– А-а-а, этот вдовец с сыновьями? – протянула Фринни, – Как же, все о них говорят теперь.

– Он глазел на девчонок, как будто площадных представлений никогда не видел, – хмыкнул Змеёныш.

Лицо Инкриза на секунду потемнело.

– Гиль подслеповат, не удивительно. В первый день пузырил на тебя глаза совершенно так же. Мы с Фринни уж было подумали, что он тебя рассекретил, но нет.

– А я и не заметил. Может, это его гроши в меня прилетели?

– Вполне вероятно! – хохотнула Фринни, покачав в воздухе крохотными ножницами, которыми срезала жёлтые стебельки.

– Так! – спохватился Инкриз, – Отвлекла ты меня своей домашней ерундой, а ведь я важным делом занимался. Поди сюда, сынок.

Он порылся в кармане и достал колоду карт. Затем взял верхнюю, показал над головой и щелчком пиковый туз сменил на даму.

– Ну нет, так не пойдёт, – нахмурил Вёх тёмные брови, – Я вижу, что карт две и одна из них осталась у тебя в пальцах зажата.

– Ишь, долговязый.

– Этот трюк надо шагов с пяти показывать. И со сцены.

– Ясно, что не в толпе. А сейчас? – на этот раз он после щелчка вывернул кисть иначе.

– Немного чище. Следи за лицом. Руку выше.

За шесть подходов Инкризу удалось отработать фокус. Вёх не брал в руки карт, потому что простые веера и красивые тасовки ему никак не давались даже на лучших колодах. Он понимал, что Инкриз рад бы найти ему ещё какую-нибудь роль, но никак не мог. Вёх и сам не знал, куда себя деть. Пару раз он видел, как факиры выступают не с огнём, а с притушенными тлеющими факелами, выдававшими фонтаны искр от движений и ударов по древкам. Для такого зрелища нужно было найти плотную не горящую одёжку, почти броню, но какую и из чего – не запомнил.

Вскоре вернулись Тиса и Вакса, поели почти через силу. Выпив остатки чистой воды, обе улеглись поспать до заката.

На этот раз Вёх решил прогуляться по городу. Посудачить со знакомыми, повалять дурака и выяснить, чем живёт Экзеси. Ведь как только ярмарка закончится, они заберут в управе свои деньги да поедут дальше, а вернутся только через год.

Первым делом он отправился к «Чертовнику», притаившемуся в неприметном месте у самого вала. Все знали, где находится самое злачное место в городке, тем не менее с крупных улиц вход было не разглядеть. Местный фармазонщик, выкупивший некогда старый амбар для своих тёмных дел, сразу понял: многие, очень многие смогут ходить в такое заведение тайком, не опасаясь быть замеченными. Управляющим он нанял молодого ловкача по имени Тобиас. Вёх увидел его на ступеньках заведения, как только выбрался из очередной грязной улочки, где и лошадь не прошла бы.

– Да ну! – гаркнул Тоби, поджигая самокрутку. – Змеёныш вернулся. Мне говорили, ты выступал у нас пару дней назад, а я и не поверил, что именно ты.

– И тебе привет. Зашёл спросить, кто у вас играет до конца ярмарки. Может, приду послушать.

– Из того, что ты любишь? Пожалуй, никто. Скоро под Юстифи будет фестиваль «Затмение», вот на него сходи.

– Вряд ли. Мы по уши в своих делах.

– М-ха-ха! Видел я ваше «по уши».

Из всех гадких черт характера Тоби лидировала та, благодаря которой он вынуждал задавать себе вопросы. На них он всё равно почти никогда не отвечал, но Вёх уже знал его слишком хорошо и не поддался:

– Договаривай.

– Ещё чего хочешь, подстилка?

«Нормально же начали!» – вскипел про себя Вёх.

– Думаешь, я не понял, что ты за своим дружком шпионишь, или кто он там тебе?

– Каким ещё?..

Тоби кивнул на окно. Заглянув внутрь кабака, Змеёныш сразу же увидел знакомое жёлтое платье. На этот раз синичка заплела крохотную косу с зелёной лентой. Она сидела ко входу спиной, а жался к ней никто иной как Корн. В пустом зале был занят только один столик.

Вёх проговорил:

– Это мой сво…

– Даже знать не хочу. Бывай, – Тоби выкинул окурок и скрылся за дверью.

Не лезть не в своё дело, но вместе с тем оставаться в курсе всего управляющему «Чертовником» жизненно важно. Будь Тоби болтлив, Вёх нажил бы таких проблем, одна мысль о которых вгоняла его в ужас. И куда его только понесло в тот злополучный год, когда он поимел столько унизительных кличек?

Под ногами замелькали гладкие булыжники. Всего квартал – и он окажется на площади, где и будет ошиваться до самого выступления. Вёх порылся в карманах и выудил свои сокровища: пару бубенчиков, отвалившихся с козьих поводков, кусок проволоки из неизвестного металла и мелочь, которой хватало на солёные хлебные горбушки. Вполне достаточно, чтобы с комфортом провести пару часов.

В тот момент очередное воспоминание пришло ему на ум. Когда он только познакомился с Тоби, тот выдал ему швабру и примерно столько же монет за уборку зала. Вёх с горем пополам всё вымыл и раз за разом стал приходить в поисках нехитрой работы. Его нередко опережали такие же подростки. И однажды вечером, после концерта одной известной банды, он столкнулся в дверях подсобки с девкой, танцевавшей в перерыве. Из одежды на ней болтался лишь тонкий шёлковый платок, еле прикрывавший зад. Маска не спасла её, Вёх в ту секунду сразу понял, кто перед ним, но сам себе не поверил. В Экзеси заезжали не самые плохие танцовщицы, но гимнастку среди них всегда видно. На свете также немало хорошо танцующих гимнасток, но с чего бы от них несло за версту керосином? В голову ему тогда будто вбили гвоздь. Вакса увидела его уставшим, жалким и грязным, он её – даже описать не мог, какой удивительной. Оба поняли, что должны забыть ту встречу. И они думали, что забыли.

От солнца заломило в висках, Вёх опомнился. Он уже дошёл до площади, остановился среди пары десятков слушателей, а перед ними распинался проповедник:

– Не давайте им запускать заводы! Они уничтожат нас! Ведь мы пережили апокалипсис и выстроили идеальный мир с немногими праведниками! Мы назвали наши города именами высших ценностей! Все вы избранные! И та жизнь, что дарована нам – прекрасна! Боги отобрали у человека дьявольские орудия, как отбирают опасную игрушку любящие родители из рук неразумных детей!

За его спиной стояли три молодых женщины. Вернее сказать, одна из них выглядела совсем как девчонка, а на перевязи у неё болтался малыш. Другая, постарше, явно ждала ребёнка, а третья безучастно смотрела себе под ноги. Все в коричневых платьях, фартуках, чепцах под соломенными шляпами, и у всех троих были обветренные старушечьи руки.

«Сорви проповедь», – проснулся голос Нага.

На этот раз идея показалась Вёху забавной. Он оглянулся. Рядом с ним стоял угрюмый работяга в видавших виды брюках и рубашке без пары пуговиц. Лицо его прорезали морщины недовольства, словно он наблюдал за корчами сумасшедшего.

– Не могу себе представить, как они трахаются, – театральным шёпотом проговорил Вёх, будто сам себе. Впереди него обернулся и прыснул тучный мужчина, за что моментально получил от жены тычок.

Работяга немного повеселел:

– А что им ещё делать на обгаженных волками дальняках? Галинги не пьют и не играют в карты. Только молятся и делают детей. Коллективный брак – вот и всё развлечение.

– Коллективный? – с интересом переспросили девушки, тоже слушавшие проповедь.

– Ну да, они же как хотят женятся. У одной два мужа, у другого три жены и так далее. Свёкры лезут на невесток, потом не пойми чьи дети и как их называть.

– Это ещё что! – отозвался кто-то сзади. – Говорят, они ночью запираются в молельном доме и там уж кто кого!..

Проповедник почуял неладное и стал запинаться.

– А женщины все – твои жёны? – перебили его из толпы.

Вёх ухмыльнулся: процесс уже не остановить. Расплата за грехи и другие сказки никого не интересуют, у всех на уме простые вещи.