Девчонка продолжала нервно перебирать свои конспекты. Преподаватель посмотрела на неё ожидающим взглядом, будто пытаясь дать понять, что ей сейчас стоит что-то предпринять.

Впрочем, видимо, что к мысленным посылам растеряная студентка оказалась глуха.

— Защита хочет что-то сказать? — поинтересовалась Голотова, уже буквально намекая той, что ей пора бы уже что-то сделать.

— Я… да. Я хотела бы… — пискнула та. — Я…

Мда-а-а-а. Малышка, что называется, поплыла. Понимает, что нужно возразить, но не может подобрать причину с помощью которой смогла бы защитить свидетеля от подобной словесной атаки.

И, судя по посуровевшему взгляду Голотовой, отмеренное ей время стремительно подходило к концу…

— Возражение, ваша честь!

София Андреевна подняла удивлённый взгляд, когда вместо женского голоса услышала мужской. Нахмурилась и повернулась в мою сторону. Если уж быть честным, то в мою сторону повернулись вообще все. Ну ладно уж. Раз приковал к себе внимание, как лев в цирке, то будь уж добр прыгнуть через горящий обруч.

— Давление на свидетеля и введение его в заблуждение, ваша честь, — добавил я, раньше, чем она успела хоть что-то сказать. — Ваша честь, позвольте обратить внимание на серьезные процессуальные нарушения. Законом четко определено, что при допросе недопустимы наводящие вопросы и любые формы психологического давления на допрашиваемого, что мы сейчас явно и наблюдаем, — я указал в сторону обвинителя. — Кроме того, все предположения стороны обвинения базируются на материалах, которые не были представлены им по ходу допроса — некие показания соседей и телепрограмма. По закону, такие неподтвержденные данные не могут использоваться в качестве доказательств. Что касается рассуждений о звукоизоляции окон — без соответствующей экспертизы, которая, кстати, так же не была представлена после его заявления, это просто домыслы, не имеющие юридической силы. Не лучше ли просто придерживаться фактов и установленного порядка допроса свидетелей, а не превращать процесс в театральное представление?

Кто-то покачал головой. Кто-то смотрел на меня, как на идиота. Девчонка, играющая адвоката вообще не понимала, что происходит.

А вот Голотова прищурилась и с подозрением посмотрела на меня.

— Кто вы такой?

— Александр Рахманов, ваша честь, — улыбнулся я лучшей своей улыбкой. — К вашим услугам.

— Забавно, — хмыкнула профессор. — Что-то я не припомню вашей фамилии среди своих студентов.

— Это потому, что её среди них нет. Я здесь не учусь.

— Тогда, Рахманов, позвольте всё таки узнать, по какой причине вы считаете позволительным встревать и срываете мне занятие?

— Я бы скорее сказал, что я не срывал его, а лишь продемонстрировал превосходство практических знаний над голой теорией этой милой девушки, — я с улыбкой указал в сторону нашей защитницы, которая сидела на стуле с глазами оленя, выскочившего на дорогу перед грузовиком. — Но, я приношу свои извинения, если помешал вам. Подобное у меня и в мыслях не было.

— Не было бы, не встревали, — проворчала Голотова, но по её эмоциям было понятно, что она не особо злится.

Бросив быстрый взгляд на тонкие серебристые часы на правом запястье, Голотова повернулась в сторону студентки и припечатала девушку взглядом.

— Астахова, ты запомнила, что он сказал?

— Я… да…

— На следующем занятии будем разбирать ещё раз. Готовься, потому, что я вызову тебя ещё раз.

— Да, София Андреевна, — произнесла она с обреченными нотками в голосе.

В этот момент пространство в помещении наполнил громкий звонок, очевидно оповещающий об окончании занятий.

Я дождался, пока все выйдут из зала и только после этого направился ко всё ещё сидящей и что-то заполняющей в журнале женщине.

При моём приближении она отложила ручку в сторону и подняла взгляд.

— Я могу сейчас сообщить охране, что вы сорвали мне занятие и вас выведут отсюда.

И ведь правда могла. Ну, наверно. Это если верить её словам. А вот если обратить внимание на эмоции, то ничего кроме веселья у меня эта угроза не вызвала.

— Ой, да ладно вам, София Андреевна, — как можно более дружелюбно сказал я. — Вы и сами видели, что она ничего бы не сделала. Банально не знала, как возразить.

— То, что сделала бы или не сделала Астахова, мы теперь не узнаем, — недовольно заявила она. — Потому, что вы нарушили процесс обучения.

— Я бы назвал это практической демонстрацией отсутствующих у неё навыков, — парировал я.

София хмыкнула, окинула меня более пристальным взглядом.

— Откуда вы? — сделала она правильный вывод.

— «Лазарев и Райновский», — честно ответил я.

Едва только Голотова услышала название фирмы, как на её лице появилось такое выражение, словно я был котом, наблевавшим на её любимый ковёр.

— Что-то не припомню, чтобы мои пути пересекались с этими корпоративными прохвостами. Прошу меня простить, но ваши предложения мне не интересны. Я не работаю с корпорациями и адвокатами их представляющими.

Как-то это уж слишком категорично прозвучало. Больно уж по-личному.

— Да и простите, если это прозвучит грубо, но прислать мне приглашение на работу вместе с ребёнком…

Она усмехнулась и покачала головой.

— Слишком неуважительно на мой взгляд.

Так. Ладно. Спустим про «ребёнка» на тормозах. Всё же она старше меня на тридцать с лишним лет. Да и мы не обидчивые. Похоже, что дамочка решила, будто я её тут на работу в фирму зазывать собираюсь. Правда с чего эта мысль пришла ей в голову? Не в первый раз?

Нет. Надо брать разговор на себя, а то мы так не туда уедем.

— София Андреевна, похоже, что вы несколько неправильно оценили ситуацию, — спокойно произнёс я. — Я здесь не по поручению моей фирмы. И уж точно я не собираюсь зазывать вас на работу. Как раз таки наоборот.

— Не поняла.

— Скажем так, меня к вам Вячеслав Молотов прислал.

Едва только стоило мне произнести эти слова, как на её лице и в душе отразился целый вихрь эмоций. Удивление. Настороженность. Возмущение. Даже страх. И…

— Чтобы вы не предлагали, меня это не интересует, — произнесла она.

— София Андреевна…

— Всё! — резко перебила она меня. — Я сказала, что мне это не интересно! Я прошу вас покинуть мой лекторий и больше не приходить сюда. Или я вызову охрану и они выведут вас с территории университета.

Попробовать переубедить? Надавить на эмоции? Может быть голос разума?

Я развернулся и пошёл на выход. Даже говорить ничего не стал, спиной ощущая её пристальный взгляд.

Только у самых дверей развернулся к ней.

— Знаете, вам может казаться, что это не моё дело, но если бесконечно долго бегать от проблемы и закрывать на неё глаза, то рано или поздно она воткнёт вам нож в спину. От проблем не бегают. С проблемами борются.

Она могла мне ответить. Вполне. Я это по её чувствам понял. Так что ушёл раньше, чтобы последние слово осталось за мной. Маленькая психологическая хитрость. Теперь мысль о том, что она так и не смогла мне что-то сказать после этого, будет мучить эту без сомнения умную и гордую женщину.

А мне нужно было, чтобы она над этим думала. Очень нужно. Потому, что где-то там, скрытая под слоем опаски, настороженности и недоверия скрывалась она.

Надежда.

Конец 5-ой книги.

Спасибо всем кто был с нами и с Александром и с наступающим вас праздником!)))

Лайки и ваши комментарии по-прежнему приносят авторам не только моральное удовольствие, но и мотивируют на плодотворное творчество.

Продолжение: https://author.today/reader/407149/3771153