— Ида, — резко бросил Рагнард, его голос был полон недовольства. Девушка вздрогнула, и я невольно сделала то же самое. — Ты сейчас не вовремя. Выйди.

— Но ты...

— Выйди. Мы поговорим позже.

Грета, стоявшая рядом, была бледной, как мел. Ида, одарив меня злобным взглядом, оттолкнула служанку с дороги и стремительно выскочила из комнаты. Мы с Гретой встретились глазами, и меня насторожил её сочувствующий взгляд.

Как только мы остались одни, тишину комнаты нарушил тяжёлый вздох, прозвучавший как раскат грома. Я удивлённо перевела взгляд с двери на Рагнарда. Его мышцы напряглись, а на скулах заиграли желваки — признак внутренней борьбы или сдерживаемой ярости.

Было несложно догадаться, что между ним и этой девушкой что-то есть, раз моё присутствие так сильно её взбесило. Надеюсь, она не решит задушить меня во сне — ещё одной смерти я, скорее всего, не переживу. — Эта девушка, — произнесла я, кивнув в сторону двери и внимательно следя за его реакцией. — Она тоже твоя невеста? — Нет, — резко отрезал он. Я приподняла бровь, явно ожидая продолжения. Неужели он думает, что я в это поверю? Рагнард заметил мой скептицизм и, неохотно, с видимым напряжением, продолжил: — Ида бывает взбалмошной, особенно когда дело касается меня. — Правда? — я раскрыла глаза в наигранном удивлении. — Интересно, с чего бы это? — Я ей ничего не обещал. — Все мужчины так говорят, — фыркнула я. Рагнард метнул на меня тяжёлый, раздражённый взгляд, в котором ясно читалось предупреждение. Он резко наклонился к моему лицу, так близко, что я невольно дёрнулась назад, почувствовав его дыхание на коже. Его голос зазвучал угрожающе тихо, с ледяной ноткой в каждом слове: — Не сравнивай меня с другими. Мы не можем быть вместе, это невозможно. И тебя это не касается. Слова застряли в горле. Непривычная близость смутила меня. — Я не... — начала было я, пытаясь собраться с мыслями. — Я не стану тебе помогать, если ты будешь продолжать так угрожающе общаться со мной! Рагнард выпрямился, словно собираясь с силами, провёл ладонью по лицу, скрывая бурлящие внутри эмоции, и направился к столу. Его движения были размеренными, нарочито медленными. Небрежно опустившись на стул, он взял один из лежащих там листов и начал читать, не удостоив меня даже мимолётного взгляда. Словно меня здесь и не было. Я осталась стоять на месте, чувствуя нарастающее раздражение. Быть полностью проигнорированной после всего, что произошло, казалось нелепым. Его поведение ясно давало понять, что для него я — не больше, чем предмет интерьера. С каждой минутой молчание усиливало ощущение несправедливости. Хотелось прояснить ситуацию, понять, что происходит, но что-то внутри удерживало меня от того, чтобы заговорить первой. Может быть, это была гордость или страх снова вызвать его гнев. Медленно пройдясь по комнате, стараясь двигаться как можно тише, я разглядывала пространство вокруг. Слабость в ногах напоминала о том, что я ещё не до конца оправилась. Внутреннее беспокойство усиливалось с каждым мгновением. Тишина стала невыносимой, и я решилась её наконец нарушить: — Ты объяснишь мне всё нормально? Или мы продолжим играть в молчанку? Рагнард медленно поднял взгляд от листа, пристально посмотрев на меня равнодушными глазами, в которых сквозила усталость.

— Давай проясним одну вещь, Элла, — начал он, медленно поднимаясь из-за стола. — Я ярл, а ты разговариваешь со мной, как с посыльным мальчишкой. Мне это не нравится.

Я не успела ничего ответить, как он оказался рядом. Одним движением он подхватил меня за ноги и перекинул через своё плечо, точно так же, как в наш первый день знакомства. От неожиданности я только пискнула, не успев сказать ни слова. Всё произошло настолько быстро, что прежде чем я поняла, что случилось, меня уже бросили на кровать. — Да что ты творишь?! Почему ты постоянно обращаешься со мной как с мешком?! — возмущённо воскликнула я, приподнявшись на локтях. Мужчина стоял возле кровати, нависая надо мной. Его лицо сохраняло спокойствие, но губы дёрнулись в усмешке. Он почти полностью заслонял свет из окна, отчего комната казалась ещё темнее. От его взгляда мне стало не по себе, но я не собиралась отступать — это было бы унизительно. — Я тебе не рабыня, — прошипела я сквозь зубы. — Ты слишком шумная. Если не хочешь, чтобы я взял тебя прямо здесь и сейчас, успокойся и перестань вести себя, как дикарка. Сердце бешено колотилось в груди, гулкие удары эхом отдавались в ушах. Страх охватил меня, но мысль о том, чтобы сдаться, казалась немыслимой. — Ты не посмеешь. — Хочешь проверить? — он ухмыльнулся, словно наслаждаясь моим страхом. Я сжала простынь руками, подавляя внутреннее возмущение, но промолчала. Головой я понимала, что этому человеку не стоит перечить — это только усугубит ситуацию. Но как хотелось высказать пару ласковых. Дикарь. Обыкновенный дикарь. Мы долго сверлили друг друга взглядами, напряжение в воздухе было таким плотным, что его можно было потрогать. Наконец, Рагнард, расценивая моё молчание как знак покорности, начал свой рассказ: — Всё началось пять столетий назад, когда ведьмы поселились в наших лесах и начали проводить свои грязные ритуалы, — его лицо исказилось злобной гримасой при упоминании ведьм. — Никто не знает, откуда они пришли, но из-за них духи леса, которые раньше защищали эти земли, разгневались. Ведьмы попытались подчинить их себе и натравили на нас, чтобы истребить, так как мы мешали им. Наши воины пытались остановить их, но как противостоять духам, никто тогда не знал. Мой предок, Торбьорн, сын основателя Эйнхейма, нашёл способ, как можно остановить их. Он построил стены вокруг города и нарисовал на них особые руны своей кровью, благодаря которым духи не могут проникнуть внутрь. С того дня только наследники рода Торбьорна, в чьих жилах течёт его кровь, могут защитить всех, иначе духи прорвутся, и всё будет кончено. — Он наклонился, упираясь рукой за изголовье кровати, и приблизился к моему лицу. — Теперь понимаешь, зачем мне нужен наследник? Это мой долг. Я уставилась на него, не зная, что и сказать. Это звучало как сюжет какого-то фильма. Если бы не всё, что произошло со мной, я бы решила, что это бред сумасшедшего. Его рассказ открыл передо мной новую реальность, к которой я совершенно не была готова. — А что в вашей крови такого особенного? — у меня в голове все еще бушевали мысли, и я безуспешно пыталась уложить услышанное в логический порядок. — Когда Торбьорн приплыл сюда, он договорился с духами, что будет защищать их. Он доказал своё право на власть, и в ответ они даровали ему силу. Я буквально чувствовала, как его взгляд пронизывает меня, словно пытаясь прочитать мои мысли. Он пытался уловить мою реакцию на свой рассказ. — А твои прикосновения на меня не действуют, — шепотом произнесла я. — Да, — он улыбнулся, и его взгляд опустился ниже, на мою грудь. Я возмущённо выдохнула, чувствуя, как лицо снова пылает. Он первый человек, который заставляет меня смущаться так часто, сколько можно! Липкий страх сковал меня, когда я поняла, что может произойти, если он продолжит смотреть на меня так. — Неужели у тебя нет брата или сестры? — продолжила я, пытаясь найти лазейку. — Раз на тебе проклятье, почему твои родители не завели ещё детей? — Я единственный сын Сигурда. Других нет. — Почему? — Моя мать умерла. — И что же? Отец не смог зачать ещё детей? — не унималась я. — У нас браки священны, один на всю жизнь. — Но у вас же особый случай, могли бы и обойти как-то свои традиции разок! — Дело не в этом, — он устало выдохнул и выпрямился. — Вступив в брак, ты на всю жизнь связан с этим человеком. От другого родить невозможно. Я замерла, сердце колотилось как бешеное, и от перенапряжения я даже вспотела. У меня даже парня никогда в жизни не было, а тут сразу рожать заставляют! — Я не согласна! Ты не можешь меня принудить! — упрямо заявила я, сев на кровати и скрестив руки на груди. В глазах Рагнарда мелькнуло что-то непонятное, и он медленно двинулся на меня. — Пойми, выбора у нас нет, — его хриплый голос звучал твёрдо, но тише, чем раньше. И это мне совсем не нравилось.