— Хватит. Рассказывай, как ты пробрался в город?

— Для меня не существует закрытых дверей, — Йорунн нагло ухмыльнулся и пожал плечами.

— В последний раз спрашиваю.

— Стену перелез.

Чего? Я во все глаза уставилась на мужчина, пытаясь понять, как он мог это сделать. Да он же на буйвола похож!

— Прекрати выделываться, тебя серьёзно спрашивают, — рыкнул Ингвар.

— Да ребят ваших подкупил, — загоготал тот. — Они же меня знают, тем более я один. Оставим им оружие, деньги и вошёл.

— Кретины, — Рагнард злобно выругался и кивком указал на его пояс. — Оружие где взял хоть?

— Стащил, — улыбнулся Йорунн во все зубы, тем самым заставив Рагнарда тяжело вздохнуть. — Ну не мог же я совсем без всего быть.

Да уж, теперь понятно, как он привык действовать. Ни стыда, ни совести у человека. Хотя отчаянные времена требуют отчаянных мер, да?

Но меня больше беспокоило не это, а то, как он лес преодолел, чтобы добраться до нас. Духи бы не пропустили просто так, а метки из крови Рагнарда я на нём не заметила.

— А как вы прошли через лес? — я с прищуром обратилась к одноглазому.

Тот в свою очередь спокойно приподнял рукав и я увидела на нём что-то типа кожаного браслета, обмотанного вокруг запястья. На его конце болталась какая-то штучка, похожая на прозрачный кристалл, а в нём была налитая красная жидкость. Погодите-ка, это же...

— Моя кровь, — прервал мои размышления голос Рагнарда. — Несколько лет назад я сделал ему этот подарок.

— Ага, в качестве извинений за выколотый глаз.

Так это Рагнард его глаза лишил?! Матерь божья, я никогда не пойму их отношения. — Ты это заслужил, — ярл окинул его суровым взглядом.

— Да-да, как скажешь. Ну что? Может уже расскажете, что у вас здесь происходит? Рагнард приступил к изложению сути происходящего. Он говорил сдержанно, избегая лишних подробностей и конкретики, но всё же охватил основные моменты: как началась вся эта запутанная история, связь с магом и возможную причастность Иды. В его словах прозвучала и тема моих воспоминаний, которые, как казалось, могли пролить свет на происходящее. Эти обрывки памяти были словно недостающие части мозаики — важные, но пока слишком размытые, чтобы что-то с уверенностью понять. Йорунн мерил шагами комнату, внимательно слушая, не перебивая, лишь изредка бросая на меня короткие, оценивающие взгляды. Я же просто стояла, стараясь казаться спокойной, но напряжение всё же выдавалось в каждом движении. Я пристально смотрела в одну точку, ожидая окончания рассказа. — Так ты ведьма? — его голос заставил меня резко поднять глаза и встретиться с его пристальным, тяжёлым взглядом. Он сверлил меня им, словно пытаясь заглянуть в самую суть, выяснить, с кем имеет дело на самом деле. — Нет, я… просто воспоминания возвращаются, и я вижу всякое, — ответила я, чувствуя, как голос предательски дрогнул. Только бы не выдать своё волнение. Если он заметит, что я нервничаю, то точно заподозрит, что мы что-то скрываем. — Это само как-то происходит. — И это нельзя контролировать? В ответ я лишь отрицательно покачала головой. Я совсем не хотела, чтобы кто-то ещё знал всю правду — это было слишком опасно. — Так что ты решил? — вмешался Рагнард, ловко переводя разговор в другое русло. — Будешь помогать? — А у меня есть выбор? — Йорунн усмехнулся. — К тому же, если не уничтожить этого урода, он рано или поздно может заявиться и к нам. — Рад, что ты это понимаешь, — удовлетворённо кивнул Рагнард. Перспектива ещё одного союзника была для нас значительным преимуществом, особенно в такой ситуации. Для них обоих вражда давно стала привычной, почти обыденной, и временное объединение при необходимости казалось естественным, даже несмотря на всю историю их противостояний. Одноглазый уже не выглядел столь воинственно. Казалось, он сумел подавить свой гнев и недовольство, хотя бы временно — по крайней мере, пока это совпадало с его интересами. Я, как можно незаметнее, выдохнула, почувствовав облегчение. Осталось только с Идой всё прояснить. — А что насчёт сисястой? — вдруг задумчиво произнёс Йорунн, почёсывая густую бровь. — Си… кого? — заморгала я, сбитая с толку. — Ну, та рыжая, — пояснил он, обрисовывая жестами округлые формы. — У тебя, конечно, тоже там всё в порядке, но ты ведь невеста нашего уважаемого ярла. А вот та меня интересует. Хочу знать, чего от неё ждать. Она ведь постоянно с тобой трётся. Я лишь приоткрыла рот и уставилась на него, как рыбка, совершенно не зная, что сказать. Он что, сейчас… — Следи за языком, — раздался злобный и предостерегающий голос Рагнарда. — Иначе я тебе его с корнем вырву и в глотку затолкаю. — Ладно, ладно! Пошутил я. Слишком много угроз прозвучало за какие-то несколько минут. Голова уже начала болеть от всего этого напряжения. Вот не может этот медведь нормально разговаривать. То злится, то острит. Интересный, однако, индивид. — Держись от неё подальше, второй раз повторять не буду, — послышался злющий голос Ингвара. Йорунн самодовольно ухмыльнулся, словно точно знал, какую реакцию вызовут его слова. В его взгляде мелькнула искра предвкушения, когда он повернулся к Ингвару. Казалось, он питался этим напряжением, смакуя каждую секунду, пока его слова медленно оседали, разжигая в оппоненте ярость. — А что, если не захочу? Девка очень аппетитная, на такую грех не позариться. В этот момент Ингвар сорвался с места, и одним быстрым, почти незаметным движением оказался вплотную к одноглазому. — Ингвар, — предостерегающе произнёс Рагнард. — Успокойся. Но слова ярла не произвели на него никакого эффекта. В следующую секунду, охваченный яростью, Ингвар резко ударил Йорунна по лицу. В воздухе раздался глухой хруст, и из его носа хлынула сильная струя крови, окрашивая лицо и мгновенно стекая на подбородок. Я вскрикнула от неожиданности и инстинктивно отскочила к стене, чувствуя, как сердце забилось в груди от страха. Йорунн, схватившись за нос, медленно поднял взгляд на Ингвара, его глаза блестели смесью гнева и странного веселья, как будто удар лишь разжёг в нём новый огонь. — Твою мать, давно я не получал так по морде, — загоготал Йорунн, вытирая кровь с лица. Рагнард мгновенно оказался рядом и, не колеблясь, оттолкнул друга в сторону, встав между ними. — Достаточно, — в его голосе прозвучал приказ. Ингвар ничего не ответил. Его ноздри раздувались, а на шее проступили напряжённые вены. Он бросил взгляд на Рагнарда, который по-прежнему смотрел на него сурово, как будто одним этим взглядом удерживая его от новой вспышки. Затем он молча развернулся, прошёл мимо меня, и стремительно направился к двери.

— Эй, блондиночка, — окликнул его Йорунн, облизывая кровь с губ. — Не дай боги, с Иды хоть волос упадёт, я с тебя шкуру спущу. Ингвар замер, сжав дверную ручку, и я мгновенно напряглась. Казалось, он вот-вот развернётся, и всё продолжится. Мамочки, ну почему мужчины не могут всё решить словами? Обязательно кулаками махать и людей пугать! Но в итоге Ингвар, к моему облегчению, не удостоил Йорунна даже взглядом. Молча, сдерживая свою ярость, он вышел, громко хлопнув дверью.

Глава 22

Сколько себя помню, холод всегда был моим врагом. Я ненавидела его всей душой, ведь вся моя жизнь прошла в тёплых объятиях солнца и под лёгким дыханием южных ветров. Но здесь, в этом беспощадном краю, мороз вгрызался в меня, как свора голодных волков, не оставляя и намёка на передышку. Не то чтобы я жаловалась — за последние месяцы я хоть немного приспособилась к местному суровому климату. Но стоять посреди поля, когда холодный снег хлещет тебя по лицу, а снежные вихри так и норовят забиться в рот и глаза, — это испытание на грани абсурда. Зачем, скажите на милость, я решила пойти с Гретой за этими дурацкими цветами? Хотя, наверное, это был глупый вопрос. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Ида поселилась у нас. После того разговора с Йорунном, за мной пришла Торга и увела меня. За это я была ей безмерно благодарна. Любопытство — это, конечно, хорошо, но после увиденного мордобоя я не горела желанием оставаться там. Мужчины обсудили происходящее и пришли к решению, что Йорунну лучше вернуться, чтобы не привлекать лишнего внимания. Одноглазый был недоволен таким раскладом, но согласился с условием, что Иде не причинят вреда. А я... я не могла больше находиться в доме. Мысли о возможной связи Иды с магом грызли меня изнутри, сжимали грудь холодным стальным обручем, от чего сердце начинало колотиться как бешеное каждый раз, когда я выходила из комнаты или оставалась без Рагнарда. Это тревожное ощущение не отпускало ни на миг, отчего каждое мгновение казалось пропитанным напряжением и страхом. Поэтому, когда представился шанс хоть ненадолго выбраться из дома, я с радостью согласилась сопровождать Грету. Мы отправились на поиски редких растений для её матери, Идрун, чьё здоровье с каждым днём увядало. Утром я была у них в гостях и картина мне мягко говоря не понравилась. Женщина почти не покидала постель, и её худощавое тело казалось хрупким, как стекло. Лекари тихо перешёптывались, не решаясь открыто говорить о её скором конце, словно боялись навлечь несчастье. Но Грета упрямо сражалась за мать, не отступая перед трудностями. Я восхищалась её стойкостью и понимала это отчаянное желание бороться, цепляясь за каждую крупицу надежды. Я стояла, нахмурившись, и вглядывалась в снежное безмолвие, пытаясь найти те самые белые цветы. Белые цветы в снегу. Природа явно решила поиздеваться надо мной. Рядом со мной неотступно следовал местный охранник — рослый детина под два метра ростом, а может, и выше, под именем Эйнар. Его присутствие невозможно было не заметить: широкие плечи и внушительная фигура создавали ощущение, что за мной ходит не человек, а живая крепость. Он двигался молча, с таким сосредоточенным выражением лица, что казалось, мы вышли не на прогулку, а на войну. — Вы можете так не напрягаться, всё-таки мы недалеко от дома, да и кто посмеет напасть на нас? — сказала я с едва заметной улыбкой. Воин не ответил. Он лишь предупреждающе зыркнул на меня и снова отвёл взгляд, рассматривая что-то впереди. Сказать, что я почувствовала себя неловко, это ничего не сказать. Благо в этот момент послышался радостный крик Греты неподалёку: — Нашла! Я нашла их, идите сюда! Я сразу же двинулась к ней, уже на ходу расстёгивая мешок, который висел у меня на поясе. — Ну наконец-то! — воскликнула я, остановившись рядом с девушкой. — Собираем и можем возвращаться? Она прищурилась и глянула на меня, приподняв уголки губ в подобии улыбки. — Так ты же погулять хотела. — Я просто хотела выбраться, — недовольно пробормотала я. — Уже сил нет находится в доме, когда там Ида. — Понимаю, — Грета выдохнула себе на руки, пытаясь их согреть, а затем взяла из моих рук мешочек и начала срывать цветы. — Думаешь она и вправду как-то связана с ним? — Не знаю. Но если честно, я этому не удивлюсь. Я посмотрела на цветы у её ног и не могла уже отвести глаз. Они были похожи на подснежники, которые расли в бабушкином саду, но выглядели немного иначе. Их лепестки словно переливались из белого в нежно голубой. Я присела рядом с подругой и начала тоже срывать их, помогая складывать в мешок. Было жалко, но что поделаешь. — Помнишь... я рассказывала, что когда-то была её помощницей? — Грета, казалось, теряла контроль над дрожащими пальцами, снова и снова пытаясь сорвать маленький бутон. — Такое не забудешь. — Так вот... я не шутила, когда говорила, что она не так уж и плоха. — Грета... — я скептически посмотрела на неё. — Не защищай её. — Я её не защищаю, — она покачала головой с такой поспешностью, будто боялась быть неверно понятой. — Просто на самом деле, она глубоко несчастна. Я застыла на миг, уставившись на Грету. Несчастный человек? Она? В горле запершило от неожиданного смешка, который сорвался, прежде чем я успела его удержать. — Ты серьёзно? Ты говоришь об Иде? О той, что смотрит на всех свысока, как будто её родила сама Фрейя? О той, что меня, не дрогнув, отправила на верную гибель? — Я не оправдываю её, она поступила ужасно. Но знаешь... люди прячут за масками такие тайны, какие нам даже не снились. Мы все ошибаемся, все пытаемся быть сильными, но под этой броней всегда есть что-то настоящее. Она любила Рагнарда с детства, каждую весну мечтала, что он наконец посмотрит на неё с нежностью. А он? Он видел в ней лишь тень, даже не подругу. А тут появляешься ты — яркая, как заря над фьордом, спасительница, о которой говорят на всех пиршествах. Любимица самого ярла. Я отвела взгляд, уставившись на белоснежное покрывало под ногами. Пальцы нервно сжимали край плаща, пока мысли, холодные и колючие, блуждали вокруг слов Греты. Я ведь и не думала об Иде с этой стороны. В моих глазах она всегда была циничной стервой, женщиной с холодным сердцем, которой ни до кого нет дела, кроме самой себя. — Я понимаю, это сложно понять, — тихо добавила Грета, не поднимая глаз. — Но иногда те, кто причиняет нам боль, сами заперты в клетке. — Но это не значит, что им всё позволено, — упрямо произнесла я. — Не скажу, что ты не права, — губы Греты тронула лёгкая, почти печальная улыбка. Она аккуратно затянула ремешок на мешке и с привычной ловкостью повесила его на пояс. — Но иногда любовь — это буря, что сметает разум и возводит безумство на трон.