Я завизжала, прыгнула, вцепилась зубами и ногтями в кончик змеиного хвоста. И тут же почувствовала, не видя: змей на миг расслабил хватку, и волк рванул из капкана. Мощные челюсти сомкнулись под змеиным черепом. Змей забился, отшвырнув хвостом меня в стену. Он мотал волка, словно серую тряпочку, из стороны в сторону, но с каждой минутой движения Чумы становились всё более резкими и слабыми.

Когда Змей ещё дёргался в конвульсиях, волк спрыгнул с него, обернул ко мне перепачканную кровью морду. Облизнулся. И стал Дезирэ. На миг — голым. Клянусь я это видела! Но тут же обнажённое тело покрылось одеждой.

— Бездна вас подери! — зло выдохнул он.

— Вы… вы спасли мне…

— Заткнись. Когда ты успела стать такой трусихой? Ты должна была разрубить его мечом, шарахнуть молнией, задушить древесной плетью. Чёрт! Сжечь на месте. Жалкая, ничтожная бабёнка.

— Что⁈

— Курица мокрая и та бы сражалась отчаяннее! «Нет, нет, пожалуйста», — передразнил Дезирэ мерзким голосом и сплюнул.

И тут я увидела, что по его шее течёт кровь. Подошла, медленно осознавая, что по-прежнему обнажена, и коснулась пальцем. Он отдёрнулся, оскалил зубы, будто забыв, что уже человек.

— Без тебя разберусь. Нахрен ты вообще потащила не свою чуму?

— Не свою…?

— Как же бесит твоя тупость!

Волк резко развернулся и стремительно пошёл к выходу.

— Дезирэ, — робко позвала я.

Принц обернулся, держа дверную ручку.

— Ну? — спросил неприветливо.

Я не понимала, на что он так разозлился. До бешенства, до отсутствия самоконтроля. Но в любом случае, сейчас было не время для старых обид. И я попросила, как могла мягче:

— Скажите кому-нибудь принести мне платье. Я не одета.

— Ты голая, — хмыкнул он, искривив губы в усмешке. — Говори, как есть.

Принц цинично оглядел меня, и глаза его чуть блеснули злорадством.

— Убила бы Змея, я бы сам тебя одел. Клянусь. А так — выбирайся из этого дерьма сама.

Вышел и хлопнул дверью.

Захотелось плакать. Бессильно-беспомощно. От пережитого потрясения знобило. Но я приказала себе взять себя в руки. Не время для эмоций. Я потом обо всём этом подумаю.

Подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела себя в зеркало — ни следа язв. Только маленький розовый рубец на шее, ровно там, где губы жениха коснулись меня в первом поцелуе. И глаза перестали быть красными. Кожа белая и аж светится… Я огладила тело руками. Повернулась в профиль. А всё же я такая… красивая! Аж дыхание захватывает. Мне невольно вспомнились ласки Дезирэ, и щёки зарумянились. Почему я так странно на него реагирую? Почему каждый раз моё тело меня предаёт? Может, это… любовь?

Да нет, бред какой-то.

Если бы не эта его влюблённость в Осень…Странная, парадоксальная, непонятная. Что принц в ней нашёл? Девчонка как девчонка. Ну, миловидна, да… Я снова оглядела себя. Дезирэ умеет убивать, а я… Он говорил, что я способна исцелить. Наверное, не только себя? Какими же мы могли бы стать могущественными монархами. Может, я ему из-за этого и нужна? Может, во мне скрыт какой-то уникальный дар? И, может быть, я бы могла исцелить всех этих несчастных, кто сейчас заживо гниёт в комнатах моего замка?

А ещё пророчество.

Я попыталась его вспомнить, но тут тело свела судорога. Да я же совсем замёрзла! Ещё полчаса я пыталась силой чар восстановить собственную одежду, но наконец пришлось самой себе признаться, что если я и великая фея, то не сегодня. Надо выбираться к себе. Там я, закутавшись во все одеяла, приду в себя и попытаюсь всё это понять. И найти объяснение дикой злости Дезирэ, и всему тому, что произошло. В том числе непонятным реакциям тела на него. Я не стану себя обманывать, нет, не буду утверждать, что их нет. Мне непременно нужно понять, почему я плавлюсь в его руках, несмотря на то, что ненавижу жениха до глубины души.

И ведь, кстати, не только в его руках… Это пугало.

Вниз вела лестница, выходящая в «черешневый» двор. До моих покоев можно было бы дойти и по коридорам замка, вот только в коридорах сейчас находилось множество людей — ведь теперь здесь расположился госпиталь. А выбираться как-то надо.

За окном уже царила ночь, и я решила, что безопаснее пробежать через двор. Оделась, как смогла.

Комнатка, куда притащил меня Дезирэ, оказалась очень маленькой. Ни кровати, ни стола. Каморка да и только. Зато окно выходило на крышу и, кстати, было не застеклено. Для чего она? Ладно, не сейчас. Плохо, что нет постели. Я бы не отказалась от простыни или одеяла. Прокравшись на лестницу, прислушалась.

В здании не спали, до меня доносился шум из-за выходящих на лестницу коридорных дверей. Ну что ж… Пусть мне повезёт. Я тихой мышкой прокралась вниз и бросилась между натянутых верёвок с простынями. И споткнулась о кого-то. Мы вдвоём упали в лужу.

— Ваше величество? — на меня испуганно таращилась рыжуля. Та девочка из госпиталя.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась я. — Тебе надо лечиться.

— Так а ведь… чума ушла.

— Что?

И тут же вспомнила «нахрен ты вообще потащила не свою чуму?»

— Взяла и просто исчезла. Сир Люсьен запретил покидать госпиталь даже тем, кто совсем здоров, чтобы завтра перепроверить ещё раз, но…

— А есть те, кто не совсем здоров?

— Да, те, которые очень ослабли. Но чумы больше нет.

Я всхлипнула, закусила губу, чтобы не расплакаться от радости. Вспомнила их ужасные лица, покрытые язвами. Душу залило тепло. «Народ — стало баранов…». Возможно, пап, но это мои́ бараны. Их язвы — мои язвы, их страдания — мои страдания. Кажется, папа этого так и не понял. Может, потому что не обрабатывал их язвы, не кормил с ложки супом? Наверное, каждому королю стоило бы перед коронацией немного потрудиться в чумном госпитале.

— И что, больше ни у кого нет волдырей и…?

— Нет. Все бубонные наросты отвались сами по себе. У всех разом.

Ладно, радоваться — тоже не сейчас. Раз все здоровы, то непременно выйдут на улицу, чтобы не лежать в душных помещениях. И могут увидеть свою королеву в крайне непрезентабельном виде. Конечно, сейчас глубокая ночь, и всё же…

— Как тебя зовут, милая? — как можно величественнее спросила я.

Очень трудно говорить величественно, когда ты придерживаешь на боку разрезанные юбки, чтобы они не расходились, а холодный ветер задувает тебе в спину.

— Карина.

— Очень милое имя. Карина, помоги мне. Я повредила платье, и мне нужно незаметно пройти к себе в покои. Иди впереди и смотри, чтобы по дороге никого…

— Поняла, Ваше величество.

И я бы закуталась в свисающее бельё, если бы оно не было только что постиранным, и с него не лилась в три ручья холодная вода. Ослабленным прачкам не хватало сил выжать простыни как следует. Девочка пошла вперёд, почти на цыпочках, чутко прислушиваясь к шуму. Когда мы оказались на лестнице, она живо обернулась:

— Ваше величество, скажите, где ваши покои. Я принесу вам что-нибудь из одежды.

Я объяснила и, прислонившись к дверям, стала ждать. Кара вернулась очень быстро и принесла мне плед. Какая сообразительная девочка! Но я выдохнула только, когда мы оказались в моих комнатах.

Будь ты проклят, Дезирэ! Ведь помочь мне было так несложно!

— Вам пособить переодеться, Ваше величество?

Да, это было бы неплохо. Звать служанок — не самая лучшая идея. Чем меньше людей будут знать о том, что их госпожа ночью вернулась в разрезанном на части платье…

— Хотите, я натаскаю воды? Вы вымоетесь, и тогда вам точно станет легче.

Карина не задавала никаких глупых вопросов, не выражала удивления или испуга, и мою душу затопила волна благодарности. А когда я уже погрузилась в тёплую, чистую воду, расслабившись и позволив девочке распутывать мои волосы, мне вдруг пришла вполне удачная идея:

— Я очень довольна тобой, Карина. Не хочешь ли стать моей камеристкой?