Только теперь я заметила, как угрюмо он выглядел. Его взгляд был тяжёлым, а лицо мрачным. Казалось, всё закончилось… так почему он выглядел так, будто гроза ещё не миновала?

Плохое предчувствие подкралось незаметно, словно тень, заставляя меня невольно напрячься. В груди что-то сжалось, а мысли в голове начали метаться, ища скрытую угрозу. — Что происходит? — тихо спросила я, посмотрев на Рагнарда, а затем перевела взгляд на Ингвара и Грету. — Я чего-то не знаю?

Рагнард уже открыл рот, явно подбирая слова, но замешкался, и его опередил Ингвар. — Чтобы найти тебя, Грета пошла к вёльве, — произнёс он ровным, но настороженным голосом, бросая мрачный взгляд на девушку, всё ещё лежащую без сознания в его руках. Мир вокруг вдруг словно пошатнулся. От слов Ингвара у меня закружилась голова, и я, чувствуя, как в груди нарастает тяжесть, тихо выдавила:

— Вёльва… помогла выходит. И что? Что она попросила взамен?

Рагнард крепче прижал меня к себе, словно защищая от чего-то, что уже случилось. Его дыхание было тяжёлым, голос тихим, но гулким:

— Помогла. Но в уплату она попросила саму Грету. — И вы позволили этому случиться? — воскликнула я, чувствуя, как в груди поднимается волна отчаяния. — Почему не остановили её?! — Как оказалось, когда она узнала, что тебя похитил Хельмар, она сама убежала к вёльве, — спокойно произнёс Ингвар, но в его голосе слышалась скрытая горечь. — Мы об этом не знали. Внутри всё перевернулось. Вина, тревога и какое-то острое, неприятное чувство грызли меня изнутри. Она пошла туда из-за меня. Если бы не я, Грета никогда бы не оказалась в руках этой ведьмы.

Слёзы жгли глаза, и я уткнулась в грудь Рагнарда, пытаясь найти в его тепле хоть немного утешения. Всё закончилось. Мы выбрались. Эта мысль должна была принести облегчение, но почему-то вместо этого внутри оставалась тяжесть.

Рагнард ничего не говорил, просто крепко прижал меня к себе, а затем легко поднял на руки, шагая куда-то вперёд. Я обхватила его за шею, ощущая размеренные шаги и слушая, как уже ровно бьётся его сердце.

Ингвар, держа Грету, следовал за нами.

Эпилог

Город встретил нас тишиной. Зимняя ночь застыла над крышами, звёзды мерцали на тёмном небе, и казалось, что весь мир погрузился в сон, ничего не зная о том, что произошло. Мы вернулись, но ничего не стало прежним. Грета очнулась на следующий день, но даже её взгляд был уже другим. Она рассказала, что заключила договор с вёльвой. Цена помощи оказалась высокой: теперь Грета должна была продолжить дело той, кто спас их. Вёльва дала ей немного времени, чтобы остаться с друзьями, пожить в городе, но потом она должна была уйти. Её ждала жизнь на горе, вдали от людей, обучение и выполнение новых обязанностей. Эта новость не осталась без последствий. Ингвар воспринял её как личный удар. Он был зол, гнев буквально пронизывал каждое его движение. Я не раз слышала, как они спорили. Их голоса разносились по всему дому, напряжённые и полные противоречий. Ингвар не хотел смириться, пытался переубедить её, но Грета оставалась тверда в своём решении.

Я видела, что он не мог отпустить её. Его настойчивость встречала непоколебимое спокойствие Греты, будто она уже давно приняла свою судьбу. Это только усиливало его ярость, но ничего не меняло. Страх перед духами, что терзал жителей фьорда долгие века, наконец исчез. Завеса, скрывавшая лес, больше не действовала, и люди начали понемногу возвращаться к забытым тропам, которые раньше считались проклятыми. В воздухе витало ощущение перемен, и, хотя никто не говорил об этом вслух, все чувствовали, что тёмные времена остались позади. Рагнард и Ингвар с головой ушли в работу. Они восстанавливали городские укрепления, проверяли оружие и продумывали, как лучше защитить фьорд, если вдруг придёт новая угроза. Сильные, решительные, они вселяли уверенность в тех, кто на них смотрел. Я тоже постепенно находила своё место в этом мире. Было непросто смириться с мыслью, что Грета вскоре уйдёт, но её спокойствие, казалось, передавалось и мне. Её выбор был трудным, но она приняла его с достоинством. Её отношения с Ингваром стали ещё крепче, несмотря на тень грядущего расставания. Каждый момент, проведённый вместе, был наполнен теплом, которое сложно было не заметить. Город постепенно оживал. Ночи стали тише, без тревожных шёпотов страха. Люди вновь начали улыбаться, работать, любить, строить планы на будущее. Даже природа вокруг будто оживала: лес, раньше казавшийся мрачным и враждебным, теперь выглядел мирным и обнадёживающим. Рагнард же не отходил от меня ни на шаг. Его руки и взгляд, полные тепла, стали для меня самой надёжной опорой в мире. Он не говорил лишних слов, но всегда был рядом, подхватывал меня, когда я терялась в своих мыслях, помогал справляться с этим странным чувством горечи, оставшимся после всего произошедшего. И просто был рядом. Беременность протекала нормально, без осложнений, но Рагнард... Он буквально носился вокруг меня. Любое моё движение сопровождалось его обеспокоенным взглядом, а любой мой каприз выполнялся быстрее, чем я успевала его сформулировать. Иногда я шутила, что он относится ко мне как к фарфоровой кукле. — Я беременна, а не немощная, — рассмеялась я, пытаясь ухватить корзину с дровами. — Положи это, — строго сказал Рагнард, мгновенно выхватывая корзину у меня из рук. Его взгляд был таким решительным, что спорить не имело смысла. — Иди, порисуй, это прекрасное дело для тебя. Я что, зря для тебя краски искал? — Это не честно! Я устала постоянно рисовать, — простонала я, жалобно глядя на него. Прежде чем он успел ответить, вмешалась Торга, которая как раз проходила мимо. — Рагнард, прекрати ей всё запрещать, — проворчала она, недовольно глядя на него. — Она же так с ума сойдёт без дела. Я бросила на Торгу благодарный взгляд, полный признательности. Она, как всегда, встала на мою сторону, заставляя Рагнарда выглядеть немного смущённым. — Я просто забочусь, — пробурчал он, отводя взгляд. — Заботиться — это хорошо, но ей нужен хоть какой-то выбор, — продолжала Торга, не давая ему спуска. Эта чрезмерная забота одновременно раздражала и... грела душу. Быть такой значимой для него, видеть, как он оберегает нас обоих, наполняло меня ощущением счастья. Да, порой мне казалось, что я словно в золотой клетке, но каждая его улыбка, каждый мягкий взгляд или осторожное прикосновение напоминали, что я не одна. Что рядом со мной мужчина, который любит меня. Однажды вечером, сидя у камина, я всё-таки решилась рассказать Рагнарду то, что узнала от норн. Внутри меня долго шла борьба. С одной стороны, я не хотела ворошить прошлое и напоминать ему о боли, которая, возможно, уже давно затянулась. Но с другой стороны, скрывать правду от него казалось неправильным. Рагнард заслуживал знать. Я начала осторожно, выбирая слова так, чтобы не ранить его, но он быстро понял, к чему я клоню. Его лицо оставалось спокойным, и я никак не могла понять, что он думает. Наконец, я выдохнула всё, что держала в себе: о том, что норны рассказали мне о его сестре. На какое-то мгновение я замерла, ожидая бурной реакции — гнева, боли или хотя бы удивления. Но вместо этого Рагнард лишь спокойно посмотрел на меня и слегка улыбнулся. — Мне всё равно, что было в прошлом, — сказал он ровным голосом. — Но… это ведь важно, — пробормотала я, не веря его спокойствию. — Ведь из-за этого твоя мать сошла с ума. Рагнард безразлично пожал плечами. — Моё прошлое больше не определяет меня. Всё, что имеет значение, — это ты, наш ребёнок и наше будущее. Со временем наши отношения стали глубже. Мы привыкли полагаться друг на друга, делить не только радость, но и тишину. А потом, в один из обычных дней, всё изменилось. Это произошло вечером, когда солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в золотисто-оранжевые тона. Рагнард подошёл ко мне с каким-то необычным выражением на лице — сосредоточенным, но тёплым. В руках он держал маленький деревянный ларец, искусно вырезанный, с резными узорами, изображающими волны и солнце. — Открой, — сказал он, передвая его мне в руки. Внутри, на мягкой ткани, лежал изящный золотой браслет, украшенный тонкими, словно струящимися, линиями. Работа была настолько искусной, что я на миг потеряла дар речи. — Ты будешь моей женой? — его голос звучал твёрдо, но я заметила в его взгляде искру волнения, которое он старался скрыть. Я смотрела на него, а затем на браслет, и вдруг меня захлестнула волна радости. Эта простая, но невероятно важная фраза звучала так правильно, что я почувствовала, как улыбка сама расползается по лицу. — Да, — ответила я, голос сорвался, но я даже не пыталась скрыть охватившие меня эмоции. — Да! Конечно да! В следующий миг я прыгнула на Рагнарда, обвив его руками за шею, а ногами бёдра, и услышала его громкий, искренний смех, который прокатился по комнате. — Ты сумасшедшая, — пробормотал он, прижимая меня крепче к себе. — Сумасшедшая? — я взглянула на него, захлёбываясь счастьем. — Это ты только что сделал мне предложение! — Мне казалось, что ещё месяц назад ты не хотела выходить за меня. — Ой, закрой рот! Он рассмеялся ещё громче, а потом накрыл мои губы поцелуем. В следующую секунду Рагнард, не отрываясь от меня, шагнул вперёд и легко опустил меня на кровать. Я почувствовала, как его вес накрыл меня, а руки крепко обхватили талию, удерживая меня под ним. Его взгляд, полный страсти и тепла, встретился с моим, и сердце замерло. — Теперь ты точно моя, — проговорил он низким, хрипловатым голосом, прежде чем вновь накрыть меня поцелуями. — Люблю тебя, — прошептала я, чувствуя, как сердце переполняет тепло. — И я тебя люблю. Ночью, когда я уже засыпала в объятиях Рагнарда, в окне мелькнула маленькая птица. Её крошечное тело дрогнуло в свете луны, и на сердце вдруг стало легко и спокойно. Она исчезла так же быстро, как появилась, но оставила после себя странное чувство. Я подумала об Асте. О её жизни, её боли, её мечтах. Я видела её воспоминания, словно листала страницы чужого дневника, и теперь чувствовала, что частичка её осталась во мне. Мы не были знакомы, но я знала её так, как иногда не знаешь даже самого себя. «‎Надеюсь, ты тоже нашла покой, — подумала я, глядя в ночное небо. — Надеюсь, что ты тоже обрела своё счастье. Спасибо тебе за всё, Аста.» Я закрыла глаза, стараясь отогнать тягостные мысли, но они, как всегда, нашли лазейку в моё сердце. Мир, в котором я жила раньше, стал чем-то далёким, как воспоминание о сне, но бабушка... Она оставалась частью моей души, связующей нитью с тем, кем я была. Норны сказали, что с ней будет всё хорошо, что её судьба не пострадает от моего исчезновения. Но эта мысль приносила утешение лишь на мгновение. Боль утраты, даже если она не совсем реальна, продолжала терзать меня. Норны больше не приходили ко мне. Их голоса, шёпотом звучавшие где-то на границе реальности, просто исчезли. Видимо, я выполнила свою «миссию», если это вообще можно так назвать, и теперь они решили больше не вмешиваться в мою жизнь. Это было странное чувство — остаться без их загадочных подсказок и скрытой поддержки. Но в то же время я чувствовала, что впервые за долгое время моя судьба полностью принадлежит мне. Иногда я ловила себя на мысли, что было бы неплохо вновь поговорить с сёстрами. Их слова о том, что в нашем ребёнке — какая-то божественная сущность, не давали мне покоя. Они не уточнили, чья именно, а я не знала, что с этим делать. Да и вообще, душа бога… Это даже звучит абсурдно. Как можно понять что-то столь великое, если даже простые жизненные вопросы порой ставят в тупик? Рагнард, как всегда, был уверен, что мы справимся. Его спокойствие немного заражало меня, но всё равно иногда внутри просыпались тревожные мысли. Мне просто хотелось знать, что ждёт нас впереди, как будто это могло помочь лучше подготовиться к тому, что будет. Да и вообще, если норнам действительно нужно было сказать что-то важное, они нашли бы способ. Значит, всё, что остаётся, — это жить и ждать, когда ответы сами найдут нас. Верно...? Тёплая рука Рагнарда накрыла мою, словно возвращая из пучины раздумий. Его спокойное дыхание рядом стало якорем, удерживающим меня в настоящем. Я улыбнулась, сжав его ладонь, и позволила тревоге раствориться. Жизнь продолжалась, и в её круговороте всё находило своё место.