Я повернулась и пошла. Он смотрел мне вслед. Прядильщица милосердная, как же он умел неподвижно замирать. Не только телом, но и всем существом. Своей глубинной сутью. Впрочем, это спокойствие было внешним. А внутри бился зверь, рвущийся наружу. Но Атриус крепко держал этого зверя. Углубиться в его внутреннюю темноту я не решалась.

– Осторожнее с любопытством, прорицательница, – крикнул он вслед. – Это опасно.

Я остановилась, обернулась и улыбнулась ему.

И уловила намек. Легкий, будто струйка дыма на фоне непроницаемой бархатной черноты его сущности.

Проблеск интереса.

Осторожнее, командир.

– Так и есть, – сказала я и с улыбкой пошла дальше.

Я подчинилась приказу Атриуса, хотя его слова меня немного рассердили. Но мне хотелось остаться в живых, а потому его совет держаться подальше от орды пьяных вампиров, разгоряченных безумным празднеством, казался вполне мудрым.

Однако я позволила себе ненадолго отклониться в сторону.

Теперь, когда я попалась Атриусу на глаза, времени у меня будет немного. Он наверняка заставит Эреккуса зорко стеречь меня весь день, а потому действовать надо быстро. Еще когда мы останавливались на привал, я заприметила невдалеке маленький пруд. Пожалуй, даже не пруд, а застоявшуюся воду, что осталась после недавних обильных дождей. Но других водоемов поблизости не было. Если бы понадобилось, я могла бы связаться с Арахессией и через камень, однако стихия камня куда менее податлива, чем вода. В отличие от многих сестер, я плохо владела общением через камень. Крепость была выстроена на узле пересечения нескольких мощных средоточий нитей, пронизывающих Глею и соединявших главные природные стихии. И пока существовали эти нити, мы могли общаться с крепостью из любого уголка страны.

Быстро достигнув пруда, я опустилась на колени. Подол платья сразу намок. Я торопливо начертила на песке знаки и погрузила ладони в мутную воду.

Нагнулась над водой. Потом еще ниже.

И еще…

Я почувствовала нити. Сквозь воду я ощущала, как они расходятся во все стороны. Найти ту, что тянулась к крепости, не составляло труда. Такая нить всегда находилась поблизости и была теплее, словно ее пульсации были выше.

Я потянулась к этой нити и потянула…

Прошла секунда, другая. Я ждала. Я ощущала крепость, но это еще ничего не значило. Возможно, сестрам сейчас было не до меня. Я подавила сильное желание выругаться. Секунды превратились в минуту. Неизвестно, когда мне представится возможность связаться с крепостью снова.

Наконец я облегченно вздохнула. Передо мной возникло лицо Зрящей матери, словно появившись на поверхности воды.

– Здравствуй, Силина, – произнесла она. – Расскажи, как твои успехи.

Зрящая мать была доброй и отзывчивой, но, когда она выслушивала наши донесения с заданий, все, не имеющее отношение к делу, отметалось. Она держалась сурово и сдержанно. Меня это устраивало.

– Я сумела проникнуть в армию завоевателя, – сказала я, – и заняла место прежней прорицательницы.

Для Зрящей матери было важным то, что я выполнила первую часть задания. Каким образом, значения не имело. Пожелай она услышать подробности, сама задала бы вопрос.

– Было непросто сломить его недоверие, – продолжила я. – Он знает о существовании нашего ордена и сразу понял, кто перед ним. Я сказала, что сбежала из Арахессии. Он предложил мне защиту от арахесс в обмен на мою верность ему на протяжении войны.

Зрящая мать молчала. На таком расстоянии было трудно оценить ее сущность, однако я уловила нечто странное. Молчание имеет разные оттенки, и постичь смысл конкретно этого я при всем желании не могла.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Все это мудрые шаги… пока он тебе верит.

– Он мне верит.

– Постарайся, чтобы так и оставалось.

– Да, Зрящая мать. Он уже однажды заставил меня сделать прорицание. Его следующая цель – захват Алги, и мое хождение по нитям должно было помочь выработать стратегию наступления.

– И оно помогло?

Я помолчала, обдумывая, как лучше всего ответить на этот вопрос.

– Да и нет. Само хождение было плодотворным. Но полученные сведения я немного исказила.

И вновь молчание, которое мне не удавалось распознать.

– Почему ты это сделала, дитя мое? – спросила Зрящая мать, и ее вопрос меня ошеломил.

«Почему?»

– Потому что… не могла же я ему и в самом деле помочь захватить Алгу, – сказала я.

– Местная армия никуда не годится. Она слаба, а сознание солдат вечно затуманено дурманом. Этот вампир вполне может захватить город.

Сказано было пренебрежительным тоном. Казалось, Зрящая мать жертвует не городом, а несколькими шариками на игральной доске.

Я не находила слов. Точнее… я знала, что сказать. Просто эти слова я не считала возможным говорить Зрящей матери.

– Силина, ты что молчишь?

– Я… – Я встрепенулась, тщательно обдумывая каждое слово ответа. – Зрящая мать, если позволить ему завоевать Алгу, будут человеческие жертвы.

– Ты знаешь, кем управляется Алга. Население там и шагу ступить не может без пагубного зелья. Не нам судить о моральной стороне какого-то одного действия. Мы ведем более крупную игру.

«Лицемерка».

Это слово мелькнуло в мозгу раньше, чем я успела его поймать. Прежде у меня и в мыслях не было назвать так кого-то из арахесс, а тем более Зрящую мать. Сначала она обрекла город-государство на гибель, наказывая Алгу за преступления правителя и безволие населения, и следом заявила, что не нам судить о моральной стороне завоевания.

Не зря я многие годы училась владеть эмоциями, не позволяя им выплескиваться наружу.

– Я тоже не стану лить слезы по правителю Алги и его окружению, – сказала я. – Но там живут тысячи людей. Многие из них ничем не провинились. Там живут дети.

Последнее слово выдало меня с головой.

Судя по лицу, Зрящая мать меня поняла. Но ее сочувствие было с оттенком жалости. Так смотрят на пса, который помочился на комнатные растения, спутав их с кустами на лужайке.

Я мысленно выругалась. Я ненавидела этот взгляд. Он был барьером между мной и другими сестрами-арахессами. Напоминанием о том, что я попала в орден, будучи намного старше, чем они, и потому отличалась от них.

– Силина, ты не станешь по-настоящему свободной до тех пор, пока не сбросишь с себя иго прошлого, – сказала она. – Прошлое не должно диктовать будущему.

– Я это знаю, Зрящая мать.

– Мы сражаемся за то, что предначертано. А предначертанное лежит вне пределов добра и зла.

Мне было противно выслушивать подобные наставления, но внешне я этого не показывала, сохраняя выражение покорности на лице. Ничто не нарушало внешнего спокойствия.

– Понимаю, Зрящая мать. В будущем я сделаю иной выбор.

Я оглянулась на лагерь. Костер по-прежнему горел. Пьяное празднество затянулось, но я помнила распоряжение Атриуса. Самое время возвращаться.

– Ступай, – сказала Зрящая мать, словно почуяв мою тревогу. – С тобой наша вера и наш орден.

Зрящая мать умолкла. Казалось, даже находясь далеко отсюда, она знала, как мне нужно услышать эти слова. Естественно, я бы никогда не призналась в этом, не показала бы свою уязвимость. Но она и так знала о моих недостатках.

– Да, Зрящая мать, – произнесла я, склонив голову. – Да ведут нити всех вас.

Я разорвала связь с крепостью, поднялась с колен, отряхнула мокрый, грязный подол платья и пошла в лагерь.

Последствия праздника давали о себе знать. Весь день вампиры прятались в шатрах, но и с наступлением вечера двигались еле-еле. Когда стемнело, в моем шатре появился Эреккус. Вид у него был как у ожившего трупа. Я не удержалась от смеха. В ответ он язвительно взглянул на меня и столь же ядовито усмехнулся.

– А я ведь вижу твою физиономию, – сказала я. – Надеюсь, ты успел в этом убедиться.

– Успел, сестра. И ты сейчас видишь мой позор.

– Бедняжечка, – с наигранным сочувствием вздохнула я. – Перебрал, значит? Это из-за выпитой крови ты так выглядишь или из-за вина?