Ну что? Тридцать три процента, да?

Взял пистолет и приставил ствол к голове. Сердце тут же забилось быстрее. Кровь гудела от адреналина. Я чувствовал себя словно наркоман в ожидании новой дозы.

Только вот маленький нюанс. Она могла оказаться смертельной.

ЩЁЛК.

И я всё ещё жив. Четыре прошло и два осталось.

Сердце бешено билось, отдавая в висках.

Шансы пятьдесят на пятьдесят…

Выдохнув, положил пистолет обратно на стол. Такие шансы не для меня.

— Неплохо, парень. Совсем неплохо. Кто другой на твоём месте уже обоссался бы.

Не став медлить, Браницкий без колебаний поднёс ствол к своей голове. Пятьдесят на пятьдесят. Давай же, удача, дай поймать себя за хвост…

Граф нажал на спусковой крючок.

ЩЁЛК.

Сука…

Я смотрел на револьвер с полным пониманием: следующий выстрел будет последним. Всё. Других возможностей больше нет. И не будет. Дальше только заряженная патроном ячейка. И она моя…

— Помнишь, я говорил, что мы можем выстрелить снова, если захотим? — спросил он меня.

— Что? — не веря, пробормотал я. — Решил подарить мне победу?

— Не, хочу продлить веселье.

И, перехватив оружие, прокрутил барабан по рукаву пиджака.

Шансы оказались сброшены к шестнадцати процентам.

— Давай, парень. Покажи мне, из чего сделаны твои нервы, — бросил он с довольной ухмылкой на лице.

Да он ведь наслаждается происходящим! От этой мысли меня охватил гнев. Ублюдок будет продолжать эту игру до тех пор, пока один из нас не пристрелит другого!

Меня заколотило. Не от страха. От гнева!

Я резко встал со стула. Схватил револьвер. Приставил ствол к голове и спустил курок.

Шестнадцать процентов…

ЩЁЛК.

Двадцать процентов…

— Да! — с задором воскликнул Браницкий. — Давай, парень! Покажи мне, из чего ты сделан!

ЩЁЛК.

Двадцать пять процентов…

ЩЁЛК.

ЩЁЛК.

Пятьдесят на пятьдесят. Пан или пропал. Умер или выжил…

Резко выпрямив руку, я направил ствол точно в грудь сидящему напротив меня мужчине. И нажал на спуск.

Выстрел револьвера показался мне оглушительным. Рукоять больно лягнула в руку.

Тяжёлая пуля врезалась Браницкому в грудь, буквально вбив его в спинку кресла. Признаюсь, какую-то секунду я ждал, что, как и у тех мерзавцев, здесь сработает какой-нибудь магический артефакт, но нет. Этого не случилось. Револьвер проделал дыру прямо в груди графа.

А тот всё продолжал улыбаться, глядя в потолок.

Не став ждать, я схватил его за запястье, быстро стащив кольцо с левой руки, а затем и правой. Сунув их в карман, быстро перекинул револьвер из одной руки в другую. В правой вместо оружия появился призванный из кольца клинок, остриё которого я направил в грудь невозмутимо стоящей у стены альфарки быстрее, чем она успела пошевелиться.

— Верни их, — приказал я, на что она лишь презрительно фыркнула.

— Думаешь, я стану слушать какого-то мужлана? — выплюнула она. — Тем более человека.

— Если я тебя на этот шампур насажу, язвить так же будешь? — пригрозил я.

Она закатила глаза, но всё-таки взмахнула рукой.

Как и в прошлый раз, произошло это довольно неожиданно. Где бы они ни были до этого момента, Князь и Мария просто появились из воздуха и рухнули на пол.

— Вставай, — сказал я, подходя к Марии. — Быстрее поднимай его. Мы уходим.

Ещё не совсем понимая, что именно только что случилось, она начала озираться по сторонам, пока не увидела замершее в кресле тело Браницкого.

— Саша, какого хрена ты сделал⁈ — с ужасом прошептала она, глядя на здоровенную дыру в груди графа.

— Выиграл, — коротко бросил я ей. — Пошли, нам надо уходить. Эй! Женщина! Он сказал…

— Да вот ещё, — фыркнула альфарка. — Это не мои проблемы.

И с этими словами она растворилась в воздухе, просто исчезнув с небольшим хлопком, как это часто делал Лар на моих глазах.

— Ну просто прекрасно, — пробормотал я. — У тебя пистолет ещё с собой?

В ответ на это Мария показала мне оружие.

— Дай его сюда, — приказал я ей, а взамен отдал оба кольца, что принадлежали Князю. — Умеешь ими пользоваться?

— Я умею, — хрипло отозвался Князь, выхватив артефакты из её руки.

— Ты…

— Выйти отсюда я смогу, — выдавил он из себя, надев оба кольца на здоровую руку.

Ушло несколько секунд на то, чтобы помочь ему перезарядить револьвер.

— Пошли отсюда, — сказал я, подхватывая Князя под раненую руку.

Пинком распахнув дверь, мы втроём вывались наружу. Прямо под встревоженные и возбуждённые взгляд собравшихся.

Зашуршала одежда. Щелчки предохранителей. Не прошло и десяти секунд, как каждый из присутствующих, у кого было при себе оружие, направил его на нас.

— Где Браницкий⁈ — рявкнул один из них.

— Мёртв, — отозвался я и кивком указал в сторону кабинета. — А мы отсюда уходим. Всего хорош…

— Слышь, пацан, жульничать нехорошо!

Услышав знакомый голос позади, я резко развернулся, едва не уронив Князя на пол.

Граф Константин Браницкий шёл в нашу сторону, с недовольством на лице потирая то место на груди, куда ударила пуля. Правда, теперь дыры уже не было. А рубашка на груди выглядела так, словно кто-то попытался её сжечь. Почерневшая и истлевшая по краям.

— Какого хрена? — чисто на автомате спросил я. — Ты был мёртв…

— Ключевое слово «был», пацан, — усмехнулся граф, протянул руку и взял бокал с шампанским с подноса стоящей рядом с ним дрожащей служанки. — Прошедшее время.

Он опрокинул его в себя одним глотком, а затем с весёлым вскриком с размаху разбил об пол.

— Фух! Ладно! Это было отлично! Чистый кайф!

— Ты сумасшедший, — покачал я головой, и Браницкий рассмеялся.

— Не, — ухмыльнулся он. — Всего лишь немного безумный. Но кто вообще может быть нормальным в этом проклятом мире? А теперь! Раз уж ты нарушил правила, то и я своё обещание держать не буду.

Граф щёлкнул пальцами, и теперь в нас целились даже те, кто ещё минуту назад вообще оружие в руках не держал.

Ситуацию изменил китаец. Он всё это время о чём-то говорил по своему телефону, затем тихо выругался на китайском и подошёл к Браницкому.

— Граф, боюсь, у нас возникли небольшие трудности.

Тот лишь вопросительно выгнул бровь и посмотрел на китайца.

— Что ещё, Джао?

— Думаю, что вам стоит знать, что внизу Роман Лазарев…

— И чё?

— И с ним порядка тридцати человек из службы безопасности их рода, — добавил Джао.

— Да вашу же мать! У нас тут что, проходной двор? Может быть, ты узнал ещё и чего он хочет?

— Говорит, что пришёл за Рахмановым. Они уже ранили четверых наших человек и, судя по всему, настроены серьезно.

Браницкий вздохнул и поджал губы. Задумался, видимо, подсчитывая возможные потери. Потёр то место, куда я всадил ему пулю, а затем пожал плечами.

— Ну, значит, не сегодня. Ладно, парень. Проваливай и спасибо за игру. Потом как-нибудь ещё раз сыграем…

Да никогда в жизни, пообещал я себе.

— Кстати, ты ошибся, — громко сказал я.

— Что?

— Ты сам сказал, когда мы пожимали руки. Стреляем до тех пор, пока один из нас не поймает пулю, — напомнил я ему его же условие. — Ты же не говорил, что я должен стрелять именно в себя. Так что я выиграл.

Когда мы шли по коридору прочь из зала, в спину мне в спину всё летел его хохот…

Дальше всё было как в грёбаном сне.

Даже сейчас, на заднем сиденье одной из машин Лазаревых, у меня перед глазами всё ещё стояли направленные на нас стволы, пока мы выходили из того зала. Злые глаза. Мы и половины пути не прошли, когда кто-то закричал:

— Они видели наши лица!

Другие его поддержали.

Кто-то предложил пристрелить нас.

А Браницкий стоял и смеялся.

— И что? — спросил он тогда. — Так ведь веселее, разве нет? Пусть идут.

В тот момент я думал, что нас пристрелят еще до того, как мы дойдём до лифта.

Ошибся. Никто не посмел перечить графу.