Иду вдоль улиц так быстро, как никогда в своей жизни. Словно моя цель сдать никому не нужные нормативы. Иду и даже не оборачиваюсь.

Мимо меня проносятся машины, задевая грязными брызгами, прохожие, витрины магазинов с кучей тряпья, которое мне теперь уже не по карману.

Ха-ха, я вновь стала нищей студенткой художественного института. На моем счету меньше десяти тысяч рублей, а крыша над головой перешла в полное распоряжение Игоря. Я теперь никогда и ни за что не вернусь к нему.

Из друзей у меня только старый дедушкин мольберт и его кисти. Ну, и полуразряженный телефон.

– У Вас забронировано? – говорит хостес ресторана, в который мне почему-то отчаянно захотелось заглянуть.

Почему бы и не потратить последние деньги? Хуже ведь уже не будет? Главное, прическу не трогать. Волосы – святое. Новая жизнь – новая прическа – не для меня.

Хотя… Сейчас уже ничего не соображаю. Могу и правда дел наворотить.

– Нет, но мне нужен маленький столик на одного, – смущенно опускаю взгляд.

«И поплакать» – добавляю уже мысленно.

Хостес смиряет меня странным взглядом. На мне костюм за несколько десятков тысяч и браслет Картье.

Только после того, как меня оценили, хостес мило улыбается и провожает к крайнему столику.

Я присаживаюсь с шумом и громко кладу маленький клатч на столик. Саму воротит от своего поведения, но в душе так паршиво, что такое безразличие охватывает: что скажут, как посмотрят, что подумают.

Мужчина, которого я думала, что любила, оказался хоть и породистым, но козлом. Я была лишь аппетитной вишенкой в его послужном списке, украшением его коллекции – красивая и перспективная художница.

Сейчас раздирает такая обида, смешанная с гневом и негодованием – дышать трудно. Легкие как пузырьки схлопываются. Я даже слышу этот характерный бульк. Все чувства въелись в меня, уже и не выковырять их. Они поселились внутри навечно.

«Да кто ты такая? Без меня и шагу не сможешь ступить! Без меня и моей поддержки».

«Я сделал тебя такой! До встречи со мной ты была никому не интересной замухрышкой! Мышь! Обычная серая мышь!»

«Думаешь, уйдешь, и на тебя кто-то клюнет? Тебя кто-то к себе приютить захочет? За твои ясные глазки?»

Все его слова, брошенные мне в спину, как пули автомата – простреливали тело и проходили навылет. Жизненно важные органы не задеты, но это не значит, что мне не больно. Мне чертовски больно.

– Будьте добры, овощной салат, – показываю самый обычный и недорогой, – и вино, – глаза разбегаются. Обычно вино для нас заказывал Игорь.

– Бокал?

«Бокал…» – усмехаюсь. Мою душу насадили на вентиль и раскрутили в разные стороны под рукоплескание толпы.

– Бутылку, – указываю опять на самое обычное. По моим подсчетам без чаевых хватит оплатить этот ужин. А потом пойду собирать вещи и …

Господи, что я в самом деле творю? Вместо того чтобы взять себя в руки, как учила мама, я жалею себя.

Официант долго смотрит на меня. Такой хитрый прищур, как и у хостеса. Выразительно приподнимаю одну бровь. Идеальную, между прочим.

«Что?» – чешется на языке.

– Конечно, – приторно улыбается. А меня мутить от этой сладости начинает. Никогда не любила сладкое.

Взгляд задерживается на «Картье». Подарок Игоря на годовщину. Я носила его как талисман его любви и верности. Дура. От верности там только маленький фианит.

Роюсь в сумочке. Найти бы зеркальце. Пока шла, слезы беззвучно скатывались по щекам. Чувствую, как соленые дорожки стягивают и щиплют кожу. И, кажется, тушь потекла. Глаза непривычно жжет.

Зеркала нет. Придется идти в уборную.

Прохожу мимо столиков. Там пары сидят и мило о чем-то перешептываются. Им хорошо. Игорь тоже приглашал меня в рестораны. Вечер, музыка, красное сухое. Очаровывал меня. А потом сердце с корнем вырвал, как ненужный сорняк.

Прикладываю руку к груди. Там еще болит. Даже до ребер не коснуться. Но что-то стучит еще, бьется. Значит, сердце все-таки на месте.

Ненавижу.

– Ой, прошу прощения, – неряшливо задеваю чей-то столик. Телефон, лежащий на деревянной поверхности с краю, падает.

Да что ж такое? Что ж за день сегодня?

Или я резко стала невезучей?

– Извините, извините, – странно бормочу и повторяю как заезженная пластинка.

Экран чужого телефона покрыт паутинкой. Я держу его в руке и боюсь поднять взгляд на хозяина этого великолепия.

Меня охватил ужас! Пальцы занемели, будто у меня в руках обломок льда. Мышцы деревенеют и перестают подчиняться.

А в нос ударяет аромат чужой туалетной воды.

Приятная. Мне нравится. Сладкая груша и мускус. Рецепторы возбуждает и кожа вся покрывается мурашками.

Странное состояние. Не видя человека, ты как ненормальный стараешься вдохнуть в себя весь воздух, пропитанный его туалетной водой.

– А мне обещали, что он ударопрочный, – голос незнакомца глубокий и чуть хриплый. И, черт, сексуальный.

Вязкая слюна медленно стекает по стенкам горла. Сердце, которое должно быть вырвано, болезненно начинает биться в судорогах. Это пугает и вызывает интерес.

Медленно поднимаю взгляд.

Дымка окутывает, и я перестаю замечать и слышать все вокруг. Мои руки и ноги связанные. Я не могу ими пошевелить. Он не дает.

– Я не специально, – блею, – и я заплачу. За ремонт.

Упираюсь глазами в трещины, которых, кажется, стало еще больше. Они жуткие. Конечно, об кафель долбануться.

Если бы не люди вокруг, разревелась бы. Слезы и так стискивают мое горло и крепко сдавливают.

– Перестаньте, – легкая хрипотца щекочет клеточки, – это всего лишь телефон, – и говорит так мягко, как перышком касается.

– Это дорогой телефон.

Наши пальцы соприкоснулись, когда я протягивала ему телефон. Микротоки пробежались по коже и начали покалывать. Дыхание странно сбилось.

А я стою в полном шоке и не знаю, что делать и что сказать. Как в дурмане каком-то. Теряюсь.

– Вы позволите? – взгляд опускается на телефон, что еще зажат у меня в руке.

– Да, конечно.

Медленно иду в сторону уборной. На этот раз чуть аккуратней. На спине чувствую жжение. Так печет, разодрать кожу в кровь хочется.

Но я с прямой осанкой, не оборачиваясь, прячусь за дверью. Закрываю и опираюсь на нее спиной.

Шумный выдох. Сердце бросилось вскачь и пытается догнать кого-то или что-то. Бешеное, дикое сердце.

Что, черт возьми, сейчас было?

Подхожу. Стоп. Подбегаю к зеркалу и судорожно рассматриваю себя в зеркале. Под глазами жирные потеки туши, щеки пылают, как будто зажженной спичкой провели, и глаза с кипучим блеском. Все вместе – так себе картинка.

Руки смачиваю в холодной воде и прикладываю к горящим щекам. Убираю следы туши. Делаю пару вдохов и возвращаюсь в зал.

Тот столик пуст.

Официант уже убрал грязную посуду и принес чистые приборы.

Жаль.

Мне он понравился. Мужчина тот. Его выразительные глаза шоколадного цвета. Или кофейного. Да, так гораздо лучше.

Его кофейные глаза мне захотелось нарисовать. Они отпечатались на сетчатке, что никакая фотография не передаст их.

Сажусь за столик. Там меня уже дожидается мой салат и бутылка красного сухого.

Аппетита нет. Наливаю себе в бокал, делаю глоток, и рубиновая жидкость впрыскивается в кровь. Разбавляет этот коктейль из разочарования, обиды и злости. Временно наступает легкость. Обманчивая.

– Можно счет? – прошу проходившего мимо официанта.

– Оплата картой? Наличными?

Открываю счет. Меня ошпаривает и кидает в ледяную воду. Сердце противно сжалось, но от этого не перестало колотиться, как гвозди забивает.

Твою мать.

– У вас есть что-то вроде кредита? – стараюсь выдавить улыбку.

Она получается натянутой. Официант морщится, глядя на меня.

Где были мои глаза, когда я заказывала бутылку за двадцать тысяч рублей? Была же цифра в полтора раза меньше!