Всё ясно. Стивену всё равно с кем, если не с крестьянками. Да и тех он в лицо не различает. А Иден деваться некуда.

— Они… думаю, да. Тетя говорит, Иден — так застенчива и молчалива.

Кто как выражает недовольство. Ирия — прежняя! — кипела бы от ярости, Эйда тихонько лила слезы. А Иден замыкается в себе и становится «застенчивой и молчаливой».

— О, Ирэн, если бы ты знала, как я мечтаю оказаться на ее месте… — вздохнула Жаклин. — Чтобы мое будущее уже определилось. Чтобы свой дом и муж, и детки…

Не плачь — скорее всего, так оно и будет. Жаклин передержали в ожидании лучшей партии. А теперь найдут жениха попроще. Уж в старых девах не оставят. В их семье такое принято не больше, чем ранние браки.

А здоровая девушка Жаклин и десяток детей родит легко. А вот худенькая Иден…

Жаклин упорхнула радостной бабочкой. Точнее — кругленькой медовой пчелкой. Полненькая Жаклин, мечтающая о муже, детках и своем доме.

А красотка драконья племянница Ирэн побрела прочь. Мечтать о побеге.

Приглушенные рыдания донеслись из беседки. Той самой. Заставившей неделю носить нитяные перчатки. Ввести новую моду. Самое смешное — ее поддержали. До самой жары. А там уже и у Ирии руки давно зажили.

Оказывается, законодательницей мод стать легко. Улыбайся позагадочнее…

Заглянула внутрь Ирия осторожно. Кто его знает, на кого нарвешься теперь. Может, там Всеслав очередную даму доводит? Только вот зачем ему конкретно эта? Толку-то…

Слух не подвел. Камилла. Завитой барашек. Изрядно потрепанный слезами. Зареванный по самые уши.

Совесть ласково погладила сердце. Уютно свернувшимся в клубок ежом. Напомнила о другой одинокой некрасивой девице. Тоже бесприданнице. К которой приволокли Алакла, потому что других желающих не нашлось.

— Камилла, — Ирия уселась рядом, — я не имела в виду…

— У-хо-ди-те! — взвизгнула та.

— Я не уйду. Камилла, вы…

— Можете всем рассказать. Вы же для этого явились? Вы — стерва, вечно нашептываете на ухо принцессе… Вы… Изображаете подружку… а ваш дядя прислал вас шпионить… и в постель к Эрику… Чтобы строчить дяде письма…

— В вас говорят горе и обида, Камилла. И если б вы хоть немного знали моего дядю и меня, заметили бы — я говорю прямо, а не «нашептываю». Вы — достаточно красивы, Камилла. Если перестанете вечно злиться, завидовать и считать чужих кавалеров. Вам идет улыбка, а не желчная гримаса. Лимонный сок вкусен с медом, а не с солью. Запомните это. Это — всё, что я хотела вам сказать, — Ирэн поднялась. Вполне себе изящно. Уже привычно.

Как и подобает племяннице Дракона, подруге принцессы и законодательнице мод. Ах да — еще вожделенной мечте половины кавалеров.

Тех, что с легкостью предадут, едва она оступится.

— Как вы можете? — прошептала Камилла, подняв на врагиню лихорадочный взгляд опухших, покрасневших глаз.

— Как я могу — что?

— Вас все порядочные люди считают куртизанкой. Только что в глаза не говорят. Все честные женщины…

— Честность и порядочность — не то, что у нас с тобой под юбкой, Камилла. Когда-нибудь ты это поймешь… надеюсь. А мне глубоко плевать, что думают некоторые «все». Вы спросили, я отвечаю: нет, я — не куртизанка. Я — племянница Ральфа Тенмара, а не его шлюха. А верить мне или нет — ваше право.

Камилла молчала, когда Ирия изящно выплывала и когда брела прочь. По крайней мере, пока беседка не оказалась вне досягаемости ушей «куртизанки».

А двор встретил настороженными взглядами. Особенно Лора. Думают, что баронесса уже прикопала Камиллу под розовым кустом? Или под яблонькой?

Зато Алиса немедленно усадила кузину рядом. Еще и за плечи приобняла:

— Милая Ирэн, а я вас ищу. Вы просите о других, но слишком скромны, чтобы упомянуть о себе. Тем не менее, я выполню вашу просьбу.

— Могу я узнать, какую?

— Я принимаю в штат фрейлин малышку Софи, сестру нашей Соланж.

Еще не легче! Впрочем, как раз от малышки при дворе вреда не будет.

— Боюсь, это станет не единственной моей просьбой, — как в омут кинулась Ирия. — Теперь, когда Соланж, Софи и дама Одетта при дворе, наша дорогая тетя осталась совсем одна…

— Разумеется, я не могу не отпустить вас к нашей бедной тете. — На бледном лице Алисы — улыбающаяся маска. А в глазах плещется привычный страх. — Но, Ирэн, запомните: я жду вас назад. И как можно скорее.

— Я вернусь, — солгала Ирия. Или не солгала.

— Я совсем одна. Сейчас — когда рядом нет моего мужа.

И когда муж рядом — тоже. Но он прислал письмо, что жив-здоров. А Ирии его возвращение не сулит ничего хорошего.

И потому сейчас она бросит Алису. Хоть и обещала обратное. Вряд ли Ральф Тенмар хотел бесполезной смерти «племянницы».

Ирия Таррент слишком часто видела лишь то, что хотела. Фальшивая Ирэн Вегрэ полагала, что читает чужие мысли как открытую книгу. И порой становится страшно. Как в той детской сказке, где герой победил кровожадного дракона. А потом заглянул в гладь ручья и увидел, что сам обрастает драконьей чешуей. А ведь превратиться в благородного древнего зверя не так страшно, как в Карлотту или Полину.

— Возвращайтесь, Ирэн, — повторила герцогиня Ормхейм. — Я привыкла, что вы рядом. Пока нет друзей — трудно понять, насколько они нужны. Это больно, но терпимо. А теперь будет невыносимо, Ирэн!

— Я вернусь, Алиса, — пообещала Ирия.

Глава девятая.

Эвитан, Лютена.

1

Дом — совершенно пуст. Абсолютно. Целый особняк — брошен. И не заперт.

Куда делся Валериан Мальзери? Вместе с сыном, племянником, слугами? Сторожами, наконец. Кто будет ухаживать за орхидеями — летний дождь?

Как такое возможно? Что за…

Внезапно дико захотелось отсюда выбраться. Куда угодно. Или…

Почему в памяти вдруг упорно всплывают страшные сказки детства? Именно сейчас? О древней принцессе, на много лет заснувшей вместе со всем замком. Или о кораблях, с которых вдруг таинственно исчезла команда — прямо посреди моря. Остывает на столах накрытая, но не съеденная еда. Жалобно мяукает кошка. А людей — будто морской волной с песка слизало. Неведомо куда.

И когда за всей этой жутью Констанс успел выбраться во двор? И теперь одной рукой обнимает шершавый ствол ближайшего клена, другой — рвет ворот собственного камзола вместе с рубахой. А вокруг ослепительно ярко сияет солнце совершенно нормальной, до боли привычной столицы. И еще почти полдня до сумерек.

Какой свежий воздух! Не как в родном поместье, но всё же… Зря прервал отпуск — надо было остаться с отцом. Всё равно Мальзери сам рванул в провинцию, не предупредив никого. Деревенским (еще свежее!) воздухом подышать, в озерах побултыхаться, здоровье поправить. А то оно у него пошатнулось… смертью одного сына и новой должностью другого.

Может, старый интриган сбежал из Лютены от позора? Бывает же проруха и на таких. Надменный мидантийский патрикий все-таки.

Только кто отпустил Октавиана? Король нашел себе новую игрушку? Или сына Мальзери тоже бросил?

Да неважно! К змеям пустой дом! Отсюда надо выбираться — убираться! — и поживее.

Пора домой. Не в поместье, так в особняк. Там прекрасная Ирэн, влюбленная Соланж, забавная малышка Софи и почтенная кузина Одетта. Живые…

Летняя Лютена — прекрасна. Цветы благоуханны, а воздух улиц — упоителен. И почему Констанс прежде этого не замечал?

2

Мальзери не явился не зря. Старый мидантиец почуял опасность заранее, а вот Ревинтер позорно утратил нюх. И угодил в западню. Причем — в глупую.

Он ждал беды от Эрика, Всеслава, Мальзери, базилевса Бориса. Потом — от воскресшего из пепла Барса. А дождался от вечно пьяного свина и не менее пьяного от безнаказанности мальчишки.

Вот и расплачивайся за собственную глупость.

Эрик по возвращении устроит законному братишке Бездну Льда и Пламени при жизни… но для этого должен сначала вернуться. А он то ли занят — грабит всласть, то ли мертв. А когда освободится — спасать будет некого. И, увы — Бастард такому огорчится не слишком.