– Дошка?! – ахнула я, узнав в девице дочь Селесы.

Она вскинула взгляд над книгой и засияла:

– Тетька Елька! – Дошка одним движением скатилась со скамьи, небрежно бросив книгу на стол, и кинулась мне на шею, – пришла! Наконец-то! А-то мы ждем, ждем… Мамка уже все глаза выплакала! Идем скорее!

Она потянула меня прочь из беседки. Мы бежали по дорожкам сада. Дошка, заливисто смеясь, что-то рассказывала мне, я никак не могла уловить о чем она говорит. У меня никак не укладывалось в голове, что вот эта, совсем взрослая девица, и есть Дошка… Маленькая, всегда чересчур серьезная и самостоятельная девочка, которую я учила читать и которая присматривала за Лушкой и Анни… Как же так получилось-то? Прошло всего-то чуть больше года с того времени, как я видела ее в последний раз перед отъездом в пансионат. И тогда она была нескладным угловатым ребенком тринадцати с половиной лет. А сейчас ей, выходит, уже пятнадцать?! Как же она изменилась!

– Тетька Елька, – Дошка, добежав до небольшой аллейки, неожиданно остановилась, отчего я чуть не впечаталась в нее носом, – скажи, а от Митки вестей не было? – она слегка покраснела, – папка сказал, что ты его куда-то отправила с важным поручением…

– От Митки?! – не сразу поняла я.

– Ну, да, – Дошка смущенно улыбнулась. – Мамка меня замуж выдать хочет. А я за кого попало не хочу, тетька Елька. Я, вообще, замуж не хочу. Я хочу быть такой, как ты… Самостоятельной. Только здесь мне мамка и папка не позволят… ну, без свадьбы… И я решила, что мы с Миткой сбежим в Республику Талот… Вместе… вот! – выпалила она и вдруг густо покраснела. – Тетька Елька, а как ты думаешь, а Митка согласится сбежать со мной?

– Что?! – снова ничего не поняла я… Куда бежать? Она же еще ребенок! Да еще и с Миткой! При чему тут, вообще, Митка?! Я запнулась. В памяти вдруг всплыло, как мы шли в харчевню, а маленькая Дошка строила рыжему глазки. Но ведь это было так давно и не по-настоящему… разве нет?!

– Я думаю согласиться, – мечтательно вздохнула Дошка и торопливо добавила. – Только ты маме не говори, что я про Митку спрашивала. А то она опять орать начнет. Она хотела меня замуж за соседского сына выдать. Так ругалась, когда я ему от ворот поворот дала! Но, тетька Елька, видела бы ты этого прыщавого юнца! У него в голове только одно, – она поморщилась. – Нет, мне нравятся мужчины постарше. Серьезные. Разумные. Такие, как Митка…

Дошка рассказывала, а я чувствовала себя, как рыба, выброшенная на берег. Беззвучно открывала и закрывала рот, не понимая, на каком свете нахожусь. Может быть, мне это снится? Ну, какое замужество?! Какие сваты?! Это же Дошка! Дочка Селесы и подружка моего сына… ну, в смысле, друг моего сына. Я же знаю, они общались. И Лушка иногда даже помогал ей в учебе, объясняя то, что ей было непонятно. И она теперь говорит про замуж?! Как такое, вообще, может быть?!

Тем временем мы добрались до дома. Дошка втянула меня в холл и что есть мочи заорала:

– Мам! Иди сюда! Тетька Елька пришла!

От неожиданности я вздрогнула и недоуменно взглянула на Дошку. Да, я знала, Селеса так и не бросила привычки Нижнего города и вела себя не совсем правильно. Дошка рассмеялась:

– Тетька Елька, ты ж мамку знаешь! Попробуй к ней кого-нибудь из прислуги отправь, ругаться будет. А то и вовсе на кухню отправит или тряпку вручит, чтобы знала, что людей от работы отвлекать нельзя. А я в своей жизни на кухне уже наработалась, детей нанянчилась. Хватит. Будем мы с Миткой только вдвоем жить. А детей пусть она сама себе родит…

Он звонко расхохоталась и сбежала в сад. А я осталась в гостиной у Жерена с мозгами набекрень. Так растерялась, что застыла, как соляной столб, посреди комнаты с сумкой на плече. Снова в голове со скрипом проворачивались колесики, укладывая новые факты в канву моих знаний о мире. Но этот пазл как будто бы был из другого набора и никуда не подходил…

– Елька! – радостно завопила Селеса, нависая над лестничным пролетом со второго этажа, – пришла!

Она начала медленно и тяжело спускаться ко мне. И, словно добивая меня окончательно, впереди подруги плыло внушительное пузо… Селеса была беременна.

Мы не виделись больше полугода, но иногда переписывались. И почему, интересно, она не сообщила мне о том, что у них с Жереном будет ребенок?

А Селеса не спеша доковыляла до меня и заключила в объятия.

– Ох, Елька! – вздохнула она и всхлипнула, – заставила же ты нас поволноваться! Я уж думала сгинула ты. Жерен места себе не находил! Пытался от меня скрыть, что с тобой приключилось-то… Но я его живо раскусила. Заставила признаться, чего ночами не спит, а все по дому бродит и бурчит…

Я обняла подругу. Она изменилась. Располнела, даже черты лица расплылись практически до неузнаваемости. И живот… у нее был такой огромный живот! И он очень мешал. Никогда не видела беременных так близко.

– Селеса, – не выдержала я, – почему ты не сказала…

– Дак, – подруга вздохнула, – возраст ведь, Елька… Не девочка уже. Тяжело хожу… Видишь, как отекла. Так что мы никому не говорили, даже отцу Жерена. Боялись, что не доношу. И сейчас боимся. Мне ж еще пару месяцев ходить. Знаешь, – она счастливо засмеялась, – Жерен так рад…

– Ваша светлость! – откуда-то сбоку вынырнула Тайка и кинулась ко мне со слезами, – пришли!

– Тайка, – обрадовалась я, увидев горничную, – ты здесь! А где Южин?

– Он ждет в вашем доме, здесь, в Среднем городе, – улыбнулась она, – мы не знали, куда вы придете сначала: сюда или туда. Господин Жерен сказал, что вас встретят и проведут к нему, но мы решили, что лучше подстраховаться.

– Я ж говорила, – нахмурилась Селеса. Кажется, Тайка ей не нравилась, – что Жерен слов на ветер не бросает. Ежели сказал, что Ельку приведут сюда, значит, так и будет.

Тайка с неприязнью взглянула на нее и заявила:

– Не Елька, госпожа Селеса, а ее светлость герцогиня Абрита Форент.

– Это для тебя она светлость, – не осталась в долгу Селеса, – а для меня Елька! Мы с ней столько лет бок о бок прожили, из одной тарелки ели. Имею право называть так, как хочу! Да, Елька?! – Селеса повернулась ко мне и уставилась вопросительно.

– Ваша светлость, – не осталась в долгу Тайка и взглянула на меня не менее требовательно, – скажите ей, что подобная фамильярность не допустима!

Я вздохнула, сбросила с плеча лямку тяжелой сумки, которую никто и не подумал забрать у меня, чтобы облегчить ношу, осторожно поставила сумку на стол… На двух женщин, замерших в позе ожидания, я не смотрела. Потому что не знала, что ответить.

Как я могла признаться Тайке, что я не Абрита Форент? И как сказать Селесе, что Тайка права: панибратское «Елька» лучше всего забыть. Я больше не нищенка, которая поселилась у нее дома. Потом-то, наедине, я обязательно выскажу, все, что думаю. Но не при всех же выяснять отношения.

У меня, вообще, было чувство, что все вокруг сошли с ума. Или может быть, они в своем уме, и только я слетела с катушек.

– Кхм, – я прокашлялась. – Селеса, а ты знаешь, что Дошка твоя по Митке сохнет? И собирается бежать с ним в Республику Талот? – нагло и бессовестно перевела я стрелки.

Мой маневр удался на все сто процентов. Селеса тут же забыла и про меня, и про Тайку и, грозно запыхтев, потащила свое огромное тело вверх по лестнице, не иначе собиралась устроить еще одну взбучку дочери.

Тайка вспомнила, что она моя горничная и кинулась помогать мне. Первым делом схватила сумку, несмотря на мои вялые попытки донести ее самой, и повела меня в гостевую комнату, крикнув прислуге, чтобы они немедленно отнесли в мыльню горячей и холодной воды. Хозяйская мыльня у Селесы в доме была рядом с кухней, и там всегда было натоплено и жарко, но воду приходилось носить ведрами.

– Ваша светлость, – оказавшись в гостевой спальне, Тайка нахмурила брови, – как вы могли уехать неизвестно куда совсем одна?! Мы с Южином чуть с ума не сошли! Думали, вас те головорезы поймали, которые вас в постоялом дворе караулили!