, заявившего после полугода уже полыхавшей вовсю войны на Украине в моём мире, что мы ещё не начинали! Предельно тупая, людоедская стратегия. Быстрая война, даже если она окажется очень дорогой по разовым расходам, всё равно, в конечном итоге выходит гораздо дешевле, медленной и экономной. Как по деньгам, так и по жизням солдат. Незабвенный Алоизыч, не даст соврать, не раз проворачивавший данные операции с огромным успехом. То что на СССР он в конце навернулся, говорит не об ошибочности самой концепции, а о серьёзной недооценке противника. Так то он был полностью прав в своей стратегии. Не хватило самой малости, плюс ряд тактических ошибок.
Но мы, ошибок совершать не собирались и рассчитывали всё с большим запасом, да и разведка работала куда лучше той, что была у Гитлера. Хотя попотеть, что бы скрыть свою подготовку, нам пришлось изрядно. Немалую роль сыграли усилия по дезинформации. Мы ведь как бы декларировали свою готовность воевать так, как воевали до того — вечно, изматывая противника и постепенно разлагая его тылы, что было абсолютной правдой. Плюс, неофициально, как бы участвуя в утилизации излишнего населения не самого лучшего качества занимая его войной и старого оружия. Что было вполне понятно Западу. Контингент набираемый в Венесуэле, на Ближнем Востоке и в ряде других стран, вполне соответствовал этой концепции. Да и давалась нам мобилизация пехоты для войны отнюдь не дёшево и совсем не просто. Мы всегда уступали противнику по этому параметру в разы, что серьёзно усыпляло его возможные подозрения насчёт нашей стратегической атаки с целью коренного перелома в войне. Да просто, нашей физической возможности провернуть такое. Тактические то мы проводили время от времени.
Однако, как бы хорошо мы не готовились, наступление всё равно шло совсем не просто. Первые тридцать километров фронта вглубь, представляли собой сплошную полосу укреплений, фортов, минных полей густо насыщенных войсками и как бы тяжело им не приходилось, они, всё таки оказывали сопротивление нанося нам потери и расходуя наши ресурсы. Зачастую, обнаружить огневую точку, удавалось лишь уперевшись в неё, минное поле, заехав на него вглубь. Спящие дроновые засады, впервые опробованные именно венедами, были успешно освоены и самими либерийцами. Это когда с уже пройденной территории стартовали автоматические охотники не обнаруженные ранее и били с тыла по бронетехнике противника удобно подставившей корму.
НАТОвские генералы бросали в бой новые и новые подразделения, распечатывали резервные склады с техникой и дронами. Всё, что бы остановить каток венедской коалиции неостановимо и беспрерывно катящийся на восток. В воздух были даже подняты самолёты, редкие гости над полем боя. В движение пришла вся махина Либерийской группировки своей огромной массой стараясь заткнуть, исчерпать наступательный порыв противника.
