– А в каком году ты родился? – спросила она, лениво гоняя по тарелке последний оставшийся там кусочек курицы, – и где?

– В тысяча девятисотом, в Риме, – сказал мужчина. Силдж кивнула, словно эта информация прояснила для нее что-то важное. В действительности, ничего для нее яснее от его краткой биографической справки не стало, но вместо желания все отрицать и называть своего собеседника сумасшедшим, она теперь испытывала любопытство.

– Значит тебе сто двадцать два года, – женщина присвистнула и даже позволила себе пошутить, – ты хорошо сохранился.

– Это особая диета, – поддержал ее начинание Франц и улыбнулся, обнажая немного выступающие нижние клыки. И лучше бы он этого не делал, потому что Силдж невольно пришлось признать, что ему очень идет эта обезоруживающая улыбка.

Вероятно, наступил момент, когда у нее начали проявляться первые симптомы стокгольмского синдрома, потому что этот мужчина все больше начинал казаться ей красивым и обаятельным. И все меньше – пугающим и сумасшедшим.

Силдж осушила до дна свой стакан и тряхнула головой, прогоняя эти мысли.

– А много таких же как мы? – решила перевести она тему, – твои родители тоже были… вампирами, – она понизила голос, словно кто-то мог подслушивать их разговор.

– Я не знал своих родителей, – удивительно беззаботно пожал плечами ее похититель, – много, но все хорошо прячутся. Возможно, – он окинул взглядом помещение ресторана, – даже здесь сейчас есть другие вампиры.

Силдж завертела головой, скользя взглядом по лицам окружающих людей, но быстро оставила эту затею, с сожалением осознав, что никто не кажется ей подозрительным.

– Почему тогда охотятся именно за нами?

– Мы кое-кому знатно перешли дорогу, – Франц скривился и тоже допил остатки алкоголя в своем бокале. Пока он ходил за новой порцией для себя и Силдж, она продолжала беззастенчиво пялиться на посетителей ресторана. Она уже поняла, что по внешним признакам определить энергетического вампира никак нельзя, но все не оставляла попыток.

Может быть, это та светловолосая девушка, которая так заливисто смеется за соседним столиком? Или грузный мужчина, наваливший себе на тарелку новую порцию креветок? Или маленький мальчик, обляпавшийся соусом?

Силдж испытывала даже что-то вроде разочарования, примирившись с новостями о своей сущности. Она много смотрела фильмов и читала книг, где ей часто встречались истории о вампирах со всеми сопутствовавшими их существованию атрибутами. Загадочный лунный свет, клыки, превращение в летучих мышей, торжественные балы в средневековых замках – все это очаровывало и притягивало внимание. Реальность оказалась куда более простой и скучной. Зачем тогда вообще нужны эти энергетические вампиры, если у них даже нет никаких неординарных способностей? Силдж не отказалась бы от умения летать или, скажем там, читать мысли. А еще быть неуязвимой, а не вынужденной спасаться бегством от каких-то ребят с огнестрельным оружием.

Франц вернулся с новой порцией алкоголя.

– А мои родители тоже были вампирами? – набросилась на него женщина с новой порцией вопросов и внезапно, неожиданно для себя, ступила на опасную территорию.

Мужчина от ее вопроса вздрогнул и сделался даже бледнее, чем обычно. Он нервно опрокинул в себя сразу половину принесенного стакана с виски.

– Нет, – очень тихо ответил он, – не были. И…

Силдж отчетливо ощутила перемену в его настроении, и ей самой стало не по себе.

– Ты не всегда была вампиром, – все-таки закончил Франц свою мысль и отвел глаза.

Повисла неловкая, очень тяжелая пауза. Вокруг смеялись и разговаривали люди, играла легкая, ненавязчивая музыка, в воздухе витали приятные ароматы пищи и духов, кипела жизнь. И только их столик вдруг словно оказался среди северного полюса. Силдж зябко обняла себя за плечи и прикусила губы. Она уже жалела о том, что заговорила об этом, но и останавливаться уже было поздно. Оставалось только терпеливо ждать слов, которые она, вероятно, слышать совсем не хотела, но обязана была услышать.

– Я сделал тебя такой, – так тихо, что Силдж едва разобрала слова за гомоном вокруг, сказал мужчина, – это вышло случайно.

«Скоро все закончится».

«Потерпи».

«Так будет лучше».

Женщина зажала уши и зажмурилась, словно могла спрятаться от правды внутри своей головы. Но эти голоса, которые она услышала в том лесу снова навязчиво пульсировали болью в висках. Один из них, возможно, принадлежал мужчине, сидевшему напротив. Или… все? Это был только его голос. Но она не помнила. Не хотела помнить.

– Я вообще не знал, что это можно кому-то передать, – теперь он звучал уже не в ее памяти, а в реальности, в жалкой попытке оправдаться.

Силдж с трудом заставила себя поднять веки и встретилась взглядом с Францем. Ей совершенно не понравилось то, что она увидела в его кофейных глазах – бесконечный омут вины и старой боли. Боли, которая не станет менее острой ни через год, ни через тридцать или восемьдесят лет. О которой невозможно забыть.

Но ведь она забыла?

Не хотела помнить. Не хотела возвращаться туда. Не хотела знать, что произошло между ними много лет назад. Но это все равно проступало черными кляксами даже через бледный саван амнезии.

Нет, это все бред.

Силдж резко вскочила с места и бросилась к выходу на палубу. Ей необходим был свежий воздух, чтобы хоть немного проветрить голову и утихомирить бешено стучащее сердце.

Снаружи было прохладно и темно. Свет из стеклянных дверей и панорамных окон ресторана лежал на напольном покрытии рваными полосами. Залив серебрился в лунном свете.

Женщина вцепилась в перила изо всех сил, возвращая себе ощущение реальности окружающего мира через контакт с холодным металлом.

Что она здесь делает? Почему она не в Хёйбу? Как вышло, что она плывет куда-то сквозь ночь с человеком, которого знает не больше пары дней и воспринимает всерьез все его безумные речи? Может быть она сошла с ума? Может быть у нее жар? Силдж пощупала свой лоб, но он был холодным. Как волны за бортом.

Она не слышала, как хлопнула дверь, выпуская на палубу еще одного человека и даже не придала этому значения. Мало ли кто-то вышел покурить или полюбоваться ночным морем и волнами, которые рождались, когда плавное тело парома разрезало толщу воды. Но это был не кто-то, а Франц.

Он наклонился и поцеловал девушку в плечо, прежде чем накинуть на нее свой пиджак. По-хорошему нужно было отказаться от этой заботы. По-хорошему нужно было прогнать его. Но Силдж не решилась.

– Почему я тебя не убила за это? – спросила она вместо того.

Он невесело усмехнулся, становясь рядом с ней.

– Ты пыталась, – ответил он задумчиво, – может еще доведешь дело до конца.

Силдж хмыкнула и повернулась к мужчине. Лунный свет придавал его чертам особенное, мрачное, мистическое очарование, а кожу делал мраморно-белой. Его глаза потемнели, словно впитали в себя саму ночь.

Как он красив, черт возьми.

Проклятый стокгольмский синдром.

Силдж приподнялась на носочках, чтобы дотянуться до его лица и поцеловать. Франц с готовностью, словно только этого и ждал, обвил ее талию руками и притянул ближе к себе. Этот поцелуй, которого не должно было быть, длился совсем недолго. Мужчина первым отстранился, внимательно вглядываясь в лицо женщины перед собой.

– Только сначала я спрячу тебя в безопасном месте, – сказал он.

Глава восьмая.

Франц не соврал, когда сказал Лангу, что даст показания, подтверждающие алиби Фройляйн Леманн в ночь убийства. Он как следует подготовился, продумав свою версию до мелочей и, вооружившись всей необходимой информацией, самолично заявился в полицейское управление. Как на зло, после всей этой унизительной и долгой процедуры, он столкнулся именно с Гербертом. Нойманн, казалось бы, был прекрасно осведомлен о целях визита своего воспитанника, но вместо взбучки, неожиданно одобрил его действия.

– Хорошо, – шепнул он мужчине на ухо, – она не должна попасть в их лапы, – и, сказав это, с невозмутимым видом отправился в отдел судебно-медицинской экспертизы, где был частым и уважаемым гостем.