Маркус подошёл ближе к одному из них, пытаясь понять, что с ними случилось, пытаясь разбудить их из этого странного оцепенения. Он дотронулся до плеча мужчины, и почувствовал, что его тело холодное, словно лёд. Он попытался посмотреть ему в глаза, но их зрачки были пустыми, словно за ними ничего не было. Он понял, что эти люди больше не были живы, что они были лишь оболочками, лишенными души.

– Что вы с ними сделали? – закричал Маркус в пустоту, обращаясь к туману, словно он мог ему ответить. – Что вы сделали с этими людьми?

Из тумана вынырнула фигура Скрипуна, который стоял на другой стороне платформы, словно ожидая его. Скрипун всё ещё молчал, но казалось, что он всё понимает, что он знает ответы на все вопросы.

– Они не мертвы, – прошептал голос, который раздался из тумана, словно он исходил из самого воздуха, словно он шёл из глубины его собственной души. – Они просто с нами.

Маркус повернулся, и увидел ещё одну фигуру, которая стояла рядом со Скрипуном. Это был силуэт, похожий на того, что он видел в детском рисунке, который он нашёл на месте пропажи первой жертвы. Но эта фигура была более живой, более яркой, чем Скрипун, словно это был дух, воплощённый в человеческой форме.

– Кто ты? – спросил Маркус, глядя на эту фигуру со смесью страха и любопытства.

– Я – хранитель тумана, – ответила фигура голосом, который звучал словно шелест листьев и журчание воды. – Я тот, кто оберегает этот город, тот, кто следит за тем, чтобы всё оставалось на своих местах.

– Но что вы сделали с этими людьми? – спросил Маркус, его голос дрожал, несмотря на его попытки сохранить спокойствие. – Почему они здесь?

– Они выбрали туман, – ответил хранитель. – Они захотели стать частью его, они захотели найти покой в его объятиях. Они больше не чувствуют боли, больше не испытывают страха, они просто есть.

– Но это же неправильно, – сказал Маркус, чувствуя, как его сердце наполняется гневом. – Они не хотели этого, они хотели жить.

– Они не хотят возвращаться, – ответил хранитель. – Они уже не те, кем были раньше, они стали чем-то другим, чем-то лучшим.

– Это обман, – сказал Маркус, его голос стал ещё громче. – Вы просто украли их души, вы сделали их своими рабами.

– Мы даём им то, чего они не могли найти в этом мире, – сказал хранитель, его голос зазвучал с тихой печалью. – Мы даём им забвение, мы даём им покой.

– Я не верю вам, – сказал Маркус, его рука крепче сжала рукоять пистолета. – Я не позволю вам их держать.

– Ты не можешь нас остановить, – сказал хранитель, его голос зазвучал с угрозой. – Ты стал частью тумана, и ты останешься с нами.

Маркус резко поднял пистолет, и наставил его на хранителя. Он знал, что это может быть бессмысленно, но он должен был попробовать, он должен был защитить этих людей, даже если ему придётся пожертвовать собой.

– Я не останусь, – сказал Маркус, его голос звучал твёрдо и решительно. – Я уйду отсюда, и я заберу с собой этих людей.

Хранитель улыбнулся, и эта улыбка была ещё более пугающей, чем его гнев.

– Ты сам выбрал свою судьбу, – сказал хранитель. – Туман не отпускает тех, кто вошёл в его объятия.

В этот момент туман вокруг Маркуса стал сгущаться, словно он готовился к нападению, словно он хотел поглотить его целиком. Маркус крепче сжал пистолет и приготовился к битве. Он знал, что эта битва будет нелёгкой, но он был готов сражаться до конца. Он должен был защитить этих людей, он должен был остановить этот ужас, который пришёл в Истхейвен, и он не отступит, даже если ему придётся заплатить за это своей жизнью.

Туман набросился на него, и началась схватка, битва между реальностью и иррациональностью, битва между светом и тьмой, битва за души пропавших жителей, и за душу самого Маркуса.

Узкая, извилистая, покрытая мелким гравием дорога, подобно темно-серой змее, пролегала сквозь мрачный тоннель, созданный переплетением ветвей вековых дубов. Могучие деревья, чьи стволы были покрыты мхом и лишайником, словно древние стражи, стояли по обе стороны дороги, отбрасывая на неё длинные, причудливые тени. Солнце, пробиваясь сквозь плотную листву, создавало на гравийном покрытии калейдоскоп света и тени, словно на старинном гобелене, сотканном из солнечных лучей и мрака. Эмили, с легкой улыбкой и предвкушением нового этапа в жизни, вела свой внедорожник, чувствуя легкое покалывание волнения в кончиках пальцев. Всю дорогу она представляла, каким будет их новый дом, представляла их новую жизнь, вдали от городской суеты, в окружении природы. Она не могла дождаться, когда, наконец, они доберутся до места назначения. Бен, сидевший рядом с ней на пассажирском сиденье, с тревожным выражением лица нервно теребил край своей куртки, словно пытаясь избавиться от навязчивого чувства беспокойства. Его взгляд блуждал по мрачному лесу, окружавшему дорогу, и он никак не мог отделаться от ощущения, что здесь что-то не так, что что-то заставляет его нервничать.

– Ну вот, почти приехали, – произнесла Эмили, её голос звучал радостно, но в то же время немного напряженно, словно она сама пыталась убедить себя в том, что всё хорошо. Она бросила на Бена быстрый взгляд, заметив его беспокойство. – Ты что-то не очень рад? Тебе разве не нравится, как здесь?

– Рад, конечно, – ответил Бен, стараясь скрыть свое внутреннее напряжение, и заставить свой голос звучать убедительно. – Просто… какое-то странное чувство. Словно кто-то наблюдает за нами. Как будто нас тут не ждут, или, наоборот, слишком долго ждали.

Эмили, усмехнувшись, покачала головой, и протянула руку к его. Она ласково сжала его пальцы, пытаясь успокоить его тревогу, и передать ему своё спокойствие.

– Ты всегда такой мнительный, – мягко упрекнула она, в её глазах читалось любящее снисхождение. – Не волнуйся. Это всего лишь нервы из-за переезда. Все будет хорошо. Мы просто устали, немного отдохнём, и всё пройдёт.

Но слова Эмили, произнесённые с такой любовью, не смогли рассеять мрачное предчувствие Бена. Он снова посмотрел на дорогу, и тени от деревьев показались ему зловещими, словно тянущимися к ним длинными, кривыми пальцами, стремящимися удержать их в плену этого леса, не дать им проехать дальше. Он чувствовал, что они вторгаются на чью-то территорию, что кто-то наблюдает за ними, и, что этот кто-то совсем не рад их приезду.

Вскоре, после очередного крутого поворота, их взору, наконец, открылся особняк Блэквуд. Он величественно возвышался на вершине холма, словно древний страж, окутанный налетом мрачной печали. Его тёмные силуэты чётко выделялись на фоне серого неба, и казалось, что он был выхвачен из другого времени. Построенный в викторианском стиле, с острыми стрельчатыми окнами, изящными коваными балконами, и массивными дубовыми дверями, украшенными сложной резьбой, он выглядел одновременно завораживающе красивым и пугающе мрачным. Казалось, что он был застывшим во времени, хранящим в своих стенах неразгаданные тайны и печальную историю.

Эмили, пораженная мрачным великолепием дома, медленно остановила машину на широкой площадке, расположенной у подножия холма. Они вышли, и какое-то время, молча, стояли рядом, смотрели на дом, словно очарованные, не в силах отвести от него взгляд. Порыв ветра, пронесшийся между деревьями, завыл как одинокий зверь, прозвучав, словно печальный вздох, словно особняк пытался поведать им свою древнюю историю, свои тайны, свои проклятия.

– Какой он… потрясающий, – прошептала Эмили, восхищенно оглядывая дом, её глаза блестели от волнения, а голос был наполнен восхищением. – Я влюбилась в него с первого взгляда. Это именно то, что нам нужно. Подальше от городской суеты, ближе к природе, вдали от всего, что нас беспокоит, – сказала она, поворачиваясь к Бену, и улыбнулась, пытаясь передать ему своё радостное настроение.

– Да, – пробормотал Бен, словно вырывая слова из глубины своего беспокойства, его взгляд был прикован к темным окнам дома. – Он… величественный. Но меня все равно не покидает чувство тревоги. Словно он не рад нашему приезду. Словно мы потревожили его покой.