Лицо Ингвара резко переменилось. Он наклонился вперёд и положил руки на стол, словно собираясь обсудить что-то важное. — Узы брака нерушимы. Они переплетаются в самой Вальхалле после проведения ритуала. Вступив в брак, ты больше не сможешь связать свою судьбу с кем-то другим или зачать ребёнка. И это работает в обе стороны — без брака зачать невозможно. Я замерла, ошеломлённая его словами, и на мгновение потеряла дар речи. Всё, что я знала о браках и свободе выбора, казалось, перевернулось с ног на голову. — Что за ритуал? Везде браки так устроены? Ингвар вздохнул и слегка откинулся назад, словно давая себе время подобрать слова. — В наших землях — да, — начал он, его голос звучал твёрдо и серьёзно. — Ритуал брака включает несколько важных этапов. Сначала дают клятву перед богами и предками, связывая свои судьбы не только в этом мире, но и в загробной жизни. Затем произносятся древние слова, которые скрепляют их души, делая связь нерушимой. — Для чего это всё? В чём смысл? — мой язык уже начал заплетаться. — Для защиты нашего народа и сохранения мира в наших землях, конечно же. Этот ритуал связывает не только людей, но и миры — мир живых с миром духов. Через брак мы заключаем своего рода союз с силами, которые охраняют нас. Древние духи даруют нам своё благословение и защиту, а взамен мы должны соблюдать их законы. Так повелось ещё при создании, и разрушить эту клятву пока никому не удавалось. Меня охватила боль от осознания того, что моя свобода и выбор ограничены, что я лишена возможности самостоятельно строить свою судьбу. К тому же, меня скорее всего заставят выйти замуж, и после этого я лишусь шанса создать семью с другим человеком. Это варварство. Мысли о побеге тоже мучили меня, ведь даже если мне удастся сбежать, выжить вряд ли получится. Вокруг опасный лес, в котором обитают духи, способные убить человека в любой момент. И даже если каким-то чудом я вновь сумею выжить, этот мир всё равно останется для меня неизвестным. В нём я легко пропаду. Я схватилась за кружку и опустошила её почти мгновенно. Алкоголь ударил в голову, и мне вдруг захотелось плакать. Слёзы навернулись на глаза, но я попыталась их смахнуть. Ингвар молча наблюдал за мной, и хоть я не видела его выражения лица, в голосе слышалось сочувствие: — Он тебя не обидит. Рагнард лучше, чем ты думаешь. — Он меня запер, — недовольно буркнула я, скрестив руки на груди. — Вот кто запирает девушку против воли в своей комнате? — Согласен, тут перебор, — Ингвар нахмурился и понимающе кивнул, слегка постукивая пальцами по столу. — Хотя, возможно, он хотел убедиться, что ты не сбежишь. — О, ну конечно, — фыркнула я, откинувшись на спинку стула. — Отличный способ расположить к себе человека. Ингвар нахмурился, и от этой его переменчивости мне захотелось рассмеяться. Он то серьёзен, то шутит, словно специально пытается сбить меня с толку. Я понимала, что, скорее всего, он делает это, чтобы облегчить задачу своему другу. Но в то же время я чувствовала, что он действительно пытается поддержать меня. — Слушай, а его проклятие... неужели никого нет, кто мог бы его снять? — Нет, — мгновенно ответил Ингвар, даже не задумываясь. — Мы много лет искали лекарство или человека, кто мог бы нам помочь, везде, но ничего не нашли. — За что мне всё это? — обречённо простонала я, опуская голову на стол. — Может быть, есть ещё какой-то способ? — Ну-у... — протянул Ингвар, его глаза лукаво сверкнули, но прежде чем он успел сказать что-то ещё, его перебили. — Ингвар, — раздался до боли знакомый голос сверху. Подняв голову, я увидела Рагнарда. Очень злого Рагнарда. Он стоял возле нашего стола, его глаза горели почти безумным огнём, направленным прямо на друга. — О, ты уже здесь! Я то думал ты уже не придёшь. Присоединяйся, а то твоя невеста совсем раскисла, — весело произнёс Ингвар, даже не пытаясь скрыть свою улыбку. — Ты зачем её сюда привёл? — прогремел Рагнард так громко, что в помещении мгновенно воцарилась тишина. Все взгляды разом обратились в нашу сторону. Казалось, светловолосого вся эта ситуация только забавляла. Ингвар продолжал ухмыляться, словно происходящее было частью какой-то шутки, известной только ему. Мужчины молча смотрели друг на друга, я же, сидя на стуле совершенно не понимала, что происходит. Рагнард выглядел так, будто вот-вот кинется на своего друга, а Ингвар, напротив, выглядел абсолютно невозмутимым, как будто ему доставляло удовольствие испытывать терпение ярла. Смертник. — Ингвар привёл меня отвлечься. Мне что, уже и выпить нельзя? Ты теперь постоянно будешь мной помыкать? — устало произнесла я, чувствуя, как слова выходят из меня с трудом. В глазах всё начало плыть, и я встряхнула головой, пытаясь хоть немного прийти в себя. Рагнард медленно перевёл на меня взгляд. Его глаза искрились яростью, от которой по моему телу пробежала дрожь. Я повернулась на стуле, уже готовая высказать Рагнарду всё, что думаю — что я не вещь, и могу делать, что захочу. Но краем глаза заметила рядом с ним ещё одного мужчину, который сразу привлёк моё внимание. Он выглядел совсем иначе, чем воины, которых я привыкла видеть за последнее время. На нём был длинный плащ, а под ним что-то вроде платья. В голове внезапно всплыл образ Султана Сулеймана, и из меня вырвался смешок. Я прикрыла рот рукой, пытаясь удержать себя от смеха, но всё равно не могла не заметить странные детали его внешности. На поясе мужчины висело множество мешочков, что-то типа амулетов и каких-то мелочей, которые выглядели загадочно. Подняв взгляд на мужчину, я нахмурилась. Почему он так странно смотрит на меня? Подумаешь, выпила! Тут что, девам даже пить нельзя? Не успела я додумать, как почувствовала крепкий хват за локоть. Меня резко потянули вверх, заставляя встать. Я ойкнула, ноги подкашивались, тело было ватным, и я чуть не упала, но сильная рука придержала меня за талию. — Эй, я не закончила! А ну пусти! — попыталась я вырваться, но безуспешно. — Нет, ты закончила, — грубый голос Рагнарда прозвучал как приказ, не терпящий возражений. Я не стала перечить — сил уже не осталось — и позволила ему потащить меня в сторону выхода. Позади раздался приглушённый смешок Ингвара, и я едва удержалась от того, чтобы оглянуться и показать ему язык, но Рагнард не оставил мне ни шанса. Меня буквально выволакивали из таверны.

Глава 4

Одно из самых запомнившихся событий моего детства связано с тем днём, когда я впервые решила сама испечь пирог. Да, всё верно, это связано с пирогом.

Я всегда с восхищением наблюдала, как бабушка ловко управляется с тестом, аккуратно выкладывает яблоки и посыпает их корицей. Её пироги были всегда идеальными — ароматными, золотистыми, с хрустящей корочкой. Я так хотела попробовать сделать что-то подобное сама. В один из дней я дождалась, когда бабушка уйдёт на работу, и решительно принялась за дело. Сначала всё шло по плану: я замесила тесто, нарезала яблоки и выложила их в форму. Но как только пирог оказался в духовке, я начала сомневаться, всё ли сделала правильно. Мне казалось, что тесто получилось слишком жидким, а яблоки нарезаны слишком крупно. Когда пирог, наконец, был готов, он выглядел не так идеально, как бабушкин. Корочка была слегка подгоревшей, что меня сильно расстроило, но всё же я решила попробовать своё творение. На удивление, пирог оказался вкусным, хоть и далек от идеала. Вскоре, когда бабушка вернулась, она с интересом посмотрела на пирог и улыбнулась. Откусив кусочек, она сказала: — Он напоминает мне людей. Не все могут быть красивыми снаружи, но главное — то, что внутри. Важно, чтобы душа была тёплой и доброй, как начинка этого пирога. Внешняя оболочка может подгореть, но если внутри всё сделано с любовью, то это и есть настоящая ценность. А бывают пироги, которые снаружи выглядят как произведение искусства, но внутри они пресные и совсем не вкусные. Это научило меня ценить сущность вещей и людей, а не только их внешний вид. *** Ночь опустилась на город, как внезапное напоминание о том, что день подошёл к концу. Темнота проникала в каждую щель, скрывая знакомые очертания зданий и превращая их в неузнаваемые тени. Ледяной ветер пронизывал до костей, заставляя меня зябко поёжиться. Я чувствовала себя уставшей и дезориентированной, словно время потеряло своё значение, и всё, что оставалось, — это двигаться вперёд, не понимая, куда идёшь. Рагнард, не говоря ни слова, крепче сжал мою руку, и я вздрогнула от неожиданности, почувствовав его силу. Попыталась вырваться, но мои движения были неуклюжими, словно я двигалась в невесомости. Алкоголь, казалось, затопил мой разум, притупляя реакции и превращая окружающий мир в расплывчатую картину. Голова закружилась, и я едва могла сосредоточиться на том, что происходило вокруг. Но, странным образом, это состояние расслабленности мне нравилось. Оно убаюкивало, уводя мысли от всех забот, и даже самые простые действия казались мне непосильной задачей, не заслуживающей усилий. — Мне больно, не сжимай так, — пробормотала я, неуклюже передвигая ногами. Он ослабил хватку, но не отпустил мою руку, продолжая волочить меня вслед за собой. Я оглянулась, пытаясь найти Ингвара, но его нигде не было. Взял и оставил меня с ним, предатель! Горечь предательства смешалась с паникой, и я обернулась, чтобы встретиться с лицами окружающих нас людей. Они словно боялись нас: отстранялись и избегали, как будто мы были прокажёнными. Я вдруг вспомнила о проклятии Рагнарда. Конечно, они его боятся. Бедняжка, он ведь оказывается так одинок, я и не думала об этом раньше. Внутренний конфликт отражался в каждом движении: я одновременно хотела вырваться и довериться, остановиться и продолжать идти. А потом я вспомнила, как он со мной обращался, и вся жалость испарилась. Слабость в ногах заставила меня споткнуться о камень, и я чуть не рухнула на землю. Всё вокруг начало расплываться, и на мгновение я ощутила полное бессилие. Но прежде чем я успела осознать, что падаю, Рагнард молниеносно среагировал, перехватил меня и, не дав сказать ни слова, легко закинул на своё плечо. Ударившись животом о мускулистое плечо, я резко выдохнула. Но на этот раз даже не возмутилась — то ли из-за алкоголя, то ли потому, что уже привыкла к роли мешка. Внутри вдруг поднялась странная радость: теперь не придётся идти самой в таком состоянии. Да уж, алкоголь — не мой конёк. Мы шли в тишине, и мои мысли вновь вернулись к проклятию. В памяти всплыло лицо Иды, и я вдруг задумалась о её странной реакции. Даже если она влюблена в него, разве её не должно убить его прикосновение? — Та девушка, Ида, её ты тоже касаться не можешь? — вопрос сорвался с губ сам по себе, и я сразу почувствовала, как его тело напряглось подо мной. Рагнард внезапно остановился. Если бы я могла видеть его лицо, то, наверняка, там сейчас было выражение полного разочарования в моей способности держать язык за зубами. — О чём ты говорила с Ингваром? — его голос был низким, почти угрожающим. В моменте я представила, как он сверлил бы меня взглядом, не будь я сейчас на его плече. Я замялась, но затем продолжила: — Он рассказал мне о ваших браках. Странные у вас традиции, это ведь так неудобно. А вдруг выйдешь замуж, а муж — тиран, бьёт женщин? Куда потом деваться? — Это не традиция, а закон. Всё зависит от богов. Они так решили, и мы не имеем права ослушаться, — он снова двинулся вперёд. — И у нас не бьют дев. Это не по чести. Мужчина должен защищать, а не поднимать руку на тех, кто слабее. — Вот бы все так думали... — грустно выдохнула я, вспоминая своего отца. Окончательно повиснув на нём, я решила уточнить: — И так на всех фьордах? — На всех. — Жаль. Я слишком быстро утратила интерес к разговору, и снова погрузилась в свои мысли. Но через мгновение кое-что всплыло в памяти, и я снова заговорила: — Ты так и не ответил на вопрос про Иду. — Нет. — Что нет? — Её касаться я тоже не могу. — Тогда почему она была так возмущена, что у тебя появилась невеста? — я приподнялась на его плече, держась за спину. Он снова замолчал, и я буквально почувствовала, как его напряжение нарастает с каждым моим словом. Было видно, что он не хочет отвечать на мои вопросы, но уж простите, мне нужны ответы, раз уж я здесь.