«Выживи, слышишь? — пронеслось у меня в голове. — Я тебя никуда не отпускал.» Краем глаза я заметил движение — я был не единственным, кто наблюдал за этим. Торга стояла у стены, руки сложены на груди, словно в молитвенном жесте. Её веки были опущены, но лицо выдавало слишком много эмоций. — Кто? — рыкнул я, и голос мой прозвучал низко, угрожающе, как рычание зверя, загнанного в угол. Торга вздрогнула, открыла глаза и встретилась со мной взглядом. Её лицо дрогнуло, отражая перемену: изумление, за которым последовала тревога, и наконец, осознание. Она поняла. И теперь я знал, что она знает. Она нахмурилась, и её губы сжались в тонкую, упрямую линию, словно она пыталась удержать слова, которые уже рвались наружу. Затем, сделав шаг ко мне, она заговорила. — Ты должен знать, что всё это… — Имя! — выкрикнул я, но Торга не дрогнула, даже не шелохнулась. С детства её несгибаемый характер поражал меня. Даже самые закалённые мужи не всегда могли сравниться с той стальной решимостью, что жила в ней. Торга умела держать себя так, словно весь мир мог рухнуть, но она останется стоять.

Но сейчас её спокойствие раздражало меня всё сильнее, будто нарочно подливало масла в огонь, что уже бушевал внутри. — Ты должен знать, Рагнард, — начала она тихо, но в её голосе звучала настороженность, — что всё это может быть не тем, чем кажется. Не спеши с выводами, очень тебя прошу. — Не уходи от ответа, — процедил я сквозь зубы. Торга едва заметно повела плечом, словно отбрасывая лишние слова. Это движение было настолько красноречивым, что мне уже не нужны были объяснения. Волна догадки обожгла меня новой волной. — Это сделала она? — голос сорвался, превращаясь в рычание. Торга крепче сжала губы, на миг задержала взгляд, а потом, будто сдаваясь под тяжестью истины, едва заметно кивнула. — Да. Ида. Имя вонзилось в меня, словно стрела, отравленная ядом. Не сказав больше ни слова, я развернулся и вышел из комнаты.

— Бьорн! — мой голос прозвучал, как удар грома, раскатившийся по дому, заполняя собой каждый угол. В тот же миг у лестницы появилась его фигура, взволнованная и готовая к худшему. Я быстро спускался, чувствуя, как ярость толкает меня вперёд, требуя действий. — Простите, ярл, — начал он, склоняя голову, — я не смог защитить её. Я приму любое наказание. — Потом об этом поговорим, — отрезал я, не желая слушать оправданий. — Почему за мной никого не послали?! — Прошло слишком мало времени. Грета побежала за лекарем, а к тебе мы отправили посыльного, но… — Где Ида? — перебил его я, не дав договорить. — Что произошло? Рассказывай! Я чувствовал, что ещё немного — и эта выдержка, которая сейчас удерживала меня от необдуманных действий, окончательно покинет меня. Перед глазами всё ещё стояла Элла — её лицо, кровь. Я не мог думать ни о чём другом. — Она в своей спальне. Мы заперли её там, когда узнали, что случилось. Нашли её без сознания, но, когда очнулась, она начала уверять, что ничего не помнит. — Почему никто не помог?! — выкрикнул я, и Бьорн тут же прикрыл глаза, будто пытаясь укрыться от моей ярости. — Где вы все были?! — Я не знаю, что произошло, — пробормотал он, опуская взгляд, — но никто ничего не слышал. Они словно… — он замялся, подбирая слова, будто боясь, что неверное объяснение лишь разозлит меня ещё больше. — Словно кто-то наложил заклятие забвения или что-то подобное. Я закрыл глаза и с силой сжал переносицу, пытаясь взять себя в руки. Нужно успокоиться. Подумать. — Где был Эйрин? — наконец выдохнул я, глядя на Бьорна, словно надеясь, что его ответ принесёт хоть какую-то ясность. — Я же приставил к ней одного из лучших своих воинов, пока Ингвар на охоте! — Когда я делал обход перед сном, его уже не было у дверей вашей спальни. Дверь была приоткрыта. Я вошёл, чтобы узнать, что случилось. Элла уже тогда выглядела встревоженной и будто бы обрадовалась моему появлению. Она сказала, что дверь сама по себе открылась, но никто так и не вошёл. — И? — нетерпеливо произнёс я. — Я отправился искать Эйрина, — продолжил он, его взгляд потяжелел. — И нашёл его. Он был мёртв. Горло перерезано. — Значит, здесь кто-то поработал магией. Элла сразу это поняла, вот и испугалась, — произнёс я, скорее самому себе, чем Бьорну. — Пошли к ней, — бросил я, и сделал шаг вперёд, уже уверенный в том, что нужно делать. Я развернулся и направился к служебному крылу, не оборачиваясь, зная, что Бьорн следует за мной. Когда мы добрались до двери, за которой скрывалась Ида, я замер на мгновение. Проклятый гнев всё ещё кипел в моей груди, как бурлящая лава, готовая вырваться наружу. Но сейчас, перед этим порогом, холодный расчёт начал брать верх. Слепая ярость — это оружие дураков. Нужно успокоиться. Медленно, глубоко вдохнув, я сжал кулак, ощущая, как наливаются силой пальцы. Убивать в гневе — слишком просто. Но слишком глупо. — Никто не входил? — бросил я, не удостоив воинов у двери даже взгляда. — Нет, ярл, — ответил один из них. — Она кричала какое-то время, но сейчас молчит. Я коротко кивнул, откинув засов. Дверь со скрипом распахнулась, открывая тускло освещённую комнату. Свет от одинокой свечи вырывал из полумрака хрупкую фигуру девушки, сидевшей на краю кровати.

Ида выглядела жалко. Ида выглядела жалко. Она покачивалась из стороны в сторону, точно испуганный зверёк, зажатый в угол, понимающий, что пути к спасению нет. Её волосы были спутаны, ночная рубашка порвана, а лицо — утомлённое и бледное, с отчётливыми тёмными кругами под глазами. На коже виднелись ссадины, напоминавшие о том, что Элла, как всегда, не сдалась без боя. Эта мысль вызвала у меня короткий, мрачный смешок.

Всё верно. Ты не сдашься так просто. Ты очнёшься. И даже если мне придётся перевернуть этот мир, я достану тебя даже в самом Хельхейме.

Внезапно Ида резко повернула голову в мою сторону, её глаза вспыхнули страхом. Она вздрогнула, точно перед ней возникла сама смерть, и вскочила на ноги, тяжело дыша.

— Ард, — прошептала она, едва слышно. Её голос дрожал, а в глазах блестели слёзы. — Это не я... Клянусь тебе... Я не делала этого...

Я вошёл в комнату, одним движением руки приказал Бьорну оставаться снаружи, и тихо закрыл за собой дверь. — Сядь, — холодно приказал я. Ида замерла, её взгляд заметался, как у зверя, загнанного в ловушку, но спустя мгновение нерешительности она подчинилась. Медленно, почти неохотно, опустилась обратно на кровать, стараясь не смотреть мне в глаза. Я шагнул ближе и молча стянул с руки перчатку, оставив ладонь открытой, и едва заметно сжал пальцы, давая ей понять: если она откажется говорить, последствия будут ей не по нраву. Никаких слов не требовалось — жест сам по себе был красноречивым. Ида уловила мой намёк и громко сглотнула, её взгляд остановился на моей руке. Она задрожала, будто под внезапным порывом ветра, хотя в комнате не было сквозняка. Не нравились мне такие методы, но выбора у меня не оставалось. Слишком многое было сделано. Слишком многое оставалось без ответа. — На твоих руках кровь моей женщины, — произнёс я ровно, стараясь сдерживать себя. — У тебя мало времени. Советую начать говорить прямо сейчас. — Но я не знаю, что произошло! — выкрикнула она дрожащим голосом. — Последнее, что я помню, — это как я легла спать. А потом… потом я очнулась, и всё было в крови! Я даю тебе слово, Ард, это была не я! Она закрыла лицо руками и разрыдалась, её плечи затряслись от всхлипов. Но меня это не тронуло. Напротив, я напрягся ещё сильнее. Это мог быть хитрый трюк. Слишком многое стояло на кону. Я вспомнил слова Бьорна. Если во всём этом замешан он, то это многое объясняет. Я уже догадывался, как он мог это провернуть, но мне нужно было услышать всё от самой Иды. — Тогда расскажи всё, что знаешь, — тихо произнёс я, делая шаг ближе. — И, возможно, я тебя пощажу. Ида медленно подняла на меня глаза, полные слёз, и прикусила губу так сильно, что на ней проступила кровь. Её терзали сомнения — я видел это. Но времени ждать, пока она соберётся с духом, у меня не было. — Ты испытываешь моё терпение, Ида. — Я очень виновата перед тобой, — прошептала она сквозь всхлипы, опустив взгляд на свои ладони. — Когда вы меня… изгнали, я долго думала, куда мне пойти. Родители не хотели оставлять меня одну, хоть я и умоляла их не следовать за мной. Мы искали место, где можно начать жить заново, но нас никто не принимал. Нас выгоняли отовсюду, — её голос надломился. — Вести разносятся быстро, Ард. Быстрее, чем я могла представить. Нам даже еды никто не хотел продать, понимаешь? От нас отворачивались, как от прокажённых… Она посмотрела на меня, её взгляд был полон боли и страха, и на миг мне захотелось отвернуться. Но я этого не сделал. Хотел ли я таких мучений ей и её семье? Нет. Но каждый должен отвечать за то, что совершает. — Это было моим долгом. — Я знаю, и не виню тебя за это, просто… пойми и ты меня. Потому что следующее, что ты услышишь... — она замолчала ненадолго, заламывая пальцы, и продолжила: — В одной из деревень я встретила старца. Он пообещал мне помощь, но взамен потребовал вернуться сюда, когда он велит. И ещё… отдать ему каплю своей крови. — Ида… — вымученно прорычал я, проводя рукой по лицу, словно пытаясь стереть эту информацию с памяти. — Я знаю, как это выглядит, но у меня не было выбора. Мы голодали! — выкрикнула она, её голос сорвался. — Ты отдала какому-то незнакомому человеку свою кровь и даже не подумала о последствиях?! — Я думала! Но… я испугалась, что мы просто умрём! Ты же знаешь, что родственники изгоя тоже становятся изгоями, если последуют за ним! Я не только о себе думала! Она снова разрыдалась, закрыв лицо руками, а я подумал, что впервые в жизни мог бы напиться, лишь бы заглушить этот клубок эмоций. Я шагнул дальше в комнату и начал нервно мерить её шагами, пытаясь унять нарастающую ярость и вернуть себе холодный расчёт. Всё, что я хотел, — узнать правду и вернуться к Элле. Убедиться, что она ещё дышит. — Что было дальше? — резко бросил я, не глядя на неё. — Потом поплачешь, Ида. Мне нужна вся информация! — О-он выполнил своё обещание. Дал нам провизии, которой хватило, чтобы восстановиться. После я его искала. Хотела поблагодарить, узнать, как и когда мне нужно выполнить свою часть уговора, но он исчез. Я обрадовалась этому, думала, что всё позади, а спустя пару дней мы добрались до Скьёльхейма. Там мы остановились, смогли найти работу и хотя бы немного прижиться. Йорунн нас не выгнал, пожалел, ты же знаешь, что он… — Ему плевать на всё это, да, я помню, — перебил я, дёрнув плечом, раздражённо выдыхая. Этот разговор становился тяжелее, чем я ожидал, а в голове всё сильнее билось желание закончить с этим как можно скорее. Теперь хотя бы стало понятно, как она оказалась в его городе. Пазл начал складываться, хотя каждое новое звено истории только больше раздражало меня. — Ты его раньше где-то видела? Знала? — Нет, — Ида покачала головой, её взгляд затуманился, словно она снова прокручивала в памяти встречу. — Я его не знаю, поэтому мне и показалось странным, что он решил нам помочь. — И всё равно согласилась, даже когда узнала об условиях. — Я была в отчаянье, Рагнард, — её голос прозвучал твёрже, даже несмотря на слёзы. — Ты никогда не был на моём месте. Не знал, что такое голод, холод и смерть, смотрящая в лицо твоей семье. Да, я знала, что это опасно. Но мне хотелось жить. Мне не нужно было представлять это, я видел подобное слишком много раз. Но в одном она права, семье страдать я бы тоже не позволил. Однако сейчас гнев не позволял мне проявить понимание или жалость. — Жить, говоришь? — я шагнул ближе, понизив голос до угрожающего шёпота. — Сделка с тем стариком могла привести его прямо сюда, к нам. Элла лежит едва живая. Столько крови... — я сжал кулаки, чувствуя, как напряжение накатывает волной. — Ты помнишь, как он выглядел? — Как обычный старик, — быстро ответила Ида, её голос дрожал, но она пыталась говорить уверенно. — Ничего примечательного. Но он говорил на каком-то странном языке, всё время повторяя одну и ту же фразу, когда брал у меня кровь. После этого у меня появилась эта метка. Она вытянула руку вперёд, показывая мне запястье. На коже ярко выделялась та самая руна, выжженная, словно огнём. Я невольно нахмурился. — Какие слова он повторял? — спросил я, не спуская взгляда с её руки. — Ты их помнишь? Ида прикрыла глаза, будто капаясь в своих собственных воспоминаниях. Затем, медленно, почти шёпотом, она произнесла: — Я могу ошибаться, но вроде… «Blóð várr, bundit í silfri eilíft.» Я напрягся, едва услышав эти слова. Вальгард когда-то рассказывал мне и Ингвару об этом, изучая с нами старинные тексты. Это был язык наших предков, который часто использовали тёмные культы, которых перебил мой дед и отец. — Язык предков, — тихо сказал я, пытаясь уловить смысл услышанного. — «Наша кровь, связанная в вечном серебре…» Ида смотрела на меня с широко раскрытыми глазами. — Что это значит?