– Ах, вот куда она так уверенно карабкалась. А остальные?
– Фринни, скорее всего, попалась страже. Сердце у неё слабое, мама и мили не пробежит.
– Плохо дело, – цокнул Вёх. – Нужно обходными путями добраться до дома. Иначе, где нам всем встретиться?
– В двух кварталах отсюда вал, нужно перелезть на ту сторону. Ну а там до дома рукой подать. Будем жаться к стенам и не высовываться на свет.
Выбравшись из подвала ближе к полуночи, Тиса сунула горстку монет управляющему. Тоби оскалился и даже шутовски поклонился ей.
Встревоженный город снаружи кипел, на улицах разъезжали егеря. Уворачиваясь от их слепящих фонарей, беглецы выскочили за мусорный вал. За холмом впереди ещё торчал окровавленный крюк месяца, так напугавшего Вёха после выступления.
– Они ищут без собак. Мы оторвёмся, – прошептал он Тисе.
У дома было тихо. Рассудив, что это может быть ловушкой, Змеёныш решил обойти контейнер и тут же заметил скорчившиеся тени у стены, где днём он вставал под поток дождевой воды.
Из-за бочки осторожно высунулась Фринни:
– Хвала богам, мы уж думали, вас повязали!
– А мы думали – вас, – ответила Деревяшка. – Как ты скрылась?
– Хм! Когда они ворвались ко мне, я уже пряталась под повозкой. А потом улучила момент и сбежала. Как в юности от налоговой службы. Ноги всё-ё-ё помнят.
Не зная, куда себя деть от волнения, Инкриз расхаживал взад-вперёд.
Не то чтобы Вёх рассчитывал на честный ответ, но всё же спросил:
– Папа, что произошло?
– Я сам не понял! – поднял плечи Инкриз. – Я стоял в двух шагах от Гиля, отвернулся на секунду, и тут меня так окатило его кровью, что аж в сапоги натекло! Его сын начал истошно орать, за мной погнались. Чуть не убили, бесы. Клянусь, я пальцем не тронул старика! Вопрос в том, как теперь быть. Не попасться бы охране. Если я сам пойду к судье…
– Не смей. Тебя заметут, – сказала Вакса, сидевшая на корточках у стены. – Сдаётся мне, сынуля захотел поскорее прибрать к рукам керосиновый завод. А тут подвернулся удобный случай. Я ведь с ними общалась. Они совсем не такие, как на публике, это подлые сволочи, и смотрят друг на друга волком.
– К сожалению, так всё и сходится, – вздохнул Инкриз. – Поверить не могу. Что ж, может, его уличат в преступлении, и тогда надо мной не будет висеть тюрьма или казнь. Впрочем, есть одна мысль, но сначала мы доберёмся все вместе до Анны, а там разделимся. Здесь нас уже искали, немного подежурили и ушли, но нужно бежать прямо сейчас.
– Зачем разделяться? – спросил Корн. – Если нас поймают, то будут допрашивать с пристрастием. Все влипли, все и заляжем на дно.
Инкриз потёр свой локоть, решительно одёрнул фрак и сказал:
– Деревня большая, обыскивать её долго. Возьмём только необходимое. Готовьтесь к трудному пути в Хопс без ночёвки. Это вопрос жизни и смерти, ребята. Только бы наша Анна согласилась помочь.
– Она поможет, – уверенно сказала Фринни. – Анна никого не бросает в беде, даже врагов. Даже тех, кто её ненавидит. Мы, конечно, не родня, но и не чужие. С ферм не выдают егерям, а если выдадут, то гори огнём такие фермы!
Пуля в затылке
Уговоры Инкриза не сработали, с реквизитом так никто и не расстался, хотя в каждом местечке, куда циркачи обычно приезжали выступать, имелось по небольшому схрону с вещами. Тиса и Вакса несли обручи на шеях и факелы в сумках, за спиной у Вёха торчал балансир, остатки керосина он тоже забрал. Колода карт покоилась у Фринни в кармане, ну а сам Инкриз тащил в заплечном мешке пайки и воду. По дороге он всё причитал, что оставил нерадивым соседям полную до краёв бочку. Жалко было и вагончика, брошенного на площади, и контейнера, который на зиму тщательно готовили и запирали на замок. Беда не приходит одна.
Они пробирались через Свалку старой тропой, где лошади ни за что бы не прошли. Сбережённое время тоже обещало неплохой шанс оторваться от преследования. Хотя бы день должен был уйти у властей на сбор погони, его как раз хватало, чтобы оказаться в безопасном месте. Сумерки быстро оплыли, и на рассвете циркачи уже увидели ручей, спешивший прямёхонько к Хопс – клочку плодородной и очень дорогой в тех краях земли.
Укутанные хмелем дома Вёх помнил совсем смутно. Он всего раз был на ферме и наблюдал, как куры заходили прямо в летнюю кухню и клевали с полу крошки, пока взрослые разговаривали. Ещё у тёти Анны полагалось очень много есть, но если в детстве он от такого хныкал, то теперь, после дня пути, съел бы и быка вместе с кольцом да копытами.
Фринни шагала бодро и поддерживала все пересуды и песенки, которые заводили, чтобы скоротать дорогу. Так было всегда, даже в худшие времена, и Змеёныш не обольщался её деланным настроением. Когда он отравился керосином и думал, что умирает, она ему улыбалась, будто всё в порядке. Только поэтому он тогда смог успокоиться и поспать. Потом Фринни призналась: она его мысленно похоронила, ведь Змеёныш и правда был совсем плох. Верно, про себя она уже отпиливала Инкризу руку или шла с ним на допрос, но держала волнение под замком. Унывать незачем, легче не станет.
Инкриза заботило только убийство. Он вспоминал и перебирал вслух детали, не замолкая ни на минуту. Любой, кто не знал его достаточно хорошо, мог бы принять это за панику или заумь сумасшедшего, но такой уж у него был метод: высыпать все факты наружу и собирать из них правду, крутя туда-сюда. Воскресить настоящую картинку произошедшего никак не получалось, догадка Ваксы так и оставалась самой верной. Беда была лишь в её невероятной подлости. Сын прилюдно убивает отца и тут же обвиняет первого попавшегося под горячую руку – где такое видано? Точнее, видано не раз, но слишком уж дико для правды.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
