— Жрать дерьмо — твоя работа. — Чем больше я его бесила, тем больше он говорил, и тем быстрее я пойму что, черт возьми, происходит. — Старайся усерднее.

Лютер двигался короткими рывками. Он сражался с кем бы то ни было. Он также был отвлекающим фактором. Если вы хотели провести внезапную атаку, помогало, если ваша цель сосредотачивала свое внимание на ком-то другом. Лютер должен был отвлечь меня. Когда начнется атака, она произойдет у меня за спиной. Я все еще держала Конлана. Мне пришлось бы бросить его, чтобы защитить нас, и поверить, что он останется в круге. Ему был всего год. У него не было здравого смысла. Он лизал стены и ел мыло, черт возьми.

— Он дал тебе жизнь.

Не-е, с коробкой не связано. Речь про Роланда.

— Он — Бог. Он — жизнь. Он свят. Ты — мерзость.

Только одна группа людей считала Роланда святым и их дорогой на небеса. Пыль принадлежала сахану.

Я мысленно пробежалась по списку сахану, который мне предоставила Адора. Это не подходило ни к кому конкретно, но она сказала, что сахану скрывали свои силы.

— Мой отец — лжец. — У меня зачесалось место между лопатками. Сахану должен был быть прямо за мной.

— Богохульница!

Религиозные фанатики. Разумные и понимающие люди, которых легко убедить фактами и логическими доводами.

— Тебя не ждут на небесах. Он кормил тебя ложью, и ты проглотил ее. Мой отец слишком умен, чтобы когда-либо стать богом. Когда ты принимаешь божественность, твои мысли и поступки больше тебе не принадлежат. Ты бы знал это, если бы не был слеп и глух. Подумай самостоятельно, попробуй. Это поможет.

Использовать слова силы против убийц отца было рискованно. Некоторым из них помогала кровь моего отца, что делало вероятным ответный удар. Многие из них сами использовали слова силы. Поскольку Лютер был заражен, существовал шанс, что любое слово силы, которое я использую, поразит и его.

Лютер наклонился вперед, оскалив зубы.

— Я убью тебя. Я съем твою плоть, а затем я съем твоего ребенка. Я проглочу его мягкую плоть, и тогда я тоже стану богом.

Меня пронзила холодная ярость. Мир стал кристально прозрачным.

— И что сделает мой отец, когда узнает, что ты пытался сожрать его внука?

— Он будет восхвалять меня. Он приказал убить тебя. Он хочет, чтобы к нему привели твоего сына, но вместо этого я его съем.

Когда я, наконец, дозвонюсь до папочки, мы поговорим.

— Я высосу мозг из костей твоего ребенка и воспользуюсь его магией. Тогда я стану еще могущественнее.

Нет, ты этого не сделаешь. Я усмехнулась Лютеру. У меня был отличный образец для подражания, когда дело доходило до насмешек. Никто так не унижал, как Эрратима, Роза Тигра.

— Ты и какая армия, сиррах? Я принцесса Шинара, Кровавый Клинок Атланты. Мой род уходит на тысячи лет в прошлое. Моя семья строила дворцы, в то время как твои предки съеживались в своих глинобитных хижинах. Ты слабый, глупый и ничтожный. Какую угрозу ты можешь представлять? Ты мечтаешь о власти, которая у меня уже есть. Тигрица не замечает червяка, которого раздавливает лапой. Ползи, маленький червячок. Ускользай, как можно быстрее.

Я почувствовала точный момент, когда он бросился из тумана в круг. Я отпустила Конлана и отступила назад, уклоняясь с пути. Мой мозг зарегистрировал атаку за долю секунды: стройная блондинка моего роста, моего роста, молодая, в каждой руке по кинжалу.

Правый кинжал вонзился в воздух в восьмой части дюйма от моей груди. Я схватила ее за запястье правой рукой, намереваясь левой ладонью размозжить ей локоть. Она присела и полоснула мне по правому бицепсу другим кинжалом. Жгучая боль пронзила руку, словно раскаленная резиновая лента ударила по коже. Я замахнулась для удара. Она подняла руки, прикрываясь в последний момент, и откатилась назад. Моя нога едва задела ее. Она перекатилась на ноги и прыгнула обратно в зеленый туман.

Я отступила к Конлану. Он остался точно там, где я его бросила, прижимаясь к полу. Спасибо тебе, кем бы ты ни был наверху, за чудо. Спасибо.

Конлан сидел у моих ног. Я стояла неподвижно. Мою правую руку обжигало болью. Она была чертовски быстра, а кинжалы были острыми, как бритва. Кровотечение не было сильным. Я могла бы запечатать его, но это было бы ненадолго. В тот момент, когда я использую руку, у меня пойдет кровь. Что не плохо. Я могла бы использовать кровь.

Туман струился взад и вперед, меняясь мерцающими узорами. Я ждала, напрягая все чувства в поисках намека на движение, шепота звука. Чего-нибудь.

Пролетали мгновения.

Конлан слегка повернул голову влево. Я не отрывала взгляда от тумана, наблюдая за ним боковым зрением. Он повернулся сильнее. Еще немного.

Мой сын был оборотнем и хищником. Со сверхъестественным слухом.

Я продолжала смотреть направо, в сторону Лютера.

Секунда.

Еще одна.

Еще одна…

Она выскочила из тумана слева от меня. Я сделала быстрый шаг правой ногой, чтобы набрать инерцию, и ударила ее в бок. Моя нога попала ей под ребра. Хрустнула кость. Удар отбросил ее обратно в дымку.

Я ждала. Теперь Конлан поворачивался направо. Это должно было быть больно. Сейчас она попытается прикрыть ту сторону.

Низкое, животное рычание исходило от Лютера. Оно звучало наполовину по-звериному, наполовину непристойно. Рычание продолжало доноситься. Шумовая завеса. Она пыталась заглушить свои шаги.

— Я все еще слышу тебя, червячка. — Я подняла руку и поманила ее, вложив в свой голос каждую каплю высокомерия, которая у меня была. — Иди ко мне. Прими свою смерть с достоинством.

Лютер замолчал, но сахану не показалась. Черт. По какой-то причине насмешки тети действовали намного лучше, чем мои. Мне нужно было больше практики.

Конлан повернулся направо. Я понятия не имела, откуда я знала, что удар будет нанесен низко. Я ничего не видела и не слышала, но что-то подсказывало мне, что целью будет он. Я присела на корточки, прижимая его к себе, прикрывая своим телом. Кинжал вылетел из пыли и вонзился в мое левое плечо, всего на дюйм.

Дубина. Метание срабатывало только в фильмах.

Я выдернула клинок и вскочила на ноги едва вовремя, чтобы блокировать ее удар, когда она ворвалась в круг. Она нанесла удар, и я рассекла ей руку. Кровь намочила кинжал. Спасибо тебе за нож, придурочная.

Сахану разразилась шквалом ударов. Я сократила дистанцию, работая с ней быстро и плавно.

Цвета, шумы, ее движения, ее голубые глаза — все стало таким четким и пронзительным, что почти причиняло боль.

Когда мне было восемь, Ворон отвел меня к человеку по имени Нимуэль. Его имя означало «мир» на его тагальском, и это было именно то, что обнаруживали его противники, когда набрасывались на него с ножом. Пока я обрабатывала ее, блокируя ее руки своими, обхватывая пальцами ее запястья, используя запястья, чтобы направлять ее удары, порезав ей предплечья, я услышала его спокойный голос в своей голове. «Под мостом, на вершине моста, над мостом, внутри, снаружи…»

Она не тронет и волоска на голове моего сына.

Сахану зарычала, нанося удар за ударом, и находила только воздух. Я порезала ее дюжину раз, но она была чертовски быстра.

«По мосту… Открой окно».

Я парировала на мгновение медленнее. Ее кинжал прочертил ярко-красную линию на моей левой руке. Пока она резала, я вонзила кинжал ей в бок.

Она оторвалась от меня, прихватив с собой кинжал.

Я зажала руку на ране и выплеснула на нее свою кровь, капли превратились в иглы на полпути. Они вонзились ей в лицо.

Она бросилась в туман. Я бросилась за ней, но она нырнула в зелень. Черт.

Позади меня магия изменилась.

— Не в моем доме! — взревел Лютер.

Магия вырвалась из него и разнеслась по комнате, замораживая зеленую дымовую завесу. Пыль взорвалась, каждая изумрудная точка расцвела крошечным белым цветком. Они поплыли вниз под потрясающе красивым дождем, колеблемые малейшим сквозняком, и я увидела сахану в десяти футах от меня, ее лицо было ошеломленным, рот с острыми нечеловеческими зубами разинут.