Их встреча не могла откладываться бесконечно, как бы они ни противились, хотя бы потому, что Лайка по-прежнему жила у Тудманов и приходилось все время договариваться. Столкнулись они неожиданно.

Андрей отправился к Тудману домой навестить Лайку и Катарину, рассчитывая, что Йосип, как обычно, сидит за кассой. Но памятник и даже верхний вагон полностью скрылись за низкими облаками, и Йосип понял, что в такой пасмурный день пассажиров можно не ждать. Он закрыл кассу и пошел домой раньше.

Жена возилась на кухне, сильно гремя кастрюлями и сковородками. Поразительная демонстрация домашнего прилежания — она никогда не готовила.

На ковре в его спальне Катарина и почтальон складывали пазл. Она — в фуражке почтальона, наполовину закрывающей ее личико. Собака лежала на спине в его постели, оскалив острые зубы.

Андрей смущенно поднял глаза, да и сам Йосип не сразу нашелся что сказать поражающему воображение молодому великану, по-отечески играющему с его дочуркой. Мысль о том, что он шантажирует этого доброго юношу, больно кольнула в сердце.

К счастью, Катарина вскочила, разрешив неудобную ситуацию. Она стала возбужденно танцевать, обеими руками придерживая слишком большую фуражку.

— Смотри, папа, что мы делаем с дядей Андреем! Ну посмотри же!

Радуясь, что можно отвлечься, он бросил взгляд на пазл на ковре и растерянно заморгал.

Все было не так. На куполе Святого Петра красовалась задняя нога белой кобылы, а где-то внизу фрагментарный жеребенок жевал половину желтого цветка. Другие части картины были белыми, потому что детали вставили рубашкой вверх.

— Здорово, да? Здорово, да? — радовалась Катарина.

Андрей тем временем встал, поправил пиджак и, извиняясь, улыбнулся:

— Да, это что-то новенькое. Я обнаружил, что оба пазла одного производителя и элементы подходят… вот почему.

— А, точно, теперь я понял, — ответил Йосип.

Андрей собрал волю в кулак и протянул руку:

— Господин Тудман, я хочу сердечно поблагодарить вас за то, что вы заботились о моей собаке и спасли мне жизнь.

— Ничего особенного, господин Рубинич, каждый поступил бы так на моем месте, — сказал Йосип, пожимая протянутую руку.

Так двое мужчин, оба в форме, скрепили знакомство.

— Папа, папа! — визжала Катарина, висевшая на штанинах почтальона. — Пазл! Пазл!

— Я пока выведу собаку, — предложил Йосип и щелкнул пальцами.

Лайка съехала с края кровати, неуклюже, как перекормленный аллигатор.

— А можно она еще какое-то время побудет тут? — вежливо спросил Андрей.

— Без проблем, — согласился Йосип. — Дочурка от нее без ума.

— Разумеется, я возмещу вам убытки за корм.

— Не стоит переживать, господин Рубинич! — улыбнулся Йосип. — Мы рады, что Лайка здесь побудет. И не торопитесь с пазлом, я вернусь не раньше чем через полчаса.

Андрею показалось, что очная ставка прошла успешно. Да и Тудман вполне приятный. Несмотря на ужасные семейные обстоятельства, у этого человека есть достоинство. Если в будущем иногда пропускать визиты в казино, можно сэкономить ему немного денег.

Дебаты на террасе в кафе «Рубин» становились все яростнее, хотя Кневич изо всех сил пытался сохранять беспристрастность. С тем, что Хорватия снова должна стать независимой, были согласны все. Югославия умерла, закончилась еще в день смерти великого предводителя. Споры вокруг автономии провинций Косово и Воеводина разгорелись с новой силой, и Маркович предлагал созвать ополчение из таких мужчин, как он. Прошедшие войну Марио и Йосип высказывались сдержаннее. Антисемитские тирады старого Шмитца, который стриг под одну гребенку сербов, евреев, мусульман и цыган и уверял, что лагерный палач Демьянчук — мученик, выслушивали спокойно, качая головами. Это его личное мнение, каждый имеет на него право, но им евреи ничем не мешают. Тем более что в городе их не осталось.

Жена Йосипа заперлась в ванной и отказывалась открывать.

Он костяшками стучал в дверь:

— Открой. Мне нужно в туалет.

Она включила фен.

— Открывай, черт возьми! Ты уже полчаса там сидишь.

— Я прихорашиваюсь для большого гренадера! — кричала она в ответ.

— Не дури. Открывай сейчас же!

На этот раз его испытанный метод — строгий тон — не сработал.

— Я ему нравлюсь! А тебя это бесит, да? Вот, теперь ты в моей шкуре!

— В какой еще шкуре? Мне нужно в туалет!

Но сперва ему пришлось сбегать на кухню — назойливая вонь предупреждала о том, что жена снова бросила в духовку пару резиновых хозяйственных перчаток. Из соображений безопасности рядом со старой угольной печью он установил современную электроплиту, но это не помогло, потому что обычно все конфорки работали и она ставила на них что угодно, кроме кастрюль и сковородок.

Катарина тоже забарабанила в дверь:

— Открывай, открывай, мне тоже приспичило!

Фен внутри переключился на максимальный режим, одновременно раздался звук смываемой в унитаз воды, и жена Тудмана во весь голос заорала что-то напоминающее мелодию из «Кармен».

— Любица! — гаркнул Йосип сквозь шум.

— А кто это? — поинтересовалась Катарина.

— Так зовут твою маму, — объяснил он.

— А она разве не просто мама?

Жена снова спустила воду в унитаз, а теперь еще и открыла оба крана над ванной. Желание помочиться становилось сильнее.

— Черт возьми! — взревел он.

— Черт возьми! — повторила девочка визгливым голосом и расхохоталась.

— Я уйду и заберу собаку, — попытался он снова. — Андрея это не обрадует, когда он придет!

— Высокий гренадер придет, и придет он ко мне! — орала жена громко, как только могла.

— Нет, ко мне! Ко мне… — вопила Катарина.

Йосип взял ошейник, пристегнул к поводку и вышел с Лайкой из дома.

Он решил совершить их так называемую долгую прогулку: туда по Миклоша Зриньи, а обратно по бульвару, они обходили почти весь Старый город. Небо оказалось монохромно-серым, а море ровным, как каменная плита, но холодно не было — не страшно, что он вышел без куртки. Постепенно Йосип успокоился. Надо научиться жить с тем, что его жена сумасшедшая. Такие обострения, как сегодня, случались не так и часто. Вдруг когда-нибудь получится поместить ее в клинику для душевнобольных. Позже, когда Катарина повзрослеет. В хорошую, гуманную клинику, где с ней будут обходиться достойно. Несмотря ни на что, Йосип чувствовал ответственность. Жизнь, рассуждал он, несправедлива: его друг и зять Марио родился в тот же день и час и, если верить астрологии, под теми же звездами, но он женился на ее сестре — совершенно здоровой жизнерадостной женщине, и все их дети и внуки тоже были абсолютно здоровы. У него же была Катарина. И Димо, проживший всего полгода.

В астрологию он не верил, а Яна верила. Она часто говорила ему, что он — типичный Рак, а она — типичные Рыбы и именно поэтому они так хорошо друг другу подходят. Йосип бодрым шагом шел вперед; Лайке с ее нуждой придется подождать, пока он не справит свою.

Ему казалось, что город не становился лучше. Слишком много строительных котлованов так и стояли нетронутые. А новые здания — утилитарные по сути и не могут сравниться с постройками времен его отца и деда.

Недалеко от проклятого бетонного блока на Миклоша Зриньи, под которым он за полтора года заложил небольшое состояние, стояла маленькая бетонная автобусная остановка. В последний раз Йосип оставил деньги вчера. Посмотрев, не едут ли машины, он зашел за остановку и справил нужду. Нахлынуло такое облегчение, будто с опорожнением мочевого пузыря он излил и оставшуюся злость по поводу сцены в ванной. Йосип застегнул штаны, подождал, пока Лайка закончит свои дела, и вышел на асфальт.

В тридцати метрах, рядом с бетонным блоком, он увидел почтальона. Похоже, тот как раз поставил велосипед на подножку. И точно в этот момент Андрей поднял глаза и заметил Йосипа. Вместо того чтобы ответить на приветствие, он испуганно присел рядом с задним колесом и начал возиться с клапаном.