‒ Хвала Мерлину! ‒ искренне обрадовалась Мелинда, открыла дверь и… почти превратилась в соляной столб. За преподавательской кафедрой стоял сын профессора Блаунт.

Кристи, точно молодая олениха, бросилась галопом к любимой последней парте, чтобы тихо там подремать, а бедной Мелинде не оставалось ничего другого, как топать к первой и садиться прямо перед носом у Александра, поскольку все остальные места были уже заняты.

‒ Итак, ‒ начал он, внимательно глядя на неё, отчего у Ноиламгип внутри всё похолодело, ‒ раз все в сборе, продолжим. Если горгулью оживить, то она сможет быть неплохим помощникам, и, как вы наверняка помните из курса прошлого семестра, для этого есть разные методы. Заклинания, зелья и…

Из того, что он сказал, Мелинда не поняла ни слова. Несколько раз она порывалась выйти и поднимала руку, но сын профессора Блаунт всё время качал головой. Она не написала ни строчки, зато он при каждом удобном случае скашивал на неё глаза. К концу лекции девушка уже не знала, куда себя деть от его весьма красноречивых взглядов.

‒ Задержитесь, мисс Ноиламгип, ‒ произнёс Александр, когда прозвенел звонок.

Мелинда едва не зарыдала. Все однокурсники и без того странно на неё поглядывали. Они успели заметить и оценить, какими глазами смотрел на неё новый преподаватель.

‒ Профессор Блаунт…

‒ Пока я только ассистент. Мне до профессора ещё учить и учить, ‒ улыбнулся он. Губы Мелинды ответная улыбка не тронула. Ей хотелось уйти. Ей было неспокойно в компании этого не Альберта, и она честно сказала ему об этом:

‒ Если Вы хотите поблагодарить меня за исцеление, то не стоит. Правда! Это вышло случайно, к тому же ректор меня и так отблагодарила. За мои выкрутасы с зельем, использованием учебной аудитории в личных целях и дракой в общежитии меня надо было с треском выгнать отсюда, но она этого не сделала. И я постараюсь её больше не подводить.

Выпалив всё это, как из пушки, Мелинда закинула на плечо сумку и уже собиралась выйти за дверь, но самый любимый в мире голос заставил её повернуться.

‒ Я видел тебя во сне.

Она вздрогнула и широко распахнула глаза.

‒ И что я там делала?

‒Делали мы. ‒ Он сел на краешек стола. Его поза была расслабленной и непринуждённой. ‒ Я всегда виделнас вдвоём, словно смотрел фильм с собой в главной роли. Мы танцевали на балу, потом я сорвал для тебя ярко-красный кленовый лист.

‒ Кленовый лист? ‒ Мел зарделась. Этот самый лист после ухода Альберта она теперь всегда носила у сердца.

‒ Да, а ещё я лепил для тебя мясные шарики, потом ты едва не упала, и я подхватил тебя, а вечером мы смотрели на звёздное небо и делали снежных ангелов. А спустя день случилось нечто страшное: я вешал на ёлку звезду, и мне сказали, что я должен тебя покинуть.

Мелинда сглотнула. Ладони её от волнения стали влажными.

‒ Ты помнишь, что произошло в самом конце?

Она сама не заметила, как сказала ему «ты» без всякого стеснения.

‒ Ты обнимала меня и клялась, что никогда не отпустишь. Но я исчез, а затем сразу проснулся у себя в палате.

‒ Что за чёрт! ‒ воскликнула Люси. Она резко открыла дверь, выпучила от недоумения глаза и попыталась прожечь взглядом в Александре дыру. Она его узнала, и её лицо моментально исказила гримаса злобы.‒ Так вот почему тебя не отчислили, Ноиламгип! У тебя везде блат. ВСЮДУ!!! Мало того, что ты ходишь в любимицах у ректора, так ещё и с её сыном встречаешься. Хотя первое, наверное, как раз из второго следует.

Мыл вспыхнула, как солома в жаркий день. Она ни с каким сыном ректора не встречается. Пусть Люси сказок не сочиняет!

‒ Ты мало вчера получила? Ничего, я сейчас добавлю!

‒ Позволь, я поговорю с ней, ‒ Александр вышел чуть вперёд и заслонил широкой спиной Мелинду так, словно ей угрожала какая-то опасность. ‒ Вы, кажется, Люси Монд ‒ дочь Уильяма Монда? Что-то не припоминаю Вас сегодня у себя на занятиях. Первая пара. Движение материи. Физическое и магическое. Нехорошо, когда дочь министра образования прогуливает учёбу. Что скажут люди?

В мгновение ока Люси сделалась такой же красной, как и Мелинда.

‒ Это неслыханно, ‒ возмущалась она. ‒ Просто неслыханно! Других студентов отчисляют почём зря, а эта выскочке всё сходит с рук. Я буду жаловаться ректору, а потом нажалуюсь и на ректора.

‒ Ваше право. ‒ Александр кивком указал ей на выход, а затем преспокойно закрыл дверь. Прямо перед её носом. ‒ Она считает, что на том балу с тобой был я?

Мелинда пожала плечами.

‒ Да. И она всем расскажет, что мы теперь вместе.

‒ Может, тогда, ‒ он придвинулся ближе и поцеловал её руку так, как это всегда делал Альберт, ‒ дашь мне шанс? Я вовсе не против, если ты будешь называть меня Алом.

Александр не был идеальным. Он был нетерпеливым, вспыльчивым и заводился буквально с пол-оборота, гас, правда, почти так же быстро, как и заводился. Благодаря целителям «Милагриум» нога мадам Пингли срослась в рекордные сроки, но женщина, боясь нового гололёда, решила остаться дома до весны, отчего вести продвинутый курс горгульеведения продолжал молодой не совсем профессор Блаунт.

Мелинда посещала все его лекции и отвечала на каждом, проводимом им семинаре. Он был строг к ней, гораздо более строг, чем к её однокашникам, но всё равно эти самые однокашники шептались по углам и называли Мел то его любимицей, то любовницей.

Адепты, приглашенные на Новогодний бал, разумеется, приняли Александра за Альберта и решили, что именно он составил пару Ноиламгип, эффектно сняв маску в конце вечера. Мистер Морингтон им во всём поддакивал. Он помнил «Ала», так искусно обведшего его вокруг пальца, а ещё он помнил ректора Блаунт, которая не произнесла ни единого слова против, когда увидела человека на балу, имени которого не было в «золотом» списке. Разрозненная в голове бедняги картина обрела целостность, а Александр не стал вносить в мысли главного сторожа новую сумятицу. Молодого ассистенту Блаунту вовсе не улыбалось говорить кому-то, что всего неделю назад он находился в больнице для не совсем нормальных волшебников.

Так время и шло. Мелинду с Александром не шипперил только ленивый. Их нередко видели вместе в большом обеденном зале и библиотеке. Она приходила туда, чтобы подготовить в тишине домашние задания, а он, чтобы вдоволь ей налюбоваться. Впрочем, если она спрашивала: как он опять здесь оказался, Блаунт всегда находил разумное объяснение. Просто ему позарез нужна была одна безумно важная книга, которой не нашлось на кафедре.

Габи относилась к этой его привычке с пониманием. Александр вообще умудрился сойтись с этой шкодиной в рекордно короткие сроки. Благодаря своим снам он быстро понял, чем можно было подкупить Габи, и продул ей пару партий в шашки и настольный хоккей. Фамильяр оценила столь мужественный поступок и начала петь в уши хозяйки, какой Блаунт чудесный, с утроенной силой.

‒ Ты только погляди, как здорово всё получилось, ‒ сказала как-то раз Габи, вытягиваясь в струнку на кровати рядом с Мел. ‒ Вам же меня обоим на руках носить надо. Попеременно! И самую вкусную еду давать! И кормить с ложечки, а ещё холить, лелеять и массаж лап делать. Трижды в день! Где бы вы оба были, если бы не я? Алекс лежал бы в психушке, а ты убивалась по Алу, зелья бы варила. Ну, разве я не молодец?! Так вовремя в котёл фотку бросила, ну и дух Нового года не оплошал…

Чувствовать себя хоть в чём-то виноватой Габи не собиралась. Она вообще придерживалась мнения: сам себя не похвалишь ‒ никто не похвалит.

В это же время померанский шпиц Бони лежал в центре комнаты на коврике и даже голову лишний раз поднять боялся. Его хозяйка успокоилась. Точнее ей пришлось успокоитьсяи научиться хоть немного фильтровать базар. Спор Мел она проиграла с треском, да и со своими выводами относительно парня Ноиламгип поспешила. Сильно поспешила. Как выяснилось, он её не бросил, да и на бал проник не совсем незаконно. В конце концов, Блаунт приходился сыном распорядительнице этого бала и был преподавателем академии.