— Это значит, что он связал ваши тела и взял контроль над твоим, пока ты спала. Теперь всё начинало становиться на свои места. Этот старик... Нет, колдун. И не просто колдун, а, скорее всего, жрец древнего культа, тех фанатиков, которых мой отец когда-то перебил до последнего. Или их последователь. Хель, как всё запутано! Мне нужно было срочно поговорить с Вальгардом — если кто и знал о них что-то, то только он. — Когда тебя нашли, ты была едва жива. Это он тебя так? — Да… — прошептала она, дрожащим голосом. — Он появился внезапно и начал угрожать, а мне не хотелось возвращаться. Мне хотелось остаться в Скьёльхейме, но ему это не понравилось. Поэтому он… решил проучить меня. Она замолчала на миг, прикрывая лицо руками, будто пытаясь спрятаться от воспоминаний. — Он не здоров, Рагнард. Этот человек… он не человек вовсе, понимаешь? Я никогда в своей жизни так не боялась, как в тот миг, когда смотрела ему в глаза. Он безумен. В этот момент двери с грохотом распахнулись, и я резко обернулся посмотреть, кто осмелился войти без разрешения. На пороге стоял Ингвар. Его грудь тяжело вздымалась, а глаза забегали по комнате. — Ты уже вернулся? — я вскинул бровь. — Мне сказали, что на Эллу напали, — проговорил он, стараясь отдышаться. В его голосе была неподдельная тревога. — Она жива? Его взгляд метался между нами, жадно выискивая ответ. — Жива. Другого ответа и быть не может. Ингвар сразу метнул на Иду злой взгляд, полный негодования. Но она, вместо того чтобы ответить ему тем же, лишь отвернулась, снова нервно заламывая пальцы. Я увидел, как Ингвар собирается что-то сказать, но не дал ему заговорить. Положив руку ему на плечо, я мягко, но настойчиво подтолкнул его в сторону выхода. — Не сейчас. Мне нужна твоя помощь, — твёрдо сказал я, не терпящим возражений тоном. — Закрой город. Никто не должен входить или выходить, пока я не разберусь во всём. Ингвар кивнул, но его взгляд всё ещё хмуро скользнул в сторону Иды. Я бросил короткий взгляд на неё сам. Она всё ещё сидела, низко опустив голову, но тут же подняла глаза, словно вспомнив что-то. А затем она тихо заговорила:

— Вы меня… казните? Я тяжело вздохнул, провёл рукой по волосам, пытаясь собрать мысли. — Нет, — произнёс я, хмурясь. — Я обещал Йорунну, что ты не пострадаешь. К тому же, судя по всему, тобой управляли. — Йорунн… был здесь? — на её лице отразился шок. Её тело словно подалось вперёд, она даже привстала на ноги. Я ничего не ответил, лишь в последний раз посмотрел на неё. Затем развернулся и вышел из комнаты, уводя за собой Ингвара. У двери я остановился, коротко и по существу рассказал ему всё, что успел узнать сам. — Выходит, этот урод своей магией проник в голову Иды и попытался убить Эллу? — прошипел он, его голос был полон ярости, которая кипела и во мне с самого начала этого проклятого утра. — Мне нужно, чтобы ты выяснил, что случилось с Эйнаром, — сказал я, возвращая его внимание к делу. — Осмотри его тело. Найди хоть какую-то зацепку. Ты опытный следопыт, Ингвар. Ты должен с этим справиться. Ингвар коротко кивнул, его выражение стало ещё жёстче. Он был готов действовать. Но прежде, чем он успел ответить, его взгляд скользнул в сторону, туда, откуда доносились тяжёлые, размеренные шаги. Вдоль коридора к нам быстрым шагом шёл Вальгард. Его туника и руки были залиты кровью — кровью Эллы. У меня в жилах всё застыло. Сделав шаг вперёд, я с трудом сдержал себя, чтобы не схватить его за плечи. — Как она? Вальгард остановился напротив меня, и я заметил, что на его губах играла странная, уставшая улыбка. — Хорошие новости? — подал голос Ингвар, его лицо всё ещё оставалось жёстким, но в голосе появилась надежда. — Две хорошие новости, — всё так же, с усталой улыбкой, ответил Вальгард, не отводя от меня взгляда. — Говори уже! — не выдержал я, повысив голос. — Что с Эллой?! — Она в порядке, — спокойно ответил он. — Кровотечение остановилось само. Даже не пришлось ничего делать. Я прикрыл глаза, ощущая, как тяжесть, будто горный обвал, наконец-то спадает с моих плеч. Грудь наполнилась воздухом, и я впервые за всё это проклятое утро смог сделать полный вдох. Мышцы, что до сих пор были напряжены, словно каменные, начали медленно расслабляться, возвращая телу свободу движений. Но облегчение длилось недолго. — Что значит «кровотечение само остановилось»? — уточнил я. — То и значит, — спокойно ответил Вальгард, заведя руки за спину. — Не знаю, то ли высшие силы вмешались, то ли ещё что-то, но девочка будет жить. Правда, ей нужно время. Она всё ещё без сознания. — Мне нужно её увидеть, — твёрдо сказал я, уже делая шаг в сторону. Но Вальгард, к моему удивлению, преградил мне путь, встав так, чтобы я не мог пройти. Я нахмурился, непонимающе посмотрев на него. — Что ты делаешь? — А вторую новость услышать не хочешь? — спросил он с той же усталой улыбкой, но в его глазах вспыхнул какой-то странный блеск. — Всё потом, — отрезал я, пытаясь обойти его. — Сперва я хочу увидеть Эллу.

Мне удалось обойти его и сделать несколько шагов, но его следующие слова заставили меня резко остановиться. — Она беременна, Рагнард. Мир сжался до одной точки, и эта точка — её имя, её образ. Элла. Беременна. Слова Вальгарда словно молот били по мне, разрушая привычный порядок мыслей. Это невозможно, но... возможно. Я стоял, как остолбенелый, пока внутри меня бушевала буря. Радость и страх сплетались воедино, и от этой смеси казалось, что я теряю почву под ногами. Послышались солоса воинов за моей спиной. Кто-то хлопнул другого по плечу, раздались радостные смешки. Для них это была отличная новость, повод для радости. Но для меня...

Я обернулся к Вальгарду, чувствуя, как кровь шумит в ушах. Он стоял, как всегда, спокойный, не поддавшись даже тени волнения. — Беременна? — хрипло переспросил я. — Верно, мой мальчик, — невозмутимо повторил он. — Элла беременна. Ребёнок выжил. Чудо, не иначе. У меня в груди словно оборвалось что-то, а затем сжалось так, что стало трудно дышать. Всё перевернулось в одно мгновение. Если раньше я беспокоился только за Эллу, то теперь страх стал сильнее, глубже, пробравшись в самое сердце. Она носит моего ребёнка. Нашего. Если раньше мне хотелось просто защитить Эллу, теперь я готов был стереть с лица земли любого, кто посмел бы приблизиться к ней. Забрать их у меня? Никогда. Пусть даже я погибну, но их не тронут. Я перевёл взгляд на Ингвара, пытаясь найти подтверждение тому, что всё это не сон. На лице друга не было ни следа его обычной уверенности. Он выглядел озадаченно, а его широко раскрытые глаза встретились с моими. Я снова посмотрел на Вальгарда, стараясь уловить хоть намёк на сомнение, на какую-то ошибку в его словах. Но он, будто прочитав мои мысли, спокойно встретил мой взгляд и коротко кивнул, окончательно развеивая все иллюзии. — Я не стал бы говорить об этом, если бы не был уверен. Слова его звучали спокойно, но для меня они были словно камни, один за другим падающие на грудь. Рядом заговорил Ингвар. Его голос звучал растерянно: — Но как такое возможно? Брачного ритуала ведь не было, так? Он посмотрел на меня с ожиданием, будто я мог что-то объяснить. Я только покачал головой. Слова, казалось, застряли в горле, а мысли путались. Голова гудела, и я надавил пальцами на глаза, пытаясь привести себя в чувство. — Понятия не имею, — спокойно сказал Вальгард, равнодушно пожав плечами. — Возможно, это... их вмешательство. Но в одном я уверен — я никогда не ошибаюсь в таких вещах. Я услышал достаточно. Мне нужно было увидеть её. Убедиться, что с ней всё в порядке. Что ребёнок в безопасности. Мысли в голове вихрем крутились, словно птицы, запертые в клетке, но одно я знал точно: я не позволю этому колдуну или кому-либо ещё отнять их у меня. Я резко развернулся и поспешил к спальне, не замечая ничего и никого вокруг. Я поднимался по лестнице, чувствуя, как стены вокруг будто сужались, превращаясь в узкий проход, заполненный лишь моими мыслями. Они метались хаотично, сталкивались, запутываясь, словно шквальный ветер, что терзает паруса, и не оставляли места для спокойствия. Дверь в спальню была приоткрыта. Рядом стоял воин, настороженный, но собранный. Увидев меня, он молча наклонил голову, и я коротко кивнул в ответ. Толкнув дверь, я шагнул внутрь, стараясь не нарушить тишину. В комнате царил полумрак. Утренние лучи солнца едва пробивались сквозь занавеси, мягко касаясь мебели и стен. Этот свет был тёплым, но приглушённым, словно не хотел тревожить покой. Мои глаза мгновенно нашли Эллу. Она лежала неподвижно, укутанная мехами, будто её пытались спрятать от всего мира. Но теперь её лицо уже не казалось таким бледным. Щёки и губы, недавно лишённые жизни, вновь обрели свой природный, тёплый оттенок. Я застыл, не двигаясь, чувствуя, как напряжение, сковывающее грудь, медленно отступает. Она была здесь, передо мной, живая. Всё остальное перестало иметь значение. Я сделал шаг вперёд, затем ещё один, подошёл ближе и осторожно сел на край кровати. Каждое моё движение было неспешным и осторожным, словно малейший шум мог потревожить её покой. Невольно протянул руку и коснулся её ладони. Она была холодной, но это прикосновение обожгло меня сильнее любого огня. Я сжал её пальцы в своих, пытаясь передать ей своё тепло, и ощутил дрожь — лёгкую, непроизвольную. Это хрупкое создание носит моего ребёнка. Я всегда считал, что радость — это звон мечей, крики победы, пылающие дома врагов и рёв толпы, прославляющей твоё имя. Но это… это было другое. Глубокое, тихое, но всепоглощающее. Радость, которая пронзала до самого сердца и оставляла там что-то тёплое, почти болезненное. На губах невольно появилась лёгкая улыбка. Я посмотрел на неё, на её спокойное, умиротворённое лицо, затем медленно наклонился и мягко коснулся её губ своими. — Ты будешь хорошей матерью, — хрипло прошептал я, едва касаясь её губ. — А я сделаю всё, чтобы защитить вас обоих. Весь день я провёл рядом с ней. Сидел у постели, глядя, как она дышит ровно и спокойно, как тихо двигаются её ресницы во сне. Ни на миг не отходил, не позволяя себе оставить её одну. Даже мысль выйти хотя бы в другую комнату вызывала неприятный холодный страх: а вдруг в это время что-то случится? Я не мог этого допустить. Элла и наш ребёнок — это всё, что теперь имело для меня значение. Всё остальное могло подождать.