Вот, кстати, первая по счету. А у нас есть кинжал. И его можно в щель…

Есть! А теперь — глянем внутрь. Одним глазом ведь можно, да?

Еще как! Сюрприз так уж сюрприз.

Вот это явление святой Полины народу! Нарисовалась, не сотрешь.

Не пугайся, Кати. Сейчас ты увидишь то, что тебе не полагается. И не впервой уже. Так что, будем надеяться, не закричишь. Ты же еще не то видела. В этом паршивом дворце, куда тебя приволокла лучшая в подзвездном мире маменька. Хлеще только у самой Ирии.

Или не увидишь. Как карта ляжет. Свиток Судьбы.

— Что там? — тихонько шепчет жертва чужих интриг и дурости. В том числе — и сводной сестры.

— Ничего. Оставайся здесь и без сигнала не выходи. Не вздумай даже заглядывать. Стой за углом, как мышка. Слейся со стенкой. Ты этому уже научилась. А я тихонько схожу — разведаю обстановку.

За эти месяцы Кати научилась еще и слушаться. Потому покорно замерла, где велели. А стерва… стерва подплыла к входной двери и заложила засовом. Отвернулась к шкафу. Всё один к одному…

До Полины — пять шагов. Уже четыре…

А теперь — выскользнуть и постараться, чтобы якобы бесшумные половицы действительно не заскрипели под твоими коровьими ногами. Да что там — столько шума произведет разве лишь целое стадо коров! Немаленькое.

Развернуть стерву к себе — и наотмашь по умело подкрашенному лицу. На редкость ошеломленному. С силой, со всей злости!

И — острие кинжала к горлу, шепот — в ухо. Будем надеяться — еле слышный:

— Только пикни.

Не сунулась бы сюда Кати — именно сейчас.

Прижать сволочь в голубом к стене. У того самого шкафа.

— Ну что, дрянь? Вот и свиделись.

Небесные глаза расширились в ужасе… но не так чтобы слишком. Будто к ней раз в неделю ожившие покойники являются.

На мертвого папу лживая дрянь смотрела так же?

— Назови мне хоть одну причину оставить тебя в живых. Заорешь — прирежу сразу.

— Я могу тебя отсюда вывести, — мелодичный голос вообще совершенно спокоен. Даже усталый. — Могу дать денег. У меня их немало… для тихой, безбедной жизни не при дворе. Или чтобы удрать из Эвитана подальше. Еще у меня есть дочь и сын — они без меня погибнут. А других причин нет.

— Где Чарли? Где мой брат⁈

— Ты сошла с ума? По-твоему, я могу причинить зло собственному сыну?

— Матерей я видела всяких.

— Я — не Карлотта Таррент.

— Ты — много хуже! — прошипела Ирия.

Убить эту мерзкую тварь прямо сейчас! Раздавить паршивую гадину. Пусть только скажет, где Чарли.

— Почему? — Синяк наливается в пол-лица. С губы сочится кровь. Помада смазалась аж на щеку. Сунуть бы сейчас под нос стерве зеркало! Глядишь, не так бы равнодушно цедила слова. Будто чиста, как белый снег. — Потому что я хотела избавиться от тебя и Эйды? И что? Вы мне кто? Разве вы — мои родные дочери? Или хотя бы племянницы?

— Зачем ты убила моего отца⁈ Или он тебе тоже — никто? Тебя вытолкали за него замуж силой? За косы отволокли?

— Может, сядем? — устало предложила Полина.

— Что?

— Ты всегда успеешь меня убить, если захочешь. А у меня после твоей богатырской руки кружится голова. Что ты делала все эти месяцы — мешки с камнями таскала?

— Кто знает? — сощурилась Ирия. — У нас, покойников, в Бездне так мало развлечений. Вдруг мы там у себя организовали каторгу? Или арену боев без правил? Хорошо, садись. Удобно устроилась? Ну так что с моим отцом? Мало дарил фамильных драгоценностей? И советую говорить правду. От твоего вранья я устала еще при жизни. В Лиаре.

— Знаю-знаю. Совру — ты меня убьешь. Ирия, можешь верить, можешь — нет, но я действительно его не убивала. Это был несчастный случай. Эдвард увидел Леона в моей комнате, кинулся с кинжалом. Твой брат меня закрыл… не знаю, что на него нашло. Обычно он — трус, каких поискать. Эдвард упал и наткнулся на собственный нож. Это правда.

— С какого перепугу мне тебе верить? Особенно в героя-Леона?

— Ни с какого. Такое и нарочно не придумаешь. Я — твой враг. И уничтожила бы тебя без колебаний и следов — будь у меня шанс. Тогда бы — уничтожила.

— А сейчас?

— Нет. Ты мне нужна. Просто необходима. Слишком о многом я собираюсь тебя просить.

— Меня? — Ирия искренне рассмеялась. — Это ты спятила от счастья получить корону или принимаешь за сумасшедшую меня?

— Не то и не другое. Я хочу, чтобы ты вывезла из Лютены моих детей. Кати и Чарли.

— Так и он — здесь? В этой клоа…

— Уже не в этой. Не во дворце и даже не в Лютене. Сначала я отправила его к михаилитам, а потом — еще дальше. Хоть это мне удалось. Я никогда не умела просчитывать ходы далеко. С каждым разом лишь запутывалась глубже.

Полина потянулась к узорному графину. Не плеснула бы в лицо! Нет, выбить Ирия успеет.

— Будешь? Яда там нет.

— Спасибо, нет.

— А я выпью.

Алое вино льется в бокал. С тем же узором.

…Замок Тенмар, свечи, странный и загадочный старик, так и не понятый Ирией. И, возможно, никем…

А многих ли она вообще успела понять?

— Значит, ты не умела просчитывать ходы? — улыбнулась воскресшая падчерица. — Ты же окрутила моего отца, запудрила последние мозги моему брату, хоть и презирала его. Прорвалась в королевы… правда, король оказался не совсем хорош, не так ли?

— Сумасшедший садист и извращенец. — Полина вдруг резко отставила полупустой бокал, рванула платье. Привычно голубое — так идущее к ее глазам.

Синяки — родные братья раскрасившего лицо. Лиловые, желтые, серединка на половинку…

— Не жди сочувствия.

— Не жду. Но таким «не совсем хорошим» кончались все мои планы, Ирия. Поверишь или нет, но твоего отца я могла бы полюбить…

Пока не убила! Потому что пригласила слизняка Леона среди ночи к себе в спальню. Интересно, зачем? Его любовные таланты — явно сомнительны.

— Не смей!

— … если бы он хоть что-то для этого сделал. Кроме того, что привез в свой замок и бросил вам на съедение.

— Тебя съешь! Мне напомнить, что тебя никто из нас не приглашал? Даже Леон.

— Вот-вот. Видишь ли, Ирия… Ты когда-нибудь имела несчастье любить?

— Допустим, имела.

— Анри Тенмар?

— К сожалению, нет. Всеслав Словеонский, — неожиданно спокойно призналась Ирия. В том, за что когда-то умерла бы, не дрогнув. Как и за то, чтобы сохранить драгоценную тайну.

— Сочувствую, правда, — усмехнулась мачеха. — Всеслав — жесткий политик.

— Знаю.

— Но даже это — не самый худший вариант. Он хоть вообще способен на любовь. Есть ведь еще и Валериан Мальзери. Или Бертольд Ревинтер.

— Или другие Регенты. Но они меня не спасали. Даже частично. Так что их я уступлю тебе. Да и Всеслава — тоже.

— Спасибо, но у меня уже есть Карл. И Гуго. Король имеет привычку делиться с любимым дядей всем. Тобой бы поделился тоже. Таковы его понятия о любви.

— А твои сильно от них отличаются?

— Можешь верить или нет, я сама порой верю с трудом, но замуж я оба раза вышла если не по любви, то по взаимной симпатии…

— Ходили слухи… — наугад бросила Ирия.

— Что ты — отцеубийца, Леон — невинный голубь, а я — убийца первого мужа. Все они верны примерно одинаково. Я родилась всего лишь нетитулованной дворянкой-бесприданницей. А у моего первого мужа — прорва жадной до чужого добра родни. В том числе дети его мачехи. И сама она еще жива… да, жизнь порой щедра на очень странные шутки. Я до сих пор не знаю, кто убийца. Отравила я на всякий случай троих. Самых злобных. Мачеха, увы, выжила. Но и я, и Кати оказались в опасности. Моя дочь — как наследница. Всё, что мне оставалось, — найти другого мужа и убраться подальше. Пока не придет пора подыскивать зубастого мужа уже для Кати. Осесть на несколько лет в глуши — именно то, в чём я тогда нуждалась. Твой отец-северянин подходил идеально.

— Хорошо, я почти верю в твои чувства к моему отцу. Не в любовь, так в «симпатию». Но зачем тебе понадобилось кружить глупую голову Леона?

— Ты смеешься, Ирия, или не знаешь собственного брата?