Город действительно напоминал Москву, но всё в нём казалось искажённым, перевёрнутым. Улицы сияли идеальной чистотой, небоскрёбы с зеркальными фасадами отражали свет. Огромные голографические экраны транслировали не рекламу, а лица людей, сопровождаемые загадочными цифрами.

– Что это? – спросил Кирилл, указывая на один из экранов.

– Это наш социальный рейтинг, – спокойно объяснила Алина. – Каждый житель Изграда оценивается по своей полезности для общества. Чем выше рейтинг, тем больше привилегий.

Кирилл смотрел на экраны, где мелькали лица людей с разными числами. Их улыбки казались натянутыми, искусственными, словно они знали, что за ними наблюдают. Внизу экранов мелькали надписи: «Стабильный гражданин. Надёжный член общества.» или «Проявлена недостаточная лояльность. Рейтинг снижен.»

– И как они с этим живут? – пробормотал он.

Алина слегка улыбнулась.

– У нас нет выбора. В этом мире каждый хочет быть наверху. Но цена за это – постоянный контроль.

Их машина свернула на широкую площадь, окружённую зданиями с яркими фасадами. Кирилл заметил, что здания выглядели странно, вызывая лёгкое беспокойство. Их линии и формы были неправильными: углы казались то изогнутыми, то острыми, фасады меняли цвет в зависимости от времени суток.

В центре площади возвышалась гигантская статуя женщины с весами в руках. Но вместо символа справедливости она выглядела карикатурно. Весы были перевешены на одну сторону, а на постаменте значилось:

«Справедливость принадлежит сильнейшему».

– Это ваш символ равенства? – Кирилл поднял брови.

– Именно, – ответила Алина с лёгкой иронией. – Всё здесь – игра иллюзий. Люди верят в то, что хотят видеть.

Они направились в торговый район. Это был лабиринт магазинов, киосков и развлекательных центров. Фасады зданий украшали огромные экраны, на которых транслировались сцены из жизни успешных людей. Мужчины и женщины демонстрировали свои покупки, наслаждались роскошными курортами или обнимались с идеальными партнёрами.

– Это реклама? – спросил Кирилл, указывая на один из экранов.

– Это прямые трансляции, – ответила Алина. – Люди с высоким рейтингом показывают свою жизнь, чтобы остальные могли вдохновляться. Или завидовать.

Кирилл нахмурился.

– Это контроль.

– Нет, это стимул, – поправила Алина. – Люди хотят стать лучше. Это их мотивирует.

На одном из киосков Кирилл заметил, как продавец с широкой улыбкой предлагал покупателям коробочки с надписями: «Эмоции в таблетках» и «Стань увереннее за секунду!».

– Это нормально для вас? – спросил он.

– Абсолютно, – безразлично ответила Алина. – Здесь можно купить любые эмоции. Всё ради продуктивности.

– Кстати, знаешь, в Изграде целых пять музеев, посвящённых тебе. Вот один из них, – заметила Алина, кивая на двухэтажное здание. На его фасаде крупными буквами значилось:

«Музей эротики Говорова».

Кирилл остановился, не веря своим глазам.

– Ты шутишь, да?

– Почему я должна шутить? – сухо ответила она, ведя его внутрь.

Интерьер был роскошным: мягкий свет, бархатные диваны и элегантные статуи. Однако первый зал шокировал Кирилла.

Восковые фигуры всех женщин, с которыми он когда-либо имел отношения, стояли в разных позах. Среди них он узнал Алину.

Девушки улыбались, их лица выражали разные эмоции: от нежности до страсти. Глаза восковых фигур словно следили за каждым движением Кирилла.

Алина провела его через зал.

– Видишь, здесь ты больше, чем писатель. Ты – символ, Бог, творец. Твоя жизнь и фантазии стали реальностью. Для них ты – пророк, указавший путь к счастью.

Кирилл остановился посреди зала, его взгляд метался от одной фигуры к другой. Восковые лица казались живыми, их глаза выражали смесь обожания и тоски.

– Это… безумие, – прошептал он, его голос дрожал.

– Для них это реальность, – спокойно ответила Алина.

Он закрыл глаза, пытаясь осмыслить увиденное. Восхищение, поклонение, контроль – всё это сжимало его изнутри. Он чувствовал себя не человеком, а мифом, который ему навязали.

Холод пробежал по спине Кирилла, пока он смотрел на безжизненные копии женщин, которых когда-то знал. Их лица были идеальными, но мёртвыми, а глаза – пустыми, как у кукол.

– Это… это неправильно, – пробормотал он, едва слышно.

Алина кивнула, уголки её губ изогнулись в лёгкой улыбке.

– Возможно, это так. Но теперь это твоя реальность, Кирилл. Ты должен её принять.

Кирилл подошёл ближе к одной из фигур. Это была соблазнительная брюнетка, его первая жена. Под статуей значилось: «Первая жена Говорова Наталья. Годы брака: 1998–2005».

Рядом стояла фигура его второй жены. Она была изображена с печальным выражением лица, почти обвиняющим. Казалось, здесь собрали всех, с кем он когда-либо имел связь.

Но больше всего его потрясла фигура молодой девушки в школьной форме. Под ней была надпись: «Невинная 18-летняя студентка Ольга Мотина, соблазнённая Говоровым во время командировки в Омск».

Кирилл резко вдохнул. Воспоминания нахлынули на него, как ледяная волна. Её восторженные глаза, наивная улыбка… Он был женатым мужчиной, известным писателем. Она – его юной поклонницей, готовой поверить каждому его слову. Он обещал ей целый мир, но оставил после себя лишь разбитые надежды.

– Как… как вы нашли её? – спросил он, его голос едва звучал.

Алина посмотрела на него, её глаза отражали мягкий свет комнаты.

– Здесь каждый делится своими снами, своими желаниями и страхами. Это часть нашего мира – коллективное сознание.

Кирилл замер. Его сердце было переполнено чувством вины и сожаления. Тогда он думал, что это просто мимолётное увлечение, но теперь он видел, как его поступки оставляли шрамы на других.

– Зачем вы показываете мне это? – спросил он, его голос дрожал. – Зачем заставлять меня встречаться с прошлым?

Алина повернулась к нему, её взгляд был спокойным и неумолимым.

– Потому что это твоё наследие, Кирилл. Это то, кем ты являешься для этих людей.

Они вошли в следующий зал, и Кирилл замер. Его охватил настоящий ужас.

Этот зал был посвящён интимным предпочтениям Кирилла. Восковые фигуры женщин и самого Кирилла были застывшими в откровенных позах. Под каждой композицией значились таблички: «Кирилл Говоров и его любимые позы: Крест с первой женой Натальей», «Эротический эксперимент с любовницей из Новосибирска».

– Это… это действительно я? – еле слышно спросил он, сделав шаг к одной из фигур.

– Конечно, это ты, – спокойно ответила Алина. – Этот музей посвящён твоей жизни, твоему опыту, твоим фантазиям.

На стене висел стенд с надписью: «Презервативы, использованные Говоровым». На полках стояли коробки, каждая из которых была помечена датой и именем партнёра.

Кирилл открыл одну из коробок. Внутри был презерватив в золотой упаковке с выгравированной надписью: «Кирилл Говоров. Использован 12/03/2015. Партнёр: Ирина Петрова».

Его разум захлестнули воспоминания. Санкт-Петербург, литературный фестиваль, огненно-рыжая женщина с чарующей улыбкой. Они провели ночь, полную страсти и смеха, но он никогда не считал это чем-то большим, чем случайной связью.

Он крепче сжал упаковку, его рука дрожала от эмоций.

– Зачем вы это делаете? – он повернулся к Алине, его голос был полон гнева и замешательства. – Зачем вы показываете мне всё это?

Алина не отводила взгляда. Её лицо оставалось спокойным, почти бесстрастным.

– Чтобы показать тебе правду, Кирилл. Правду о том, кем ты являешься, и кем ты был.

Её слова ударили его, как молот. Кирилл отвернулся от фигур, чувствуя, как его накрывает волна стыда и самобичевания.

Он смотрел на восковые лица, которые теперь казались живыми. Их глаза, наполненные тоской и осуждением, преследовали его.

– Они сделали из меня монстра, – прошептал он, больше самому себе, чем Алине.

Алина медленно покачала головой.

– Нет, Кирилл. Они сделали из тебя символ. Монстра ты сделал сам.