Мазь была насыщена магией и быстро заживляла раны. Но они затянулись не до конца и еще саднили.

Долго лежать мне не пришлось. Уже вечером меня позвали помогать. В лагере снимали шатры. Мой мы сворачивали вместе с Эреккусом. Стоило мне отойти от него на несколько шагов и оказаться вблизи солдат, он резко меня окликал.

– Будь у меня на глазах, – потребовал он. – Атриус мне голову оторвет, если кто-то из них дотронется до тебя.

– Теперь понятно, почему ты так оберегаешь мою жизнь, – усмехнулась я. – Если я помру, тебя отымеют по полной.

Эреккус явно не ожидал услышать от меня таких словечек. Он вскинул брови и покачал головой.

– Удивлен? Думаешь, если я служу богине, то не умею ругаться?

– Странно… странно до жути, – пробормотал он себе под нос.

К своему заданию я относилась серьезно, но… серьезная работа не мешала мне и развлекаться при случае. Подкусить кроверожденного вампира – чем не веселье?

Мне нравилось дразнить Эреккуса. Это было проще простого. У Атриуса хватало дел, и потому я находилась под неусыпным надзором охранника, коротая время пикированием с ним.

Он забывал, что я способна чувствовать происходящее у меня за спиной. Почуяв, как он решил облегчить себе работу, я тут же сказала ему об этом. Эреккус недовольно поежился, а я громко засмеялась.

– Злорадствуешь, ведьма, – проворчал он.

– Я думала, у тебя шкура потолще.

Повернувшись, я помогла ему погрузить свернутый шатер в повозку. Лошади беспокойно переминались и храпели. Я чувствовала смятение, которое почти не оставляло бедных животных. Интересно, этих лошадей вампиры привезли из Обитр или украли у местных жителей? Если украли, тогда понятно, что лошади побаивались своих новых вампирских хозяев.

– А шкура у меня очень толстая, – обиженно заметил Эреккус. – Я воевал с призраками Слэды. Знаешь, кто они такие?

Я покачала головой, изумленная его серьезностью.

– Эти призраки – порождения смерти, – сказал он, прислоняясь к повозке. – Это души вампиров, измученные и истерзанные до такой степени, что от них остались лишь оболочки боли и гнева. И было их целая тысяча.

Я хмыкнула и захлопнула дверцу крытой повозки. Атриуса я почуяла раньше, чем увидела. Я всегда чувствовала его по трепетанию нитей, постоянно протянутых к нему. После его выплеска у костра он не приходил и не заговаривал со мной, вплотную занимаясь делами лагеря. Я издали следила, как он помогает солдатам сворачивать шатры.

Надо отдать ему должное: работать он умел и делал все наравне с солдатами, от заката до рассвета. Он ничего не ел и не отдыхал, а лишь трудился без устали.

Естественно, от такой работы ему было жарко, и он постепенно снимал с себя одежду. Сначала мундир, затем пояс, рубашку и даже сапоги. И теперь он, голый до пояса, месил босыми ногами грязь. Всклокоченные волосы выбивались из кожаного обруча, косо сидящего на лбу.

– А кто вел тебя на эту великую героическую битву с призраками? – спросила я Эреккуса. – Атриус?

Мной двигало любопытство и не более того. Я никак не ожидала, что мой вопрос так подействует на Эреккуса. Но его сущность мгновенно изменилась. Оставив работу, я повернулась к нему.

Эреккус стоял ко мне спиной и перевязывал очередной шатер. Однако я знала: его руки перестали двигаться.

Я осторожно коснулась его сущности. Сожаление. Чувство вины. Печаль. И сильнее всего… стыд. Глубокий, всепоглощающий стыд. Все его чувства напоминали повязку на старой ране, которая так до конца и не зажила.

– Да, – коротко бросил он.

Отвечать подробнее он не собирался.

– Атриус – хороший полководец? – тем же непринужденным тоном спросила я.

Неловкость Эреккуса почти полностью растаяла.

– Великий полководец. Нам очень повезло, что у нас есть такой военачальник. Считается, что солдат ради командира должен лезть и в огонь и в воду. Но не у каждого солдата есть командир, который ради него сделает то же самое. Особенно у наших.

Это маленькое добавление меня заинтересовало.

– Особенно у ваших?

Эреккус снова умолк и стал с усердием увязывать сложенный шатер.

Я чуть ли не в первый день поняла, что Эреккус весьма болтлив. Мне это было очень на руку, поскольку Атриус разговорчивостью не отличался.

– Вы ж о нас мало знаете, – наконец заговорил Эреккус. – Так я тебе скажу: Дом Крови в Обитрах… в общем, нас не жалуют.

Это я как раз знала даже при своих скудных познаниях о населении Обитр. Дом Крови считался проклятым, и королевства Тени и Ночи взирали на него свысока.

Чтобы не вызывать подозрения Эреккуса, я притворилась незнающей и с искренним удивлением спросила:

– Что, правда? А почему?

– Долгая эта история и невеселая, – взмахнул рукой Эреккус. – Старая, скучная история, нагоняющая тоску. Разгневанные богини, титулованные короли, проклятия, дышащие местью. Одним словом, трагедия.

– Мне такая история не кажется скучной.

– Потому что ты не живешь в нашем Доме Крови. Говорю тебе, скучная история.

Я решила расспросить его подробнее, но не сейчас, а когда хорошенько выпьет. Пьяный Эреккус должен быть еще болтливее трезвого.

Я вновь переключила внимание на Атриуса, который нагружал одну из многочисленных повозок. Без одежды он показался мне даже более рослым. Он был прекрасно сложен. Атриус поднимал очередной ящик, морщился от натуги, затем выпрямлялся и ставил ящик на повозку. Я любовалась игрой мышц на его спине и плечах.

Но если он привык тяжело работать наравне со всеми и делал это часто, нечего удивляться его мускулистому телу.

– Вот уж не думал, что девы с повязками на глазах не потеряли плотского интереса к мужчинам, – сказал Эреккус. – Это удивляет, как и прочие твои штучки. Хотя, если бы ты так пялилась на меня, мои ощущения были бы другими.

– Нет у меня никакого плотского интереса, – с излишней поспешностью возразила я и снова повернулась к нашей повозке.

– Да ты не стыдись, сестра.

– Не называй меня так, – буркнула я. – Я уже не сестра.

Эреккус захохотал.

– Значит, больше никакого обета целомудрия? Приятно слышать.

– Кстати, у меня никогда не было плотского интереса.

Сама не знаю, зачем я это сказала. Я не обязана кому-то что-то доказывать.

Эреккус поднял руки:

– Говорю тебе, этого не надо стыдиться. Хотя меня мужчины и не интересуют, но соглашусь с тобой: выглядит он здорово. Ты не первая и уж точно не последняя. Только счастье выпадает немногим.

Я позволила Эреккусу подхватить меня и усадить в повозку. Одежда на мне была пыльной.

Смахнув пыль с рук, Эреккус криво улыбнулся:

– Но может, с тобой будет по-другому. Ты в его вкусе.

– В его вкусе?

Эреккус наклонился ко мне и заговорщически усмехнулся.

– Красивая. Таинственная. Опасная, – сказал он, загибая пальцы. – Не удивлюсь, если он вляпается.

Свою лошадь Атриус определенно привез из Обитр. От нее исходила какая-то сверхъестественная сила. Это был крупный, мускулистый тяжеловоз, светло-серой масти, с темными пятнистыми ногами, испещренными розовыми шрамами. Такое удивительное животное я видела впервые. Восседавший на ней Атриус возвышался над всеми, кто ехал рядом. В отличие от большинства местных лошадей, которые не могли привыкнуть к новым вампирским хозяевам и которых приходилось постоянно успокаивать, эта обладала каменной невозмутимостью. В пути Атриус постоянно поглаживал ей гриву. Взор его был устремлен к горизонту. Казалось, он заглядывает в запредельные дали прошлого или будущего.

Поглаживание гривы. Вроде бы мелочь, но эта мелочь постоянно привлекала мое внимание и вызывала… недоумение. Большинство гленских воинов сочли бы это непростительной слабостью. Себе они не позволяли ничего подобного. Атриус не стеснялся показывать свою привязанность к лошади. У меня это не укладывалось в голове. Не он ли вторгся в наш дом, словно злобный голодный волк, готовый растерзать Глею?