Капитан не возражал и, хотя обычно был довольно красноречив, сейчас, ввиду отсутствия времени, обрисовал сложившуюся ситуацию несколькими скупыми, но емкими фразами.

– Дела-а-а… – Листиков нахмурился и стал протирать очки.

Лекарь носил звание майора, что, как поняла Касандра, было выше по рангу, чем капитан у противного Сайледина.

– Неужели вы, голубушка, и впрямь так рветесь в небо? Занятно, однако. – Он водрузил окуляры на место, и его светлые, подвыцветшие с возрастом серые глаза внимательно оглядели комок из одеял на кровати. – Мы вам не враги! Не прячьтесь. Я знаю, что вы в сознании и не спите.

Всклокоченная и зареванная, с красным, распухшим от слез носом, Кася высунулась из кокона казарменного одеяла, как черепашка из панциря.

– Вы не поймете! – выкрикнула она в запале. – Небо – это свобода! Там так красиво… и… и… у меня вся семья летает! Приемная…

Голос ее дрогнул, и Кася опять разрыдалась.

– Ну вот! Чуть не убилась – и то не плакала вроде. Полковник об этом ничего не сказал. Кстати… – Лукавый взгляд целителя перешел на капитана Горностайчика, – не напомните ли мне распоряжение командира по поводу присяги, капитан? Он же вам поручил провести сию торжественную церемонию?

– Так точно, господин майор! – вытянулся во фрунт Горностайчик, еще не понимая, куда клонит корпусный лекарь. Однако он был преисполнен надежды, что опытный, много повидавший на своем веку мужчина что-то придумал. – Привести к присяге всех кандидатов согласно списочному составу!

– А как я понимаю, – голос Листикова стал буквально медовым, а улыбка хитрой, как у лисы в курятнике, – в списках Воронкова значится?

– Значится, – подтвердил Климент, – но как кандидат Кас Воронков.

– Ну-у-у… – многозначительно протянул майор, – мы же с вами знаем, как составляют эти списки местные писари. Там буковку не допишут, там кляксу посадят. Списки, чай, не приказы, можно и спустя рукава готовить. Вам ведь никаких отдельных распоряжений наш м-м-м… милейший Жербон Пейренович не отдавал?

– Не-е-ет, – догадываясь, в чем соль, расплылся в белозубой улыбке голубоглазый капитан. – Ах, и как же я сплоховал! Пропустил-таки кандидата. Что же делать?

Он подмигнул девушке, изобразив шутливую панику.

Кася из-под одеяла настороженно наблюдала за этим странным спектаклем двух взрослых офицеров. В душе девушки робким цветочком распускалась крошечная, хрупкая, как подснежник, надежда.

– Как старший по званию, – в голосе посерьезневшего майора прозвучали начальственные ноты, – приказываю исправить ваше упущение и немедленно привести кандидата Каса Воронкова к присяге! Свидетелем исполнения, чтобы все было по уставу, буду я! Выполняйте, капитан!

– Есть! – Климент, сияя начищенной монеткой, ел глазами вышестоящего офицера, но внезапно чуть сник. – Только вот шевроны-то интендант забрал, а без них – сами знаете…

– Создатель не выдаст, хряк не сожрет, – ответив поговоркой, отмахнулся Листиков, снова надев маску дедули целителя. – А там, глядишь, и полковник наш вернется, да и родня девушки может задержаться. Всякое бывает.

Ликующая в душе от такого шанса Касандра тут же, не раздумывая, рванулась встать с кровати, но ноги ее не держали, и она чуть не рухнула на пол. Шустрый, как ртуть, Горностайчик едва успел подхватить ее под локоток до того, как она шмякнулась на холодные каменные плиты, и усадил обратно на кровать.

Поджав босые ноги, Касандра только сейчас оглядела себя и внезапно сообразила, что ее одежды на ней нет. Кто-то переодел ее в больничную пижаму из плотной мягкой ткани темно-синего цвета. Щеки Каси заполыхали от смущения, когда она представила, как мужские руки снимают с нее одежду.

– Так-с. И о чем мы думаем, милочка? Вы о целительских артефактах, видимо, понятия не имеете? Зря! – Лекарь покачал головой. – Вот смотрите.

Раз – и дедуля уже сменил халат на такую же больничную пижаму.

– Только вот обратно не выйдет, – посмеиваясь, объяснил он, уходя за ширму переодеться. – Ох уж эти кандидаты, чего только не напридумывают от незнания. И шустрые, как я посмотрю. Дракончик-то ваш, мамзель, похоже, весь в наездника. Два сапога пара! Ну что ж, вид у нашей барышни сейчас не для присяги. Конечно, она кандидат, а не курсант. Формально нарушения устава нет, форма выдается позже. Только на плац в таком виде все же идти не следует.

Целитель прошел к шкафу, стоящему у двери, и, покопавшись там, выудил весьма элегантный, хоть и поношенный мужской плащ.

– Думаю, сие мое одеяние скроет ваш временный костюм пациента, а на ноги вот только носочки. Берите-берите, – сунул он в руки Касандры огромные вязаные носки в разноцветную полоску. – Это супруга моя вяжет вечерами. Уже всю родню оделила. Причем, что любопытно, вяжет только носки, и исключительно полосатые.

Он добродушно усмехнулся, пока Кася натягивала на ледяные ступни теплые и очень уютные носочки. Ей они оказались как гольфы, аж до колена. Она еще и штанины в них заправила. Касандре было совершенно все равно, как она сейчас выглядит, главное, что она все же сможет принять присягу и противный жаб капитан выгнать ее уже не сможет. Что не все так просто, девушка даже не догадывалась. Замечание про какие-то шевроны прошло мимо нее. В тонкостях закрепления магической присяги Касандра, конечно же, не разбиралась.

Целитель накинул на свою пациентку плащ, а Горностайчик лихо подхватил ее на руки.

– Так быстрее, пока капитана Сайледина хмырх не принес. Да и батюшки вашего тут нет, чтобы мне претензию предъявить, – успокоил он девушку.

Майор, выглянув за дверь, убедился, что плац чист, все курсанты должны были уже разместиться и сейчас находиться в столовой, и троица двинулась к камню присяги.

Наши заговорщики даже не подозревали, что их случайно заметил один неприятный юноша и со всех ног кинулся искать своего дядюшку.

У камня присяги Климент аккуратно поставил Касю на ноги. У двуликого нервно подрагивали пальцы, чуть светились глаза, а кончик носа дергался, беспрестанно принюхиваясь.

Девчонка Воронковых ему явно импонировала, хотя Горностайчик не мог понять, в каком качестве. Как барышня она была совершенно не в его вкусе. Капитан любил фигуристых рыжеволосых дам с легкой стервозинкой в характере, игривых и интригующих. Касандра была прямолинейной, в чем-то наивной и упрямой, но что-то в ней притягивало Климента, не давало оставить в беде. Впрочем, размышлять об этом у двуликого сейчас времени не было.

В церемонии этой тайком проводимой присяги не было ничего торжественного. Касандра, чуть пошатываясь, оперлась о каменный пьедестал и, положив одну руку на артефакт, послушно и как-то механически повторяла за капитаном нужные слова.

Последняя фраза и слово «Клянусь» были смазаны уже знакомыми мерзкими воплями «Прекратить!».

К ним, запыхавшись от бега и тяжело переваливаясь откормленной уткой, спешил Жербон Сайледин с багровым, перекошенным от ярости лицом. За ним тенью следовал плотный парень с прыщавой мордой, на которой сияла подхалимская улыбочка.

– Что вы себе позволяете, Горностайчик?! – взвизгнул толстяк, подбежав, и только что не ухватил Климента за грудки. – Как вы посмели нарушить приказ?! Что все это значит?!

Кася в этот момент как раз рассматривала появившийся на руке металлический обод с именем. Кстати, на браслете, помимо непонятной цифры «22» и какой-то квадратной пластинки с рунами, было выгравировано ее имя – «Касандра Воронкова».

– Вот, дядя! Смотри! У нее уже и знак появился. – Прыщавый юноша, уже щеголяющий в новеньком мундире курсанта, нахально схватил ее за руку, демонстрируя всем темный ободок на запястье.

Кася руку выдернула и плотнее завернулась в чужой плащ. Ей очень хотелось врезать этому парню в нос, как когда-то учили поступать с наглецами братья.

«Ишь, взял моду за руки хватать, – злилась она про себя. – Подхалим жабий. Такой противный слизняк и еще ябеда!»

– Позвольте, капитан, – вперед опять выступил майор Листиков, – я не понимаю, в чем проблема. Горностайчик выполняет ваш же приказ! Привести к присяге весь списочный состав. Это последний кандидат из списка. Я как лекарь счел возможным на время дозволить мамзель Воронковой покинуть целительскую для принятия присяги и лично проследил за исполнением как старший по званию. Какие-то проблемы?