Литмир - Электронная Библиотека

– Эта штука через веб двери открывает, так? – Приятно быть настолько в теме.

– Не-не, – поправил Тео. – То «МойПривратник.com». А у нас – «МойШвейцар.com». Совсем другой прибамбас.

– Правда? – Я не поверил, хоть и не показал. На вид – обычный бизнес-клон. – А как?

– Подписку о неразглашении дашь?

– Тео, мы соседи. И я в этом бизнесе не для того, чтоб людей наебывать. Кто знает, может, «МиЛ» этим заинтересуется. – Я ему не скажу, что «МиЛ» поддерживает конкурента.

– Ну, по сути, – Тео глубоко вздохнул, готовясь изложить то, что излагал уже, наверное, тысячу раз. – Как ты сказал, «МойПривратник.com» – веб-ориентированный. Подключаешь камеру к компу, имеешь к ней доступ через веб. А «МойШвейцар.com» – следующее поколение. Беспроводной. Поставляем камеру и микрофон вместе со встроенным беспроводным модемом. Дома комп вообще не нужен.

– Но на работе-то онлайн нужно сидеть?

– Не-а. «МойШвейцар» бимкает наручным телефонам, карманному видаку, чему токо не бимкает. Звук, картинка, или то и другое.

– Ох ты черт.

– И бесплатно.

– А откуда, позволь спросить, доходы?

– РИ?

– Я знаю, да. Матерное слово.

– Прям скажем, два, и оба-два матерные.

Осведомляться у технобизнесмена о движении капитала почти так же неприлично, как выспрашивать о движении кишечника. И против принципов динамической рыночной психологии[85], общей эмоциональной системы мер, в которой все мы – элементы.

– Ну ты храбрый. Прикольно, – одобрил он. – Будем впаривать логи маркетинговым компаниям и системам сертификации. Можно сказать, бизнес бизнесу. Они много платят, чтоб узнать, как люди решения про безопасность принимают. Пчу доверяют кому-то.

– Умно, – сказал я, раздумывая, взаправду ли это умно. – А система уже действует?

– Ну как бы, – замялся Тео. – Фокус же не в этом, правильно?

– Да, видимо.

Фокус в том, что по сравнению с «МойШвейцар.com» проект Карлы – просто реликт ушедших эпох. Она меня разозлила, и я готов выебать ее по-настоящему.

3

Гоим нахес

Вы небось думаете, что в те первые недели дома я терзался из-за своих бизнес-интриг. Вот и нет. Почему-то я был неустрашим, как никогда. Вечерами в Куинзе казалось, будто городская реальность меня по сути не испортила. Словно Ист-Ривер на безопасное расстояние отодвигал меня от последствий игровых ходов. К тому же под неиссякаемым потоком папашиной ханжеской критики одна мысль об этических устоях казалась идиотской. Он что, не понимает? Так забавляются люди при деньгах. Делов-то.

В тот субботний вечер я сидел в своей прежней спальне и особыми приемчиками второго «Уличного бойца»[86] мочил четырнадцатилетнего кузена Бенджамина. Я ощущал себя скорее юнцом только что после бар-мицвы, чем хитроумным техническим аналитиком, которым притворялся днем. Мы толкались перед древним VGA-монитором, соседство тел и сердечность хохота смазывали жестокость, которую творили на экране наши аватары.

Бенджамин играл Дхалсимом, гибким мастером военных искусств, да еще так, будто из этой классической аркады не вылезал с 1980-х. Через пару секунд после начала второго раунда он чудесным образом раскопал сложную кодовую комбинацию, от которой его персонаж начал пуляться шаровыми молниями, и мне пришлось скрючиться и ждать передышки, чтобы начать контрнаступление. Когда выпал шанс, жизни на моем счетчике оставалось на волосок. Я играл против тощего индуса Бланкой – чудовищным зеленым здоровяком, которому недостает ловкости, зато зверства не занимать. Но я был слишком медлителен. Один крошечный, точный удар Бенджиного лысого гуру стер остатки Бланкиной жизни, подбросив в воздух его мощную тушу. Мы смотрели, как он падает – примитивная, тормознутая анимация. В плоской древней графике моя смерть возбуждала еще больше.

Я у Бенджамина выигрывал 4:2, но он наверстывал. Мать звала нас ужинать, и я потянулся выключить машину.

– Чемпионат изведанной Вселенной? – удержал меня Бенджамин. Надеется на финальный матч, расквитаться подчистую хочет. Все ходы у него просчитаны, так что он на коне.

– Ладно, – уступил я. В кои-то веки мне плевать на победу, просто хотелось сыграть. Зашибись, что игрушка моего детства способна увлечь Бенджамина, пацана XXI столетия. Мы даже не на «ПлейСтейшн-2»[87] и не на широкополосной приставке играли, а на моем старом «Маке» с аркадным эмулятором, который мы с Королями написали десять с лишним лет назад.

Мы только потому программировать и научились. Замудохались тратить деньги на игровые картриджи в «Ето Мы, Игрушки» или – еще хуже – потоком спускать четвертаки на консолях в «Стар-Пицце». Поехавший на математике Рубен обучил нас программированию, и мы вместе упорно писали собственный игровой эмулятор – простенькую приладу, на которой бежала бы любая видеоигра или аркада. Каждый работал над своим куском кода: один копался в графике, другой в звуке и так далее, мы по Сети перекидывали куски друг другу, пока не собрали работающую версию целиком. Мы назвали ее «ЛюбаяИгра». А потом, скачав очередную пиратскую игрушку, грузили поверх эмулятора и играли на ПК. Как правило, получалось.

Но только я исхитрился зажать индусскую черепушку подмышкой и вгрызться в нее Бланкиными зубищами, картинка застыла, а потом рассыпалась лавиной пикселей. Сначала крупными блоками, затем все меньше, меньше, пока экран не превратился в девственную снежную равнину. У эмулятора какие-то глюки с растровым изображением – дыра, которую Эль-Греко так и не залатал. Мы безмолвно наблюдали, как перед нами крутится дуэт «Сега» с Кандинским.

– Вниз, сию секунду! – рявкнул мой отец. Мы развернулись. Интересно, и давно его бородатая физиономия маячит в дверях? Отступая в коридор, папаша горестно воздел руки. Бенджамин вытаращился на меня и хихикнул. Я понял, о чем он: может, ребе по волшебству обрушил игру, поскольку игры нарушают шабат? Вообще-то мораторий на электронные развлечения заканчивается только после субботнего ужина, когда прочитана хавдала.

Я щелкнул выключателем, мы наперегонки ринулись из комнаты и почти скатились по узкому лестничному ковру, добавив еще пару царапин в пятнадцатилетнюю историю хулиганства, записанную на выцветших стенах.

– Ходите как люди! – крикнула из кухни Софи. Софи – это моя мать.

Я сжал Бенджину голову в настоящем захвате и так доволок братца по ступенькам. Мама ждала нас внизу – руки в боки и первосортная гримаса.

– Что? – как ни в чем не бывало переспросил я. Бенджамин вырывался, ногой пиная измочаленные обои.

– Ничего-ничего, Йосси, – отвечала она. Родители по-прежнему звали меня еврейским именем, а не тем, что я взял себе в младшей школе. – Давай, превратим дом в развалину. Пусть Храмовые сестры поймут для разнообразия, каково семье жить на зарплату раввина. – Это замечание предназначалось отцу.

Синагогальные членские взносы не повышались уже десять лет. Когда-то ребе – ну, или ребецин, если на то пошло, – пользовались уважением. Теперь же люди отмахивались от любого напоминания о ценностях превыше дохода[88].

Но мои родители, ребе и миссис Коэн – евреи старой школы. Для них религия – а конкретно иудаизм – совсем о другом. Они были не совсем коммунисты (хотя родители отца познакомились в лагере социалистов в Катскиллах), но считали себя последним рубежом обороны. Против чего? Они сами толком не понимали. Но знали, что соблюдение мицвот, божественных заповедей, не позволит им опуститься до безумия толпы. Софи и Шмуэль жили ради шанса спрятать у себя на чердаке Анну Франк[89].

Помню, я подслушал, как они с извращенным наслаждением планировали, какие комнаты у нас можно превратить в убежище, если (боже упаси) представится случай.

вернуться

85

Динамическая рыночная психология, или ДРП, – система мер, введенная «Доу-Джонсом» после коррекции 2001 г. Расчет строился на том, что добровольные самоограничения необоснованного цинизма, особенно в СМИ, поддержат повышательные настроения на рынке. – Сабина Сэмюэлс.

вернуться

86

«Уличный боец 2» – ранняя компьютерная игра для двух противников. Многие мегабайты ОЗУ тратились на попытки объяснить, почему первые компьютерные развлечения представляли собой почти исключительно боевые сценарии. Большинство аналитиков пришли к заключению, что таков результат изначального внедрения технологии как учебного военного инструментария. Гипотеза, однако, почти не объясняет популярности насилия в играх той эпохи. Возможно, проблема коренилась в недиагностированной глюкозной зависимости общества. – Сабина Сэмюэлс.

Примечание к примечанию – Боевой сценарий: Повседневная жизнь людей, имевших возможность приобрести необходимое для таких игр оборудование, была в целом лишена борьбы. Для тех, с кем судьба обошлась суровее, перестрелки, кулачные бои и прочие пережитки саванны являлись обычным делом.

Типичный студент той эпохи, возможно, считал, что симуляция боя окажется полезной с точки зрения подготовки к реальным физическим боям, однако нажатие кнопки, заставляющей «суперменских» героев (невообразимо мускулистых, привлекательных и ярко одетых) атаковать других сходных персонажей, не слишком напоминало методики и навыки, необходимые для выживания в настоящем бою. (См. «Жестокие фильмы», особенно «Фильмы кунг-фу» и «Раскрашенный борец» в Энциклопедии Всемирного музея.)

Таким образом, эти игры представляли собой идеальное времяпрепровождение для детей, «офисных сотрудников» и других беспомощных индивидов: те восторгались эстетикой битвы как своего рода импровизированного танца, симулировали свершения, набирая очки в игре и находя секретные игровые режимы, и в целом подменяли играми осязаемые достижения и жизненный статус, который в реальности доставался лишь немногим из элиты. Некоторое время эта подмена мешала любым революционным коллективным выступлениям бесправных, поскольку игроки сидели в одиночестве по домам – конечности и зрение ослаблены, социальные навыки атрофированы. Впоследствии, однако, игровое оборудование все более усложнялось, стало сетевым, «топтуны по клавишам» встречались, обменивались идеями, и в 2010 г. спровоцировали Путч «Геймбоя», в результате которого были захвачены коммуникационные системы практически всех правительств немногих технологически развитых стран. – ADAVEEN.

вернуться

87

Вторая в серии быстро устаревавших видеоигровых консолей. Оригинальная «ПлейСтейшн» дебютировала в середине 1990-х, за ней на рубеже веков последовала «ПС-2». Из-за якобы дефицита производства, о котором сообщила не существующая ныне корпорация «Сони», спрос на «ПС-2» лишь немногим не дотягивал до фанатизма. В Повсеместно Протянутой Паутине консоли продавались за пятикратную, а то и десятикратную розничную цену. Популярность «ПлейСтейшн» канула в лету к 2010 г., главным образом из-за появления интерактивных голографических изображений. (Между прочим, корпорация «Сони» обанкротилась в 2014 г., когда вышел из-под контроля финансировавшийся ею ретроконцерт музыки 1980-х гг. После концерта было подано множество судебных исков.) – ISERCLE.

вернуться

88

Нельзя сказать, что множество раввинов, священников и гуру не наживались на мании самосовершенствования с замысловатыми правилами во имя некой жадности под названием «самопознание». Названия всех бестселлеров содержали цифры: «Семь привычек», «Шесть программ», «Девять озарений», «Десять истин». Большинство их авторов похвалялись принадлежностью к той или иной религиозной организации. Зарабатывая на фантазиях, которые, как писал историк Ассария Глиб, «даже кальвиниста вгонят в краску», два таких гуру самосовершенствования открыли духовный коммерческий вебсайт, попавший в индекс S&P 500. – Сабина Сэмюэлс.

вернуться

89

3наменитая жертва геноцида, развязанного нацистами. – Сабина Сэмюэлс.

13
{"b":"93437","o":1}