– Спасибо, Маш, – прошептал он, и его голос дрожал от переполнявших его эмоций, от счастья, от любви, от надежды. – Спасибо тебе за все, спасибо, что ты есть в моей жизни, спасибо, что ты рядом со мной, спасибо, что ты понимаешь меня и принимаешь меня таким, какой я есть, со всеми моими недостатками и слабостями. Ты сделала меня счастливым.

Мария прижалась к нему, и в его объятиях она почувствовала, что она, наконец, дома, что она, наконец, в безопасности, что она, наконец, любима и желанна, что она нашла свое место в этом мире.

– Мы сделали это, Лёш, – прошептала она, и ее голос звучал с нежностью, с счастьем и с какой-то гордостью за них обоих. – Мы открылись друг другу, мы показали друг другу наши настоящие лица, и мы, наконец, можем быть вместе, без всяких масок и притворства, мы стали честными друг с другом. И теперь я знаю, что мы сможем преодолеть все трудности, что вместе мы сможем стать сильнее, что вместе мы найдем то счастье, о котором мы так долго мечтали, что это только начало нашей новой жизни.

Алексей нежно поцеловал ее в лоб, и в этом поцелуе было столько любви и нежности, что у Марии перехватило дыхание, словно он коснулся ее души. Они сидели на полу, обнявшись, и смотрели друг на друга, и в их глазах отражалась вся глубина их любви, доверия и надежды, словно они смотрели в зеркало. Они понимали, что они сделали первый шаг на пути к своему счастливому будущему, и они были готовы идти по этому пути вместе, рука об руку, плечом к плечу, не боясь ничего на свете, поддерживая друг друга во всех начинаниях. Они были готовы любить друг друга не только за достоинства, но и за недостатки, они были готовы поддерживать друг друга не только в радости, но и в печали, они были готовы идти по жизни вместе, не оглядываясь на прошлое и не боясь будущего, потому что они знали, что они, наконец, нашли друг друга, что они, наконец, стали единым целым, и это было самым главным.

И когда они, наконец, встали с пола, и вышли из мастерской, держась за руки, в гостиной их ждал новый день, такой же яркий и многообещающий, как и их любовь, словно мир вокруг них изменился вместе с их отношением друг к другу. И они знали, что впереди их ждет еще много открытий, много приключений, много трудностей, но они были готовы ко всему, потому что они были вместе, и эта любовь делала их непобедимыми, и эта любовь была их надеждой, и эта любовь была их счастьем.

Они подошли к окну, и солнечный свет ласкал их лица, и в этот момент они поняли, что они, наконец, обрели свое долгожданное счастье, что они, наконец, нашли то, что так долго искали, и что это только начало их долгого и прекрасного пути, пути, который они будут проходить вместе, рука об руку, плечом к плечу, любя друг друга со всей страстью и искренностью своих сердец. И эта мысль наполняла их сердца радостью, верой и надеждой, верой в то, что вместе они смогут преодолеть все преграды и стать по-настоящему счастливыми, верой в то, что их любовь будет жить вечно. И они улыбнулись, и их улыбки были такими искренними, такими светлыми, такими настоящими, словно они знали, что их жизнь изменилась навсегда, и что они, наконец, готовы к этому новому началу, к новой главе в своей истории, которую они напишут вместе, с любовью и доверием. И они знали, что эта ночь, проведенная в откровенных разговорах, останется в их памяти навсегда, как первый шаг к их долгожданному счастью, как день, когда они, наконец, стали единым целым, как два сердца, бьющиеся в унисон, как два человека, которые, наконец, обрели друг друга.

Солнце, как раненый зверь, истекало кровью за горизонтом, оставляя на небе багровые, оранжевые и фиолетовые мазки. Эти цвета, некогда успокаивающие и теплые, сегодня казались Эмили зловещими, словно предвестники очередной бессонной ночи, полной терзаний и сомнений. Она свернулась калачиком на диване, укрываясь тонким пледом, который казался таким же бессильным против холода, сковавшего ее сердце, как и против осенней прохлады, постепенно проникающей в комнату. Окна дребезжали от порывов ветра, словно подражая лихорадочному стуку ее собственного сердца, а слабый свет уличных фонарей, пробиваясь сквозь неплотные шторы, едва рассеивал сумрак, сгустившийся в гостиной, подобно дурному предзнаменованию.

Томас, тем временем, беспокойно метался по комнате, его шаги, резкие и отрывистые, глухо отдавались в напряженной тишине. Его силуэт, призрачный в полумраке, казался ей чужим, чуждым тому человеку, которого она когда-то любила. Эмили неотрывно следила за каждым его движением, хотя и делала вид, что равнодушно смотрит в никуда. Она хотела закричать, чтобы он остановился, чтобы прекратил нарезать круги, как волк, мечущийся в ловушке, но ее голос словно застрял у нее в горле, не в силах прорваться сквозь толстую стену боли и обиды, которую она возвела вокруг себя.

Молчание между ними давило невыносимой тяжестью, оно словно сплеталось из невысказанных обвинений, приглушенных рыданий, невыразимого разочарования. Это было не то благоговейное молчание, которое они когда-то разделяли, когда их присутствие рядом было достаточным, когда тишина между ними наполнялась теплом и взаимным пониманием, когда достаточно было просто взглянуть друг на друга, чтобы почувствовать, что все хорошо. Сейчас это была тишина, пропитанная отчаянием, горечью и глубоким, незаживающим разочарованием. Прошло шесть бесконечных месяцев с того дня, когда Эмили нашла те сообщения, те клятвы, данные кому-то другому, те предательские строки, разрушившие их мир на мелкие, острые осколки. И с тех пор каждый день был похож на хождение по битому стеклу, каждое слово, каждый жест – потенциальная опасность, способная вызвать новую, неожиданную боль.

Наконец, Томас остановился и взглянул на Эмили. Она могла поклясться, что увидела в его глазах тень усталости, но ей было так трудно верить в его искренность, так трудно поверить хотя бы одному его слову. Он часто смотрел на нее так, когда она задавала неудобные вопросы, когда ее отчаяние заставляло ее лезть с расспросами, как будто пытаясь прорвать толстые стены лжи, которыми он себя окружил. Он как будто ждал, когда она снова начнет свое “следствие”, снова попытается докопаться до правды, которую он так умело скрывал.

– Что ты сегодня делаешь? – спросила Эмили, ее голос звучал хрипло, почти неузнаваемо. Она старалась, чтобы ее тон был беспристрастным, безразличным, но в ее словах, несмотря на все ее усилия, проскальзывала нотка уязвимости, которую она ненавидела.

Томас помедлил, словно обдумывая, как лучше ответить на этот простой вопрос. Он отвернулся к окну, и на мгновение свет уличного фонаря отразился в его глазах, делая их похожими на два ледяных осколка.

– Работаю, – ответил он сухо, избегая ее взгляда. Его слова звучали механически, как будто он уже произносил их сотни раз.

Эмили приподняла бровь, чувствуя, как привычная волна раздражения и недоверия, как всегда, проникает ей под кожу. Она не могла оставаться спокойной, не могла просто проглотить его ответ, как будто он что-то значил.

– Работаешь? Поздно вечером? – не удержалась она, сарказм пропитал ее голос, как яд. – Или у тебя есть еще какая-то тайная работа, о которой я не знаю? Может быть, ты стал ночным агентом, шпионом-сердцеедом?

Томас резко развернулся к ней, его челюсть сжалась, выдавая его внутреннее напряжение.

– Прекрати, Эмили, – он говорил медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом, пытаясь сдержать раздражение, которое, как и она, уже начинало расцветать в его душе. – Ты снова начинаешь. Мы же договорились…

– Мы договорились? – Эмили усмехнулась, ее сердце колотилось, как птица, бьющаяся в клетке. Она чувствовала, как ее контроль ускользает, как она вновь становится той раненой, беспомощной женщиной, которой она ненавидела себя чувствовать. – Я просто спрашиваю, Томас, просто хочу знать, где ты проводишь свое время. Разве это слишком много? После всего, что ты сделал? После того, как ты вывернул наизнанку мою жизнь, нашу жизнь?