- Так на нем камеры нет, - вытащил я из кармана мобильник Гриши.

- Отстой!

- Поехали уже! – проворчал я. - Нам нужно добраться до Финансы быстрее Алекса!

Машина тронулась и, не прошло и минуты, как мы выехали на трассу до Эдембурга. Гриша еще прибавил скорости. Я тяжело выдохнул. Все осталось позади. Мы буквально прошли через ад. Я посмотрел на Сегу на заднем сиденье. Он осматривал свою рану в боку.

- Ох, великие боги, вы все же помогли! - проговорил он с облечением. Кровь из раны больше не шла. Похоже пуля прошла навылет, не задев органов. Японец соединил руки вместе и что-то зашептал себе под нос. Наверное, молился.

Глядя на мелькавшие деревья, редкие заправки и мотели, я задумался. С ужасом я понимал, что Франсин осталась там. Вторая волна сожаления и боли ударила в душу. Молодая, сильная и красивая девушка. В памяти множеством искр возникали короткие видения-воспоминания. Как я впервые встретил ее в баре, и она отчаянно пыталась притвориться студенткой университета… Как я постоянно подозревал ее в чем-то… Казалось, что я прожил еще одну жизнь, когда узнал о ее прошлом. И теперь ее больше нет! Вот так вот. Очередная душа принесена в жертву на алтарь бесконечной войны в мире людей.

- О ком-то вспоминаешь? – спросил Гриша неторопливо. – О Финансе? Хотя, думаю, о Франсин небось? Мне тоже очень жаль.

- Как ты так спокойно это воспринял?

- Сила, приятель, - показал на висок друг. – Она с самого начала неоднократно мне говорила, что у нее рискованная работа, которая может в любой момент привести ее к смерти. И я должен быть к этому готов. Я пообещал ей! - Звучало вполне логично. Это было в стиле Грибоеда. – Эх, а она ведь так хотела, чтобы я был у нее первым… - с досадой проговорил он. – Ну, ты знаешь, как я все это воспринимаю. Если не в силах физически изменить, то лучше не думать об этом.

- Парни, может, расскажете, что за Финанса? – вклинился в наш разговор Сега. – Что вообще происходит, и куда вы едете? И главное, я-то тоже вот так с вами, и даже не возражаю.

- Можем высадить в любой момент… – проговорил с улыбкой Гриша. – Но лучше удиви его, Марк!

- Ладно, - кивнул я. И рассказал Сеге все с самого начала, ничего не утаивая. Японца не мог скрыть приступов удивления. Вот честно, я думал, что именно этого человека мне будет удивить труднее всего. Однако его глаза периодически так округлялись от изумления, что казалось, еще чуть-чуть - и они навсегда останутся, как у коренного европейца.

- О, боги! – Сега под конец рассказа удовлетворенно хлопнул в ладоши. – А ведь я единственный у нас в отделе, кто не считал тебя виноватым в этой чёртовой истории с купюрой. И, строго говоря, ты все-таки жертва. А я лично считаю, что ты творил благо! – Тут уж изумился я. – Верно про тебя говорила наемница. Как бы это сумасшедше не звучало, но ты пытался воспитать из денег достойную личность. Это стоит похвалы!

- Вот так да! – проворчал Гриша. – И все лавры ты получил! – взъерошил он мне волосы.

На мгновение ему даже удалось меня развеселить, но я тут же вернулся к своим невеселым мыслям. Не прошли и нескольких минут, как Сега и Гриша разговорились.

К полудню мы подъехали к Эдембургу. Из-за деревьев мы заметили черный дым, который словно пытался разбавить утренние безоблачное небо. Вдалеке показались первые высотки. Чтобы не привлекать внимания, мы поехали по проселочной дороге, ведущей в пригородные районы. Пришлось сделать крюк в несколько километров, чтобы оказаться сразу в южной части столицы. Конечно, реальность никогда не могла тягаться с воображением, но все же некоторые мои самые жуткие фантазии обретали кровь и плоть. Город изменился, но это были лишь слова. Детали - вот что превращало его в оплот хаоса и безумия, поразивших город, как чума.

Уже в пригороде мы увидели первые признаки болезни. Тут и там у костров ютились бродяги. На обочинах и прямо дорогах стояли покорёженные и сожжённые автомобили. Горы жженых покрышек, повсюду мусор, разбросанные вещи, поломанная мебель. Нередко их судьбу повторяли и дома. Некоторые из них были сожжены, другие изуродованы, третьим повезло больше – они были просто изрисованы граффити. И чем дальше мы въезжали в город, тем более жуткие сцены открывались перед нами. Казалось, что безумный спрут, некогда обвивавший жителей этого города, умер, а труп его разлагался на улицах, раскинув свои щупальца.

- Так, здесь я выхожу! - вдруг сказал Сега, когда мы почти выехали из пригорода.

- Куда же ты, самую вечеринку пропустишь… - проговорил Гриша с досадой, остановив машину.

- Эта ваша история, парни. Я пас! Может, еще встретимся. А мне нужно к своей девушке. Плевать мне уже на это психа комиссара.

- Чертовски верно подмечено! – кинул ему напоследок Грибоед.

Мы попрощались Сегой и поехали дальше. Кроме грусти такая панорама за окном ничего не вызывала. На стенах домов плакаты, призывающие к митингам. На улицах стояли множество баррикад: некоторые разваленные, другие совсем свежие. Повсюду виднелись следы беспощадных языков пламени, на пешеходных дорожках валялись листовки, а где-то и целые горы мусора. Многие магазины были разграблены, витрины разбиты. Так же выглядели и некоторые жилые дома. И на большинстве улиц не было ни души, не считая разрозненных групп людей в переулках.

На одном из перекрестков по нашей машине неожиданно открыли огонь. Мы с грибоедом вскрикнули одновременно. Удивительно, но злоумышленники попали только по корпусу не задев стекло. Казалось, в этом городе остались только бандиты. Время от времени откуда-то из недр городских джунглей слышались механические голоса из громкоговорителей. Мы продолжали ехать, погружаясь в жуткие недра войны, страданий и боли, разлившимся по улицам Эдембурга. Пару раз улицы оказывались перекрыты вереницами брошенных автомобилей, и нам приходилось искать объездные пути.

Незаметно для себя я задремал. Закрыл глаза всего на мгновение, но этого оказалось достаточно. Очередное видение. И на этот раз я чувствовал, что оно было последнее. Похоже, вся это история готова была закончиться в любой момент. Истерзанный пороками и людским гневом, Эдембург не простит этого жителям и начнет рушиться на глазах, рассыпаться в пепел, а затем сама земля затрясется под ногами, развергнется и поглотит город, оставив огромную зловонную воронку.

Я чувствовал, что просто устал. Не физически, а эмоционально, духовно. Устал ощущать, что каждую минуту, каждую секунду может случиться что-то ужасное. Я хотел только спокойствия, но уже не такого, как когда-то давно. А осознанного спокойствия понимания, что все будет только в моих руках.

И снова передом мной возникла реальность. Мне казалось, что скоро я непременно перестану отличать видения от действительности. А вдруг различий между ними нет вовсе?

Алексей больше не следил за временем со смерти своего отца. Тот день забрал часть его души. Часть чего-то светлого. А что осталось не тронутым, казалось сухим и безжизненными, будто почва в далекой пустыне. Марат, Франсин, Стюарт и другие казались теперь лишь нотами прелюдии к чему-то большему. К великому будущему, которое ожидало Алексея. Он знал, зачем просыпался каждый день на этом свете.

Солнце стояло в самом зените. Облака будто навсегда исчезли с неба. Было тепло. Ранняя осень чувствовалась в воздухе. Рыжеватые умирающие листья, казалось, несли в себе потерянные надежды лета. В последнем танце они крутились в дуновении легкого ветра. Затем бессильно ложились и молча принимали смерть на оранжевом ковре кладбища, покрывшем улицы, дороги и дворы.

Именно так чувствовал осень Алексей. Листья меланхолично падали на лобовое стекло. Приходилось старательно сметать их дворниками. Мужчина старался не обращать на них внимания.

Дорогая шла вверх, петляя, как змея. Взору отрывался «Пик Эдема», искусственно созданный холм в черте пригорода. Место самых роскошных домов во всем Эдембурге.