— С момента обнаружения тела при нем находился констебль, не мели чепухи, Дятел.

Неизвестно, «кто лучше». Глубокий вдох-выдох, Кензи. Ты — изображаешь леди.

— Мсье Дидье… — обратилась Мун к владельцу по-французски, — принесите еще чаю, будьте добры. Присаживайтесь же, господа, присаживайтесь и рассказывайте.

— Я сгораю от нетерпения! — радостно повторила Дороти, топая ногой и опускаясь обратно на лавку.

Инспектор Дьюхарст поднял брови даже, еще не отряхнув и не сняв плащ.

— Помилуйте… Дама-сыщик, а теперь еще ребенок туда же?..

— Поверьте, я тоже в замешательстве, — развела руками разбитая в прах, но успешно это скрывающая Кензи.

— С той скоростью, с какой дамы обретают права, скоро до них доберутся и дети, — рассмеялся Бейкер.

Он снял кепи и положил на стол: элегантная кружевная скатерть тут же промокла.

Инспектор выразительно посмотрел на мисс Мун. С его плаща все еще стекала на пол лужицей вода.

— Я с Дорой только полтора месяца, — засмеялась и Мун. — Это не моя заслуга.

— Наблюдатель непосвященный подумает как раз, что это ваша заслуга, — сухо отвечал инспектор и пошел наконец к двери повесить плащ. — Дидье, тело со двора забрали. Не осчастливьте новыми.

И задумчивый вернулся к столу.

— Господа, не молчите же! — стукнула Дора кулаком по столу, вероятно, подсознательно следуя манерам отца. — Я знаю, что приватный тон не для всех, но вы — свои люди. Инспектор, вы говорите, роза, коса и девушка? А в газете писали, что их находили отдельно, да? Я не успела полностью прочитать — Кензи не дала.

Кензи Мун подумала, что она недооценила преимущества строгого воспитания. А вслух сказала:

— Дороти, ты можешь мне пообещать, что тетя Матильда не узнает про твое новое увлечение?

— Это, в первую очередь, конечно, твое увлечение, но я же не враг сама себе, — открестилась Дороти.

Кензи прикрыла глаза. Дьюхарст, кажется, развеселился. Бейкер, впрочем, тоже не отставал, разве что ухмылялся не настолько открыто.

— А вы не так уж и плохи, мисс Блер, — подмигнул Дьюхарст Доре.

«Потому что вы с милой рожей отчехвостили Кензи — мне такого таланта не дано», — подумалось воспитательнице словами совершенно непроизносимыми.

— Вы тоже, — очаровательно улыбнулась Дора инспектору.

«Браво, Дора! Один-один».

В целом, может, пусть ребенок послушает?.. Раз он читает газеты — разве уследишь?.. Да и жизнь — штука жестокая, лучше знать, чем нет… При условии, что история не выйдет за стены «Паризьен».

— Рассказывайте все, — тем временем серьезно потребовала Дора, складывая руки в черных кружевных перчатках на столе.

— Юная леди считает, что полиция не справится? — уточнил Колин Дьюхарст.

Конечно, Дороти было не смутить столь жалкой шпилькой, но Кензи Мун поспешила предотвратить ее очередной ответ, за который она будет краснеть:

— Инспектор, признайте, пока вам не особо везло, — пожала она плечами с легкой улыбкой и, взяв печенье из вазочки, покрутила его перед глазами. — И вы боитесь, что «юной леди» повезет больше.

Дьюхарст расхохотался.

— Пари? — невозмутимо подняла бровь Кензи.

— Я напишу об этом статью, — ухватился за столь бредовую идею Вуд.

— Вы забыли — это дело надо скрывать от тетушки Матильды, а она читает «Таймс», — возразила репортеру Кензи, не отводя взгляда от инспектора. — Так как, инспектор?.. Будем вести светскую беседу или наконец обсудим дело?

— Мисс Мун, — по слогам отчеканил инспектор, — я не считаю целесообразным…

— К счастью, им отрезали только косу, и рядом оставляли всего лишь цветы — пока ничего… чересчур неприлично кровавого.

Дороти ерзала от нетерпения и глаза ее бессовестно светились восторгом.

Инспектор крякнул и почесал затылок — какое тут «не кровавое», если это убийство, еще и не одно. Модный «Паризьен» опустел мгновенно. Впрочем, крови не было — это правда, но от того убийство не становится более… детской темой.

— Вы точно гувернантка?

— Притворяюсь ею в свободное время, — состроила мисс Мун самую что ни на есть едкую физиономию.

Вуд остановил дебаты:

— Инспектор, заключено пари, — сказал он. — И пусть я не стану афишировать имена и подробности, но коль леди справятся первыми — а они могут, вы же понимаете… То это дело для первой страницы. Решайтесь. Зачем вам публичный позор? Нам выгоднее работать вместе.

— «Нам», — опять крякнул атакуемый со всех сторон инспектор. — Вы меня и так каждый день с удовольствием позорите.

— А разберемся — и не будут позорить. Ведь мы готовы отдать все лавры вам, — надавила и Кензи. — Решайтесь, инспектор. Из вас вечно правду надо вытягивать клещами и терять время.

В конце концов — быстрее взяться, быстрее закончить, быстрее забыть. Дороти ведь не оставит ее в покое. Да и собственное любопытство тоже, будь оно неладно. И если им обоим запретить, выйдет только хуже.

— Убийства в «Паризьен» отличаются от серии «розового убийцы», — решился наконец и Дьюхарст, отстраненно гадая, как же он позволил себя так окрутить и обсуждать гиблое дело с вражеским репортером «Таймс», иммигранткой и сиротой. — Вуд, вы напишите… напишите про леди. Со всеми именами, — он бросил Мун убийственный взгляд.

Та в долгу не осталась, еще и перекривляла — азарт накрывал с головой. Дороти дернула воспитательницу за рукав и округлила глаза красноречиво — а как же манеры?.. А вслух заявила, облокачиваясь о стол деловито:

— Итак, мистер Вуд, в «Таймс» вы писали, что «розовый убийца» сначала похищает девушек, оставляет розу и косу на видном месте — правильно? А смерть — через два дня.

Азарт Кензи сменился замешательством, Вуд проглотил язык и под ясным взглядом девочки смог только кивнуть. Дороти со всей серьезностью продолжала, теперь повернувшись к Дьюхарсту:

— А сегодня ночью — труп, волосы и роза все вместе, да, инспектор Колин? И это разница — что нет похищения. Или есть что-то еще?

— До… ра… — пораженно открыла рот Кензи, но инспектор ответил.

— Вы весьма хладнокровны и последовательны для леди вашего возраста.

— Ну, вообще, я не леди, — с достоинством возразила Дороти, тем не менее, принимая комплимент и излучая довольство. — Мой отец был всего лишь денди по уши в долгах, за которые его и пришили. Тетушка ХОЧЕТ из меня сделать леди, только пока у нее не получилось.

Посмотрела на Кензи Мун, отчаянно мнущую ридикюль. Нервничает. Улыбнулась.

— И вряд ли получится. Но то, что получается сейчас, мне нравится. Я люблю Кензи. И вы мне нравитесь. И вы, — повернулась она к Вуду. — Еще мне нравится естествознание. Папа играл в вист с доктором, так что я знаю, что такое труп. Жалко, что вы его увезли. Я хотела посмотреть. Кензи, ну, не расстраивайся ты так.

Мун не находила слов. И она полагала, что «хорошо узнала воспитанницу»! Святая простота! Послушать ее сейчас… так сама изысканность, Кензи и в теории так не смогла бы.

— Не расстраивайтесь, Кензи, — весело повторил «инспектор Колин». — Не всем дано быть леди. Но у вас, леди Блер, все же получается, — и он изобразил уважительный поклон через стол.

Кензи едва не вспылила.

— Оставьте мою воспитанницу в покое! И, вообще…

— А как же пари? — поднял глаза на нее инспектор шутливо. — Или решили сдаться без боя? Лучше налейте нам чаю — чайник-то уже на столе. То из меня клещами тянуть, то в покое оставить — сами не знаете, чего хотите.

Кензи зашипела. А Дьюхарст, наклонившись к вазочке с печеньями, сообщил всем:

— Желтая роза. Розовый убийца оставлял белые. И укладывал их иначе.

Вуд кивнул серьезно. Кензи села. Бессознательно взялась за чайник.

— Я не писал в заметках про цвет розы. Сам не знаю… почему, — признал Вуд. — Лорелея тоже получила желтую.

— Кто такая Лорелея? — поинтересовалась Кензи, забывая про обиды.

Подала чашки с блюдцами собеседникам.

— Лорелея Блэйк, — ответил инспектор. — Клерк из издательства «Макмиллан». Вчера она не пришла на работу, а на ее столе лежала желтая роза и… коса.