Ее голос сорвался, и она мягко закончила:

— Женишься на женщине, которую ты не любишь.

Он взял ее руку и прижал к груди, где, как он был уверен, она могла чувствовать биение его сердца кончиками пальцев. И там, где он надеялся, что она облегчит его страдания, он с горечью признал:

— Возможно, нет… но он определенно хотел респектабельности. Любой ценой.

Ее пальцы сжались в его, и он почувствовал, как она резко вздохнула.

— Сразу после того, как он получил герцогство, мама заболела, помнишь? — мягко спросил он.

— Да.

Она сочувственно сжала его руку, и от этого небольшого жеста его охватил прилив утешения.

Но этого было недостаточно, чтобы компенсировать боль воспоминаний, которыми он с ней поделился.

— Когда отец пришел сказать мне, он нашел меня с женщиной. С той, которую не одобрял и считал недостойной для нашей семьи.

— Ты планировал жениться на ней?

— Нет, — сказал он ей как можно мягче, зная, насколько он может упасть в ее глазах, — потому что она уже была замужем.

Себастьян затаил дыхание и ждал ее ответа, но, к счастью, она ничего не сказала, хотя он заслуживал любого пренебрежительного замечания, которое она могла бы высказать в его адрес. Но, конечно, Миранда никогда бы этого не сделала. Она всегда была добра, особенно когда он этого не заслуживал.

Он глубоко вздохнул.

— Мама выздоровела, и мы с отцом долго говорили о моей ответственности перед семьей и нашим наследием, перед титулом и его обязанностями.

— Именно тогда я дал ему обещание, но даже тогда я не осознавал полного смысла этого слова и того, какое влияние это окажет на мою жизнь. В конце концов, я был Карлайлом. Я не собирался слушать разум, особенно когда он касался женщин, с которыми я был близок. Так что я продолжал делать то, что делал раньше, только я был намного осторожнее, чтобы скрыть свои следы.

Он крепко сжал ее руку, пробормотав:

— На самом деле, настолько осторожен, что в ту ночь, когда мой отец упал с лошади и ударился головой, никто не смог меня найти. На этот раз я проводил вечер с актрисой, которую я встретил в Ковент-Гарден. К тому времени, когда я вернулся сюда, на Парк-Плейс, отец был мертв, и у меня не было возможности попрощаться.

— О, Себастьян, — выдохнула она, настолько убитая горем по нему, что не могла найти свой голос.

Она крепко обняла его обеими руками и прижалась щекой к его щеке. Он чувствовал ее слезы на своей щеке, но вместо того, чтобы усиливать вину и боль внутри него, ее слезы были прощением сырых ран, которые он носил внутри себя последние два года.

— Его смерть изменила всё.

Он сделал паузу, затем серьезно повторил:

— Всё.

Ее пальцы напряглись в его, и он знал, что она поняла его скрытый смысл, когда она медленно откинулась назад и провела по глазам свободной рукой.

— Вот почему ты думаешь, что должен жениться на такой девушке, как леди Джейн, — выдохнула она так тихо, что он едва мог ее услышать, но каждое слово рвалось в его сердце так болезненно, как если бы она впивалась ногтями в его грудь.

— Из-за того, что случилось той ночью.

— Я должен найти хорошую герцогиню, я обязан этим отцу, — тихо сказал он.

— Ты обязан быть счастливым, независимо от того, кого ты возьмешь в жены.

Она глубоко вздохнула и предложила, словно пытаясь убедить их обоих:

— Твой отец хотел бы этого.

— Я буду достаточно счастлив.

Его счастье не принималось во внимание. Роберт мог ухаживать за Дианой Морган и жениться на ней просто потому, что она ему нравилась, а Куинн мог провести свою жизнь как убежденный холостяк. Но не он. Еще до того, как он решил найти жену в этом сезоне, он знал, что выбор невесты будет не его собственным. Счастье, и уж тем более не любовь, никогда не повлияет на его решение.

— Значит, ты остановил свой выбор на Джейн Шеридан.

Ее шепот не был вопросом.

Когда она попыталась вырвать свою руку из его руки, его пальцы сжались вокруг нее, отказываясь отпускать ее.

По крайней мере, на сегодня она была его.

— Нет. Я решил не ухаживать за ней.

Ее губы удивленно приоткрылись.

— Ты перестал искать жену?

В ее голосе звучала надежда, и это пронзило его большим чувством стыда, чем все, что она говорила раньше.

— Нет.

Затем, поскольку он хотел, чтобы между ними не было секретов, и она заслуживала большего уважения с его стороны, он добавил:

— Мне все еще нужно найти жену до конца сезона.

И тогда Миранда будет для него потеряна навсегда. Он не сделает ее своей любовницей, и, как только он скажет свои обеты, он никогда не изменит своей жене. Он хотел того же брака, что и его родители, — преданности и верности, доверия и комфорта, и если он не будет любить свою жену, когда женится на ней, что ж, это придет со временем. Но у него будет брак, в котором нуждается титул.

Так почему же он чувствовал, что вот-вот потеряет всё?

Когда он увидел удрученное выражение на ее лице, он сказал ей:

— Хватит, я не хочу больше говорить о браке.

Он сжал ее руку.

— Не сегодня.

Мягкое выражение счастья вернулось в ее глаза, когда она посмотрела на него сверху вниз.

— Тогда о чем ты хочешь поговорить?

— Что ж, если нам нужно говорить, — соблазнительно поддразнил он, поворачиваясь к ней, — тогда я бы предпочел поговорить о тебе.

— Я не очень интересная.

Затем она попыталась отогнать это чувство самоуничижения, криво прокомментировав:

— Возможно, нам стоит вместо этого обсудить ловлю лосося.

Со смехом, благодарный за ее поддразнивание, которое отвлекло от мрачного поворота, который принял их разговор, он поднялся на колени, чтобы сравнять свое лицо с ее, и коснулся костяшками пальцев ее щеки.

Ее глаза закрылись от нежной ласки, как будто это было невыносимо, и его сердце сильно сжалось. Она была невероятно чувствительна к его прикосновениям… И эти губы, полные и розовые, такие сладкие… Когда он взял ее за подбородок и приподнял ее лицо к себе, они раскрылись так маняще, что он не смог устоять перед желанием поцеловать ее. Просто нежное прикосновение губ к губам, ласка такая мягкая, что едва ли можно было назвать лаской, но от ее невинности у него перехватило дыхание.

— Миранда, — признал он хриплым голосом, — ты самая интересная женщина, которую я знаю.

Ее глаза распахнулись, и она с сомнением посмотрела на него, закусив губу, как-то застенчиво и соблазнительно одновременно. Восхитительная смесь противоречий, прямо как женщина, скрывающаяся за этим пристальным взглядом.

— Например.

Он провел пальцами по вороту ее сорочки.

— Ты надела это, чтобы соблазнить мужчину?

— Я надела это не для того, чтобы соблазнить тебя, глупый.

Она улыбнулась абсурдности этого.

— Это то, что я надеваю для сна, и мне так безумно хотелось тебя увидеть, что я не стала тратить время на то, чтобы переодеться. Она пожала плечами.

— В любом случае, я предполагала, что в конце концов окажусь в постели, так какой смысл одеваться только для того, чтобы снова раздеться?

Он подавил улыбку. Только Миранда могла увидеть логику в этом.

— Что ж, если ты устала, могу предложить одну из гостевых комнат, — ответил он, сохраняя стоическое выражение лица, пытаясь выяснить ее намерения на остаток ночи, — или отвезти тебя на экипаже в домой в твою постель.

На ее лице промелькнула мрачная вспышка знания, как будто она ожидала такого ответа. Закрыв глаза, она кивнула.

— После всего, чем ты поделился сегодня вечером, я пойму, если ты…

Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Но не раньше, чем мы с тобой повеселимся.

В его голосе разлилось чистое тепло, несмотря на его серьезность, когда он добавил:

— На самом деле, несколько раз.

Ее глаза метнулись к нему в смеси удивления, волнения и быстрого возбуждения. Он услышал, как она вздохнула в удивлении.

— Ты все еще… хочешь меня?

Уязвимость, лежащая в основе ее шепота, чуть не разбила ему сердце. Хотеть ее? Господи, она понятия не имела, что он к ней чувствовал. Это выходило далеко за рамки простого желания. И это пугало его своей силой.