Рок-банда наша названия не имела, но мы задумались над этим вопросом. Дум было как-то маловато, и мы начали репетировать, отложив решение главного вопроса на неопределённое время. Света попросила, чтобы мы играли не только Гнилой Запад, но и хорошие советские песни. Так мы и поступили. Когда Света пришла, чтобы послушать хорошую песню, мы исполнили творение Дунаевского, но за автора текста я был не уверен. Мы пели примерно так:
«Мы пи…, мы пи…, мы – пионеры юга,
Насра…, насра…, нас радует весна.
Торопись пись, пись, Приободрись, дрись, дрись…»
Пели мы хорошо и громко, но Света нам не дала закончить прекрасную песню, и попросила нас отныне петь на английском. Мы с этим радостно согласились, но всё-таки пели одну песенку, которая была частично на русском языке. Это была песенка про то, что у попа была коза, Shake baby shake, да через жопу тормоза, а поп дрова на ней возил и через жопу тормозил. Её, как бы, не только мы пели. Её даже пионеры из пятого отряда пели. Очень популярная была песня. Вот такая у нас была сублимация. Однако, как ни сублимируй, но о реализации забывать не стоит. На этом фронте дела обстояли не так весело.
Когда Ира меня коварно покинула, я разуверился в чистой любви, и тут же попытался предаться грязному разврату. Особых успехов не было, но в тот момент мне казалось, что успех мой был грандиозен. Мне удалось пару раз поцеловаться с другой Ирой совсем не по-детски и даже лизнуть её сиську, точнее то, что должно было стать сиськой. Кроме того, мне удалось поцеловаться ещё с двумя девочками, но по-детски, а с Иры удалось стащить трусы, но не совсем удалось. Она их быстро натянула назад, но волосы я всё же увидел. Вторая Ира тоже обещала мне звонить, но также до сих пор не собралась это сделать. Успехи в сублимации были куда как более весомыми. Мы научились играть пару песенок из репертуара Creedence Clear Water Revival, ну и так, кое-что не до конца. Короче говоря, два месяца не прошли совсем даром, а когда закончилась вторая смена, моя тётка решила, что мне надо посетить Эстонию, была такая республика Советской Прибалтики. На этот дурной поступок её соблазнила её подружка, которая вывозила туда своего золотушного отпрыска. Нетрудно догадаться, что в Эстонию я поехал уже без галстука.
В Эстонии мне всё не понравилось. Абсолютно всё. Море было такое мелкое и грязное, что к нему подходить было противно, не говоря о том, чтобы в нём ещё и купаться. В первый день выхода на море я, преодолев отвращение, всё-таки смог пройти по колено в воде около ста метров, но оно было ещё и холодным, и у меня навсегда отпало желание, лезь в эту грязную лужу. Эстонские девочки мне совсем не понравились. Красотой они вовсе не отличались, зато отличались врождённой эмоциональной тупостью. Мне не понравилась тёткина подружка, а особенно её золотушный отпрыск. Единственное занятие, которое я сам себе смог с большим трудом придумать, было ходить в лес по грибы и по ягоды. Скука была смертная, а тоска безысходная, и так три недели с лишним. Больше я никогда в эту Эстонию не ездил, и никогда не поеду, ну её в задницу вместе со всеми эстонцами.
Однажды, где-то дня за три или четыре до отъезда в город-герой Москву, я забрёл туда, сам не знаю куда, а всё из-за того, что я спёр у тётки сигарету и в лесу её выкурил. Мозг мой малость потёк. Чтобы добраться до места дислокации моей тётки, её подружки и её отпрыска, пришлось выйти из леса и идти вдоль моря. Не стану описывать красоты местной природы, как это делают авторши книжки про Лето в Пионерском Галстуке, зато перейду прямо к сути. Надо экономить время и бумагу, ибо лес – наше богатство. Берегите лес, господа! Шёл по берегу отряд, шёл издалека. На самом деле я шёл совсем один, слева море, справа лес, зато народу не видать совсем. Подумав пару минут, я продолжил свой нелёгкий путь и случайно наткнулся на нудистку. Есть мнение, что в те времена в Стране Советов нудистов не было, но мнение это в корне ошибочно. Не было такого понятия, как нудизм, однако голые бабы валялись на берегу Балтийского моря в изобилии, от одной до четырёх штук на погонный километр унылого побережья. Несколько раз я своими глазами видел их издалека, а вот до этой было всего-то метра три. Как-то слишком уж неожиданно я выскочил из-за угла, ну и эта самая нудистка вовремя не успела развернуться ко мне задницей. Ситуация была несколько двусмысленной. С одной стороны подглядывать не хорошо, но с другой-то – нехуй тут голыми валяться.
Сказать, кто больше сконфузился, было трудно, но дама со своим конфузом справилась быстро, а я, как бы, остолбенел от увиденного. Нудистка сделала вид, будто меня просто нет в природе, и продолжила загорать, как ни в чём не бывало. Я продолжал стоять и смотреть на барышню, а на меня беззастенчиво смотрела её пизда. Такая вот мясистая и волосатая пизда лет тридцати пяти отроду. Примерно ровесница моей матери, но тогда я ещё не был знаком с Фрейдом, а то бы я сказал, что он как всегда прав. Насмотревшись вдоволь на сиськи, пипиську и все прочие части женского тела, я вышел из состояния оцепенения и неуклонно направился до дому. До дома было около часа ходу, но мне мешал идти хуй, который слишком бурно отреагировал на нудистку. Мысли в голове путались, но одно я понял точно. Конечно, я и раньше всё это понимал, но тут-то я как бы прочувствовал это всеми фибрами своей души. И понял я, куда надобно совать свой хуй, чтобы он не мешал идти домой. Вот как-то так закончилось детство. Мои же наивные мечты уступили место вполне конкретным желаниям, а мой нездоровый романтизм превратился в здоровый цинизм.
В тот год в Москве стояла жуткая жара, горели торфяники, а птицы дохли налету. До школы оставалось ещё дня три, а делать было нечего. От нечего делать я продолжил изучать труды Ги де Мопассана и разглядывать творения любимых художников. Опять же от нечего делать, я взглянул на себя в зеркало и с ужасом обнаружил, что гадость под носом основательно разрослась, и на бороде выросло пять волосков, и ещё столько же на щеках. Пришлось всё это сбрить. Да и хуй бы с ними. Не жалко. Новое вырастет. Новые усы принесут новые мысли. Как-то так и закончились мои годы в пионерском галстуке, закончилось последнее пионерское лето, которое мне совсем не принесло радостей однополой любви. Видимо, я был не избранным, а самым обычным подростком, о котором великие писательницы книг не сочиняют. Внимания достойны только небинарные инвалиды.
На этом можно было бы и закрыть пионерскую тему, однако, не всё бывает так, как этого хочется. У людей есть такая особенность, возвращаться к прошлому не только в мыслях, но и в действиях. Недаром же говорят, что преступника всегда тянет на место преступления. Вот и меня постоянно тянет в том же направлении. Чтобы сэкономить время моих читателей, особенно тех, кому понравилось «Лето в Пионерском Галстуке», сразу предупреждаю. Следующая глава моей книги будет также на тему пионерских подвигов. Если кому-то не понравилось накарябанное выше, то ему совсем не стоит читать ниже. Там будет ещё страшнее. Нечто вроде страшной сказки примерно следующего содержания:
«А с девочкой было так мило, но мне захотелось проверить.
Я взял молоток, я взял зубило и вскрыл её ласковый череп».
Чтобы не обоссаться ночью, не пейте кофе после двадцати трёх часов. Это – вовсе не совет, это – Категорический Императив Канта.
IV
. Лето Без Пионерского Галстука.
Перед летом была весна, перед весной – зима, а перед зимой была осень, и всё это без пионерского галстука. Может это и хорошо, что без галстука, иначе мог бы чего доброго и пидорасом стать. Однако не удалось, почему-то. Осенью я очень активно начал знакомиться с девочками, но они по непонятным причинам были в сто раз более закомплексованными, нежели пионерки из Лагеря. Короче говоря, я за весь учебный год добился поцелуев только от трёх, и ничего кроме. Не жизнь, а полное говно. Успехов на поприще сублимации либидо было тоже, кот наплакал, а учится мне как-то совсем надоело, и, в конце концов, меня всё-таки выпиздили из математической спецшколы. Единственным сомнительным достижением за весь учебный год было то, что я научился пить и курить. Не так, чтобы стал я заядлым курильщиком или конченым алкоголиком, но начало было положено. Кроме этих сомнительных начинаний, я начал заниматься боксом и попытался изучить труды Зигмунда Фрейда, ибо с Ги де Мопассаном было покончено к началу мая. Ещё мне довелось посмотреть парочку журналов Playboy, и у меня возник вопрос, почему у всех американских баб волосы на пизде растут прямоугольником, а у той нудистки, что я видел в Эстонии, был треугольник. Короче говоря, я не достиг особых успехов в своем интеллектуальном развитии, но после сдачи экзаменов мы с приятелем так нахуячились дешёвым портвейном, что у меня даже возникла мысль о том, чтобы срочно бросить пить.
