До нового семьдесят второго года в школе было относительно спокойно. У всех, кто мерялся хуями, совесть успокоилась, ибо стало им ясно, у кого самый, что ни на есть охуеный хуище. Ясно, да не совсем. В марте семьдесят второго года века двадцатого случилось страшное.
Пришла весна, запели птички,
Набухли почки и яички.
Если ж быть точным, то почки не набухли, но у одного мудака яйца набухли сверх всякой меры, и он достал из широких штанин дубликатом бесценного груза прямо на уроке химии и начал дрочить то, что достал. Те, кому удалось увидеть то, что он достал, смогли по достоинству оценить бесценность груза, а я, как всегда, сидел не на том месте и подробностей не увидел. В тот день вместо старой грымзы, которая захворала ко всеобщей радости, урок вела молодая студентка. Она что-то спросила по поводу какой-то формулы, ну а потом задала ещё и нескромный вопрос: «Кто хочет ответить?» Её понять можно, она никого не знала по фамилии, а я взял да и посоветовал ей спросить мудака с бесценным грузом. Наивная девушка зачем-то последовала моему гадкому совету, вот тут и случилось страшное. Бесценный груз никак не убирался назад в широкие штанины, а его хозяин очень на это злился. В конце концов, ему удалось запихнуть свою гордость на место, но было уже поздно. Всем известно, что лучше поздно, чем никому. Видимо, также подумал и хозяин бесценного груза, и вежливо переспросил студентку, что ей от него надобно. На кой ляд она оторвала его от важного дела? Всему виной женское любопытство.
Студентка так ужасно покраснела, что мне даже показалось, будто бы к ней приходит ценный пушной зверёк, но не белочка. Хозяин бесценного груза показал мне кулак, ну а весь наш класс давился от хохота. Почему-то обошлось без драки, хотя мне очень хотелось, начистит грызло Великому Мастурбатору, ну, да и чёрт с ним. После этого случая студентка в нашей школе больше не появлялась, а народ обсудил скользкую тему и забыл о ней. Закончились весенние каникулы, прошёл без происшествий апрель и майские праздники, и до конца учебного года осталось всего пара недель, но тут приключилось уже самое-самое страшное. Один из моих одноклассников принёс в школу шариковую ручку. Казалось бы, вот что тут такого страшного? Шариковые ручки стоили тогда по тридцать пять копеек за штуку, и продавались они на каждом углу. Но та ручка была не простая и даже не золотая. Эта ручка была с глазком для порнофилов, куда можно было заглянуть на досуге. Одна пословица гласит, что любопытство – не порок, но большое свинство. Ручка пошла по рукам, и все стали заглядывать в глазок и вертеть верхнюю часть ручки вокруг своей оси. Как-то так вышло, что мне не удалось посмотреть, что там такого интересного можно увидеть, ибо ручка эта попала в руки к злополучному хозяину дубликата бесценного груза, из-за которого скромная студентка чуть не подохла от стыда на своём первом же уроке. Хорошо уже то, что самое страшное случилось не на уроке химии.
Шёл урок литературы, а хозяин бесценного груза с упоением изучал нечто более интересное, чем то, что до него пыталась донести Белла Васильевна. Такое имя было у нашей учительницы. Белле Васильевне тоже стало интересно, что там показывают, и она вырвала ручку из рук хозяина бесценного груза. Видимо, ей не было очень интересно, что было интересно всем остальным, и Белла Васильевна ограничилась десятью секундами изучения содержимого ручки, после чего отвела нерадивого подростка к директору. Как того и следовало ожидать, хозяин груза с потрохами вложил хозяина ручки, но тот заявил, что никогда в жизни не смотрел в глазок ручки, а просто взял её у отца случайно, так как не нашёл свою ручку, ну а пойти в школу без ручки просто не счёл возможным. После всех разбирательств о том, кто что увидел, отец моего одноклассника подарил ему эту ручку и объяснил, кому её можно давать в руки, а кому нет. Получилось так, что мне было можно, и я получил ручку до завтра.
Придя домой, я начал изучать содержание запретного плода. Там был типа диафильм из двенадцати голых девок. Десять кадров были ещё куда ни шло, но на двух кадрах девки раскорячились так, что вся пизда была наружу. Это было круче, чем Курбе и Дельво вместе взятые, однако шока у меня не было, ибо я подозревал, что мне предстоит увидеть, а вот Белла Васильевна не подозревала. Следует также добавить, что хозяина бесценного груза из школы на всякий случай отчислили, а хозяина ручки даже не ругали. Нет в жизни справедливости. Меня по окончании седьмого класса отправили на две первые смены в Пионерский Лагерь, ну а ещё у меня под носом выросла какая-то гадость, которая мне тогда казалась усами. Вот такие же усы были у Ларисы на пизде, но у меня выросли только под носом. Что с ними делать, я ещё не решил, а потому поехал покорять ими пионерок. Следует заметить, что в школе мне это не удалось, но в Лагере жизнь идёт по совсем иным законам. Чуть было не забыл. В школе пионеров начали принимать в комсомол, а меня туда совсем даже не звали, но ошейник я снял ещё в конце третьей четверти и был уверен, что больше никогда не нацеплю на шею эту гадость.
Как я жестоко ошибался. В лагере мне пришлось снова нацепить галстук на шею, но Ира мне его повязала на манер ковбойского платка, а мне с боем удалось отстоять своё право носить его так, как мне нравится. Хоть и малая, но победа над стадным инстинктом. Кроме своего права, я отстоял ещё и право Ирины, и тогда мы с ней образовали первичную ячейку общества в отдельно взятом Пионерском Заведении. С Ирой я познакомился ещё в автобусе по дороге в лагерь, именно там, где мне и пришлось отстаивать наши гражданские права, и в Лагерь мы прибыли уже с отстоянными правами и тут же ушли за клуб целоваться. У Иры был целый ряд преимуществ перед Ларисой. Во-первых, она была Ира, а не Лариса, что само по себе уже немало. Во-вторых, она была на полгода меня моложе, что позволяло мне на ней жениться, не нарушая семейной традиции. В-третьих, Ира была родом не из Детдома, а из вполне приличной семьи, что тоже играет не последнюю роль. Кроме этого, Ира была очень красива, однако, она была голубоглазой блондинкой и напоминала мне Мальвину, у которой, благодаря стараниям Буратино, вся пизда была в занозах. Дурацкая, однако, ассоциация, но уж какая есть, другую мне так и не удалось подобрать.
Отношения с Ирой начались бурно, но развития совсем не получили. Как я с ней поцеловался в первый день, так же точно было и в день расставания, однако, кое-чего я всё же достиг. Виной всему приличная семья, из которой и вышла Ира. Она совсем не хотела ни показывать, ни смотреть глупости, а о том, чтобы пойти дальше поцелуев, речи даже быть не могло. Правда, целовались мы уже не совсем по-детски. Языки наши иногда соприкасались, после чего Ира отодвигала меня в сторону и краснела. Был у Иры один ужасный недостаток – она жила в Медведках. Какое счастье ради пары поцелуев тащиться в Жопу Мира. Как только я узнал про эти самые Медведки, так сразу и раздумал жениться на Ире. Когда ж первая смена пролетела как фанера над Парижем, Иру родители решили у меня забрать, чтобы, не дай Бог, я не засунул свой язык слишком далеко, а меня никто не забрал. Сцена расставания была трогательна до слёз. Я обещал Ире любить её и в Москве тоже и дал ей номер своего телефона, и Ирина поступила аналогично, вот только соплей вылитых в мои уши, было намного больше. Само собой разумеется, что до сих пор я не позвонил Ирине и до сих пор с нетерпением жду её звонка.
Кроме Иры в моей жизни образовались ещё два дружка мужского пола, и с ними я занимался сублимацией. Чтобы меня не поняли неправильно, поясню, что мы пытались создать Лагерную рок-банду, и достигли значительно более весомых результатов, нежели те, что были достигнуты мною в школе. Немалую помощь в этом благом начинании мы получили от Светы. Свету я видел каждый год, но она слегка сменила ориентацию. Первые годы моего пребывания в Лагере, она ходила в галстуке, то есть была вожатой, а в этот год она была уже без галстука. На самом деле она уже три года была без галстука, но я заметил это только тогда, когда она проявила желание помочь нам сублимировать. Оказалось, что теперь Света стала Лагерным психологом. Вот такие метаморфозы, однако. Кроме этой метаморфозы всё было, как то и положено. Четвёртый, пятый и шестой отряды жили тоскливой и целомудренной пионерской жизнью. Третий отряд развлекался вуайеризмом, а второй мерялся хуями. Наш первый отряд уже дорос до попыток совращать девок, но по большей части, это были попытки с негодными средствами, как говаривал вождь мирового пролетариата.
