Узнав, что я собираюсь организовать диагностику пациента, сотрудники той больницы отреагировали с большим энтузиазмом:

– Скорее приезжайте! У нас есть пациентка из отделения гинекологии с объемным новообразованием, а в отделении приема вовремя не обнаружили, что она душевнобольная. Она сейчас в медицинском отделении и матерится на чем свет стоит. Умоляю вас, быстрее приезжайте и заберите ее!

Установленная система ответственности в этой клинике подразумевала, что на врача, поставившего первичный диагноз, возлагается вся ответственность за методы дальнейшего лечения. Именно поэтому этот врач был так обеспокоен. Ему не терпелось, чтобы я стремглав примчался к ним.

Девушка-врач из лечебного отделения как раз ответила на их звонок и распорядилась, чтобы мы вместе с Ян Кэ выехали в эту больницу. В машине Хуан Фэйхун была спокойна, но затем вдруг ее состояние начало ухудшаться. Она бросила взгляд на меня, затем на Ян Кэ и загадочно спросила:

– Это твой коллега? А он симпатичнее тебя… Вы друзья?

Ее вопрос застал меня врасплох. Ян Кэ сидел с прикрытыми глазами и притворился, что ничего не услышал. Хуан Фэйхун в кои-то веки удалось выйти из палаты и подышать свежим воздухом; всю дорогу она не умолкала, однако у нее был последовательный ход мыслей, и во время разговора она не скакала с темы на тему так, что и разобрать невозможно, как это бывает у некоторых больных.

Прибыв в многопрофильную больницу, я пошел заниматься оформлением документов по обследованию Хуан Фэйхун, а Ян Кэ ушел на консилиум касательно диагноза другого пациента. Нам было невдомек, что на стене в амбулаторном отделении висит зеркало. Проходя мимо него, Хуан Фэйхун увидела себя – и тут же остолбенела. Как бы я ее ни уговаривал и ни тянул за собой, все было бесполезно: она будто пустила корни в этом месте.

– Черт возьми! – в сердцах воскликнул я.

Неужели Хуан Фэйхун приняла человека в зеркале за убийцу? Действительно, она внезапно начала громко кричать и говорить, что это и есть убийца, его нужно немедленно поймать. Вслед за этим вырвалась из моих рук и стукнулась головой о зеркало так, что начала течь кровь. Затем она схватила осколок зеркала и начала со всей силы колотить разбитые на полу осколки. Все, кто сбежался посмотреть на это зрелище, были до смерти напуганы.

Ян Кэ как раз был неподалеку; услышав переполох, он развернулся и кинулся ко мне помочь утихомирить пациента. Костюм его был испорчен, рубашка испачкалась в крови. Я тоже порезал ногу, но, к счастью, рана была неглубокая.

Со стороны Ян Кэ было великодушно вернуться и помочь мне, иначе Хуан Фэйхун зарезала бы меня. Его одежда была порвана, и он получил рану. Мне стало стыдно за случившееся, и я спросил:

– Всё в порядке?

– Нет, не в порядке, – черство ответил Ян Кэ.

Про себя я подумал: «Я же от чистого сердца спросил, а ты так надменно себя ведешь…» Но сказал другое:

– Сколько стоит твой костюм? Я компенсирую.

Ян Кэ не стал любезничать:

– Пять тысяч восемьсот юаней.

Услышав эту цифру, я пожалел, что спросил, и укорил себя за болтливость. Моей месячной зарплаты не хватит, чтобы покрыть расходы за этот костюм. Обрабатывая рану, Ян Кэ с укором посмотрел на меня. Его взгляд будто негласно обвинял меня, что я плохо присмотрел за пациентом, поднял шумиху и втянул его в этот бедлам.

Помолчав какое-то время, я сказал:

– Ты ведь знаешь, на выездах всякое случается; зачем надевать такой дорогой костюм? Даже если б компенсация «за избиение» была выше, все равно эта выплата не возместит стоимость твоего костюма. – Договорив, я оглядел Ян Кэ с ног до головы, и мой взгляд остановился на блестящих черных кожаных ботинках. – Сколько стоит твоя обувь? Тысячу юаней?

Глянув на меня, он ответил:

– Три тысячи двести.

Мне было нечего ответить. Я подумал про себя: «Это вымогательство или показушничество?.. Ладно, у человека высокое качество жизни, и нам, простым врачам, такое не понять. Он все же выручил меня, не буду придираться…» Я недоумевал. Наша зарплата невелика, никто из лечащих врачей первого отделения не имеет дополнительных подработок и «серого» дохода; откуда же у Ян Кэ столько денег? Возможно, он из семьи богачей; но ведь работать врачом-психиатром непросто, люди из обеспеченных семей не выберут себе такую специальность…

Я решил не спорить. Но, увидев, что я собираюсь уйти с Хуан Фэйхун, Ян Кэ спросил:

– Сколько стоит твоя одежда?

Я не ожидал такого поворота и уныло ответил:

– Триста пятьдесят.

Ян Кэ опустил голову и посмотрел на мою обувь:

– А туфли сколько?

Надо мной будто издевались. Я недовольно ответил:

– Тоже триста пятьдесят. – На самом деле они стоили двести пятьдесят, но я хотел сохранить достоинство и поэтому добавил сотню.

Расспросив меня, Ян Кэ ушел, оставив меня в неловком положении. В этот момент Хуан Фэйхун как будто пришла в себя и решила позлорадствовать:

– С вашей стороны это было невежливо, вот вас и высмеяли!

– Ладно, ладно, я сам напросился…

Я с решимостью признал это и не стал спорить с Хуан Фэйхун – вдруг ей опять что-то взбредет в голову, и она устроит новый переполох… Спустя какое-то время я спешно начал организовывать обследование для Хуан Фэйхун. Мне не хотелось попусту тратить время – вдруг она захочет воспользоваться случаем и убежать; тогда проблема окажется куда серьезнее.

Когда пришли результаты и я снова провел более глубокую и всестороннюю диагностику, то обнаружил, что Хуан Фэйхун действительно оказалась в своего рода «бесконечном порочном круге», и эта бесконечно циркулирующая болезнь существует уже по меньшей мере несколько столетий.

В это время пришли новости от зама Ляо. Несколько туристов в горах возле китайско-вьетнамской границы нашли труп Линь Чжунхуа. Вот-вот должны были открыться подлинные обстоятельства дела…

Получив все результаты анализов, я из осмотрительности пригласил заместителя заведующего отделением, который появлялся всего два-три дня в неделю. Его фамилия Цзи, ему сорок один год, мы называем его главный зам или зам Цзи, так удобнее отличать его от заместителей других заведующих отделениями. Заму Цзи нравились академические исследования, но он не любил следовать офисной политике, как и выставлять себя напоказ, в отличие от некоторых специалистов, которые ездят всюду с лекциями и угождают требованиям фармацевтических компаний.

Пять лет назад зам Цзи специально уезжал за границу, чтобы исследовать медицину сна – у него в этой сфере очень богатый опыт лечения. Услышав мое описание состояния болезни Хуан Фэйхун, он вместе со мной начал исследовать проблему, вплоть до того, что задерживался допоздна в стационаре и наблюдал за каждым движением Хуан Фэйхун.

Посредством круглосуточного наблюдения и протоколирования мы убедились, что Хуан Фэйхун и в самом деле не засыпала. Она только время от времени могла подремать, ее конечности хаотично вздрагивали, а тело непроизвольно сводило судорогами. Все это происходило неосознанно для нее, и раны на ее теле появлялись именно потому, что она сама себя случайно царапала. Однажды Хуан Фэйхун все же с большим трудом уснула после приема таблеток, и произошло кое-что еще более непонятное – она начала издавать очень странные звуки, как будто в ее горле извивалась змея, которая вот-вот вылезет наружу. Я боялся, что она может задохнуться во сне, поэтому мы прекратили лечение этими препаратами.

По мере проведения анализа и понимания состояния пациентки мы пришли к страшному диагнозу. После проведения всестороннего консилиума у Хуан Фэйхун была диагностирована фатальная семейная бессонница, по-английски fatal familial insomnia, или сокращенно FFI.

Стандартными показателями для диагностики данного заболевания являются прогрессирующее сокращение времени сна; в фазе медленного сна наблюдается отсутствие веретенообразной активности, мозг перестает воспроизводить дельта-волны, время быстрого и медленного сна также заметно сокращается, снотворные не оказывают эффекта, и все это сопровождается повышением возбудимости симпатической нервной системы, эндокринными отклонениями и дискинезией[10]. Конечно, генетическое тестирование является лучшим прямым методом диагностики данного заболевания.