Алек с места прыгнул через болото, уворачиваясь от нескольких лезвий за раз. Руфин встретил его в полный рост. Одежда, кучей лежавшая на диване, осыпалась на пол, где-то под ногами мелькнул подозрительно знакомый краешек с вышитым на нем пирожным.

— Сдавайся, — сказал Алек, держа напарника на мушке, но тот лишь криво ухмыльнулся. По щеке прошел нервный тик.

Странный позвякивающий звук за спиной заставил Алека сделать несколько шагов вперед. Доски, из который маг забрал твердость, размякли от воды. Шкаф осел, посуда посыпалась на пол, задевая Алека. Он невольно обернулся, стараясь убежать от лавины, и в этот момент получил по корпусу диванной подушкой. Подушкой, которая стала плотной, как древесина.

Он плашмя рухнул на пол. Револьвер с хлюпом скрылся под мутной водой — воды набежало по щиколотку, и она не прекращала прибывать. Алек отполз спиной вперед, напоследок пнув Руфина по колену. Тот крякнул и привалился к дивану.

Несмотря на то, что у Алека был крайне неудачный день, Руфин явно чувствовал себя хуже. Он тяжело и хрипло дышал, хватая воздух ртом, губы подергивались, руки дрожали. Лопнувшие капилляры испещрили белки глаз.

— Сколько Гранулы ты сожрал? — спросил Алек.

— Не знаю, — злорадно ответил он, пытаясь отдышаться, но задыхаясь. — Достаточно для того, чтобы размазать тебя по полу. Дарю тебе пару минут перед неизбежным.

— У тебя передоз, — констатировал Алек с некоторой грустью.

— Завидуешь моей силе?

— Было бы чему. Если не поедешь в больницу — сдохнешь.

— Ты же не сдох, обратился оленем.

— А ты кем обратишься? Крысой?

Алек медленно поднялся, пошарил глазами вокруг и зацепился за яркое пятно. Голубой шелковый уголок торчал из кармана брюк, будто желая помочь. Алек медленно сунул руку в карман, сжимая платок и встречаясь с Руфином взглядом.

— Ты проиграл, — спокойно произнес он. — Чтобы ты не сделал, тебе не сбежать. Мы разнесли твой дом. Эстет мертв, Маттиас арестован. Тебе конец. А если ты не попадешь в больницу, то умрешь через пару часов. Поэтому сейчас ты сдашься, и мы поедем туда вместе.

Руфин сглотнул и поправил усы трясущимися руками. Его колотило.

— Отдай мне ключи от наручников.

Руки плохо слушались его, пока он искал ключ. Ладонь дрогнула, и ключ чуть не упал в воду. Алек подхватил связку в полете, потеряв зрительный контакт с бывшим напарником, но тот не воспользовался этим преимуществом. Ему становилось всё хуже, а по глазам побежали серебристые разводы.

Алек щелкнул наручниками на запястьях. Выдохнул, потер лицо.

И в ужасе обернулся на затопленную комнату.

— Дина?

Глава двадцать пятая

Ключ от подвала найти не удалось, Руфин бормотал что-то нечленораздельное и в итоге просто закрыл глаза, отгораживаюсь от чужих проблем. Алек оставил бывшего коллегу на крыльце — не дома же его бросать, еще утонет в этом искусственном озере — и рванул обратно.

По короткой лестнице тек водопад грязно-серой воды. Алек спустился, дважды поскользнувшись, и прижался ухом к толстой деревянной двери. Руфин как-то хвастался, что дверь в винный погреб должна быть специальная — из особо прочной древесины, иначе летом оттуда уходит прохлада, плохо влияя на качество выпивки.

— Дина!

За дверью никто не отвечал, но Алек, холодея, слышал, как вода капает внутри крупным, почти ливневым дождем. Потоп доставал ему почти до колена. Он уперся руками в стену и дважды ударил по доскам, пытаясь выбить дверь или хотя бы пробить отверстие внутрь.

Не получилось.

— Дина! — заорал он со всей дури и саданул дверь еще раз.

Алек помнил этот подвальчик: крохотная комнатка без окна ниже уровня земли, пару стеллажей, шкаф для вина и коробки. Сколько там места вообще? Там может кончиться воздух, или заполонить вода, или…

Внутри что-то упало, вода хлюпнула, и его сердце на секунду оборвалось.

— Я тут, — голос звучал сдавленно, глухо. — Где ты?

— Ты в порядке вообще? — крикнул он взволнованно и навострил уши, как мог. — Я тебя вытащу. Подожди…

— Да, я… все хорошо…

Даже сквозь толщу стен и воды Алек понял: это ложь.

— Там будто дверь заблокировало, это ты?

— Нет, не я. Но по ней текло что-то серое и вязкое, а потом поверх вода пошла. Наверное, эта вязкая жижа на дне мешает открыть.

«Жидкий цемент. О боги, от него же ожоги…»

— Какой уровень?

— Выше колен уже.

«Да вашу ж мать», — Алек попробовал ударить еще раз с такой силой, что чуть не выбил коленный сустав. Бесполезно.

— Я схожу за помощью, чтобы высадить дверь!

— Алек, не уходи… — прозвучало так тихо, будто внутри головы.

— Я скоро, не бойся.

— Тут погас свет. Я не знаю, что происходит, я не знаю, где ты. Если ты уйдешь, то уже не вернешься… Стены на меня движутся, хотя я их не вижу. Так бывает? Боги… Мне нечем дышать, тут так темно… Я умру здесь в одиночестве…

— Эй, — он постучал ладонью по двери, пытаясь привлечь её внимание. — Я тебя вытащу, даже не думай об этом. Ничего не делай, просто дыши глубже. Помнишь, мы договорились, что теперь ты мне веришь? Я вернусь!

В два скачка он оказался в гостиной, пробрался через полный бедлам к выходу. Игнорируя лестницу, перепрыгнул через перила на землю и обежал дом. Звериный гон тлел из последних сил. Алек матерился сквозь зубы, даже хлопнул себя по щекам, но вряд ли это помогло бы: голове и так досталось.

В глубине сада спрятался обвитый виноградной лозой шкафчик с кранами. Алек нервно оторвал мешающую ветвь, отворил дверцу и закрутил вентили.

«Это не поможет. На полу гостиной достаточно воды, чтобы подвал затопило полностью». Он судорожно окинул глазами пространство вокруг, ища ответа. Покопался в скучающей рядом тележке, забытой садовником. Секаторы, ножницы, веник. И маленький садовый топорик.

Вцепившись в него до побелевших костяшек, Алек кинулся обратно в дом. Замер у входа, выискивая среди вещей одну единственную. Тарелка, наполовину наполненная водой, плавала посреди гостиной, как кувшинка. Алек заглянул внутрь: Гранулу вымыло, на дне едва осталась щепотка или две. Он выпил воду через край — на зубах хрустнул песок, но под кожей непривычно защипало. И звериный гон, державшийся на последнем издыхании, воспрял. Кровь будто разогналась по жилам, мышцы заныли от отсутствия движения. Даже головная боль чуть отпустила.

За пару прыжков Алек оказался у лестницы, еще за один — внизу. Вода почти дошла до пояса.

— Отойди от двери, — рыкнул он и, не вслушиваясь в ответ, ударил. Топорик надкусил доски, но толку от такого удара все равно было маловато.

«Тут нужен тяжелый боевой топор», — подумал Алек, вкладывая в удары все оставшиеся силы.

Физическая сила никогда не была преимуществом дома Оленя, но здесь помогла скорость. Он рубил дверь исступленно, как безумный. Топорик мелькал в воздухе, тупясь от непривычно толстой древесины. Щепки брызнули в стороны, крохотная щель разрасталась в стороны, точно пасть зверя.

Алек бросил топорик в поредевший водопад на лестнице и добил дыру ногой, оббивая края. И наконец замер, пытаясь отдышаться. Из дыры на него смотрела непроглядная тьма.

— Дина? — задыхаясь, произнес он. — Иди на голос, я тебя вытащу.

Долгую томительную секунду тишина не прерывалась, а потом вода заволновалась, булькая и всхлипывая, будто жаловалась, что её потревожили. И в темной дыре показалась тонкая девичья рука, и следом — огромные глаза, черные от зрачка во всю радужку.

— Я не выберусь сама, — сказала Дина хрипло, голос подрагивал.

— Я помогу, — он схватил мокрую ладонь.

Щель была узковата. Дина расцарапала плечи и почти застряла, но тяжелая атласная ткань мокрой юбки проскользнула, пропуская девушку наружу. Алек поставил её на пол, быстро оглядел. Девушка выглядела неважно: лодыжки явно обожгло щелочью цемента, оставив мертвенно-серые пятна на коже, одежда испортилась в хлам, волосы растрепались и сбились в непрочесываемую кучу.

Дина сглотнула, подавляя всхлип, и Алек сгреб её в охапку, пытаясь обнять сразу всю.