Именно когда я подошел к двери ванной комнаты, Ян Кэ открыл дверь и натолкнулся на меня. Он был явно недоволен и спросил, в чем дело. Я неловко объяснил:

– Теперь я знаю, что и мужчины могут так долго принимать душ…

– Мне так нравится, – огрызнулся он.

– Ладно, ладно, сколько хочешь, столько и мойся, я не тороплюсь.

Ян Кэ не стал наседать – наоборот, смягчился:

– На будущее запомни: я выхожу из дома в семь часов десять минут. Сам рассчитывай свое время.

– Угу. – Я пошел в гостиную и, сев на диван, начал есть яблоко.

Ян Кэ вернулся в спальню. Дверь он не закрыл, и я услышал, что, надевая рубашку, он зашипел от боли. Вчера, во время выезда, один пациент обезумел и ушиб правую руку Ян Кэ до синяка. Возможно, сегодня во время пробежки тот задел ушиб, и рука стала болеть сильнее.

Прошло порядочно времени, а Ян Кэ все еще застегивал пуговицы; я заметил это, но решил не лезть в его дела. Вдруг он сам позвал меня, попросил о помощи и добавил, что, поскольку у него плохо двигается правая рука, вести машину придется мне.

Почему бы и нет; я согласился.

Ян Кэ раздраженно произнес:

– В десять минут восьмого мы должны выехать!

– Тогда и тебе нужно мыться быстрее, – практически шепотом ответил я.

– Что ты сказал?

Я сменил тон:

– Говорю, если рука болит, нужно взять больничный.

– У меня сегодня совещание, не могу, – сказал Ян Кэ. – К тому же во второй половине дня нужно поехать на консилиум в больницу на улице Цисинлу.

– А что, если на тебя опять кто-то нападет? – каркнул я.

Ян Кэ недовольно глянул на меня; его взгляд будто говорил: «Я по доброте душевной пустил тебя жить в свой дом, а ты еще неприятности предвещаешь…» Я понял, что сболтнул лишнее, и решил помолчать.

Я помог коллеге застегнуть рубашку и продеть запонки, а в конце накинул на него черный пиджак, так как правую руку он точно не смог бы засунуть в рукав. Но затем Ян Кэ нужно было обуться, и я помог ему достать из шкафа коричневые туфли без шнуровки, иначе пришлось бы на корточках завязывать ему шнурки. Но и тут он начал придираться, говоря, что эти туфли не подходят к черному ремню, ведь цвет ремня должен совпадать с цветом ботинок. Что я мог поделать с такими требованиями Ян Кэ к одежде? Убирая туфли, я сказал, что можно было бы надеть любые ботинки, и дело с концом, зачем столько помпезности?

Я тут же пожалел о своих словах, поскольку Ян Кэ начал меня поучать. В психологии есть такое понятие, как эффект первичности, или эффект первого впечатления. Оно означает, что внешний вид человека и конкретно его одежды оказывает более сильное впечатление, чем манера речи или выражение лица. Исследования показали, что судить человека по внешности – это психологическое явление, свойственное всем людям. Небрежно одетый человек оставляет не самое лучшее мнение о себе, а человек, одетый в костюм, наоборот, произведет благоприятное впечатление. В момент знакомства люди взаимодействуют с нами очень короткий промежуток времени, а первое положительное впечатление может сыграть ключевое значение в последующем общении. Другими словами, если у тебя неприглядная внешность, дело можно исправить одеждой. Неважно, в работе или в повседневной жизни, красивый наряд может стать твоим бонусом.

Дослушав пространную речь Ян Кэ, я вспомнил фрагмент из эссе «Рассуждения о европейском костюме» Линь Юйтана[12]: «Мужчины, которым нравится носить европейский костюм, в большинстве своем либо подкаблучники, либо заискивают перед противоположным полом». И хотя пациенты и медсестры постоянно донимают Ян Кэ своим вниманием, он все же сохраняет с ними деловые отношения. Низкопоклонства за ним замечено не было.

Спустившись вниз, я сел за руль. После получения прав я совсем немного водил машину и очень нервничал на дорогах, так как боялся случайно поцарапать кузов. В этот день на дорогах были большие пробки, и, хотя до больницы Циншань ехать недалеко, добирались мы почти час. У Ян Кэ начиналось совещание. По прибытии в больницу он попросил меня взять ключи от машины, а в восемь часов вечера ждать его у первого отделения. Если к этому времени он не появится, то я могу уезжать.

– Хорошо.

Сегодня я снова должен был вести прием пациентов. Забрав ключи, я направился в кабинет амбулаторного отделения. Но не успел дойти, как услышал звук флейты, доносящийся из шумной толпы. Мелодия напомнила мне музыку из фильма «Дьявол сыграет нам на флейте» 1979 года про детектива Косукэ Киндаити. Я подумал, что у меня возникли слуховые галлюцинации, ибо, проработав столько времени психиатром, я впервые слышал, чтобы кто-то играл на флейте в больнице. Пока я шел к амбулаторному отделению, звук становился все громче и громче. Возле кабинета столпились ординаторы, они что-то живо обсуждали.

– В чем дело? У вас работы нет? – Так как я лечащий врач, мне нужно проявлять строгость перед ординаторами.

Сун Цян, увидев меня, с воодушевлением сказал:

– К нам на прием пришла Небожительница.

– Нельзя давать людям прозвища, – строго сказал я.

Сяо Цяо тоже была в толпе:

– Она сама себя так назвала, мы ей не давали прозвища.

– Серьезно? – Я был в замешательстве.

Где это видано, чтобы «небожители» приходили в психиатрическую клинику? Какое у нее может быть заболевание, раз она к нам пришла? Судя по всему, работа в области в психиатрии – это каждый день открывать для себя что-то новое.

Хотя я уже какое-то время работаю в больнице, меня все еще считают новичком. Если появляется пациент, пожелавший прийти ко мне на прием, я ценю такую возможность. Но Сун Цян успел расстроить меня, сказав, что пациентка изначально хотела записаться на прием к заместителю заведующего Цзи. Так как он уехал в Пекин, она посмотрела брошюру нашей больницы и сразу указала на красивого Ян Кэ. Но и он сегодня был занят. Пациентка не хотела более откладывать и без особого воодушевления выбрала Чэнь Путяня, то есть меня.

Сун Цян красочно описал процесс выбора врача, даже тон пациентки скопировал. Конечно, радоваться было нечему – услышав подобное, любой человек расстроился бы. Очевидно, в первом отделении Ян Кэ пользовался большей популярностью, чем я. Даже ординаторы были больше рады работать под его руководством. Сун Цян не был исключением, он просто не смел это демонстрировать. Мой профессиональный уровень не уступал Ян Кэ, но, видимо, эффект первичности, о котором тот говорил недавно, все же имеет вес.

Подумав об этом, я поправил одежду у входа в кабинет и с гордо поднятой головой зашел внутрь. Лечебные кабинеты в амбулаторном отделении в большинстве своем рассчитаны на одного пациента, но есть и такие, что рассчитаны на несколько человек. Без сомнений, большинство людей предпочитают первый вариант. Однако если возникает необходимость в практико-ориентированном обучении ординаторов, то мы по своему усмотрению можем воспользоваться и кабинетом побольше.

В кабинете сидела седоволосая бабушка в темно-синей кофте и черных брюках, обутая в гранатово-красные узорчатые туфли – типичный наряд женщин из национальных меньшинств Китая. Бабушка играла на флейте; ее лицо расплылось в улыбке, она напоминала индийского заклинателя змей. И тут я увидел на столе пятнистого полоза, извивающегося под звуки флейты. Я не боюсь трупов или привидений, но к змеям у меня страх с рождения. Только я увидел полоза, как у меня обмякли ноги; чтобы не упасть в глазах Сун Цяна и Сяо Цяо, я притворился, что не испугался.

Увидев меня, бабушка отложила флейту и убрала змею в бамбуковую клетку. Я обратился к ней:

– Бабушка, в больницу нельзя приносить животных.

Она не придала особого значения моим словам:

– Его зовут Сяо Лунбао, он не ядовит. Посмотрите: когда он сворачивается калачиком, то похож на пельмешку сяолунбао[13]. Я поэтому его так и назвала.