Как однажды Даре всё же придётся оставить Диму в руках врага.

***

«Никогда, никогда, никогда», – долетает по связи отзвуком сна, щедро замешанного на воспоминаниях.

Дима рывком садится, откидывая одеяло.

(Дара у себя в эллинге поднимает голову, внимательно прислушиваясь.)

– Грёбаные сны.

Сочувствие-утешение-укоризна.

«Разбудил, маленькая?»

Дара щедро делится по связи своим сонным спокойствием и снова прячет голову под крыло.

Невыносимо хочется оказаться у неё в эллинге и заснуть, прижавшись к тёплому боку, но увы.

Дверь и окна заперты.

…и кто в этом виноват, спрашивается.

Ну, не считая Стрельницкого, конечно.

Хлебнув воды из кружки, с вечера оставленной на тумбочке, Дима встаёт и какое-то время кружит по комнате, не находя себе места, – а потом, рассердившись на себя, привычно опускается в упор лёжа.

Десяток медленных отжиманий приводят голову в порядок.

Да, Дима влип. Влип так глубоко и прочно, что даже оценить невозможно.

Предал ли он КОДА?

Напрямую – нет, но…

Но он добился того, к чему так стремился. Да, криво и совсем не на тех условиях, как планировал когда-то, но Дара признана разумной.

Вопрос, не велика ли была цена?..

«Не велика», – шепчет связь с Дарой.

В конце концов, он же заявил тогда Риману, что будет действовать, даже если КОДА не одобрит?..

Осталось понять, что же дальше.

(И лечь спать!)

Дара снова недовольно ворочается у себя в эллинге, и Дима, испытывая угрызения совести, ложится, но ещё долго пялится в потолок, в углу которого чуть заметно мигает красный огонёк то ли камеры, то ли сигнализации.

Пока воспоминания снова не захватывают разум.

…и пока в них не вплетаются Дарины сны, полные неба и свободы.

Октябрь начался чередой дождей. Синоптики бубнили про обрушившийся на центральные регионы циклон, ветер порывами до десяти метров в секунду и возможные ночные заморозки, но потом, словно опомнившись, сулили обязательное потепление через недельку.

В редкие перерывы между дождями выглядывало подрастерявшее тепло солнце.

Что ж, кому-то было довольно и такого.

Драконица и её пилот скакали по лужайке, словно спущенные с поводка щенки. Нет, в Диминых движениях прослеживалась некоторая структура – можно было даже узнать элементы той «разминки», которую полковник Сергей Стрельницкий видел на изъятых в Южной цитадели видеозаписях. А вот Дара явно дурачилась, подражая ему.

– Знакомые связки, – произнёс гость полковника, наблюдая за ними из окна его кабинета. – Но школа не наша. Не говоря уж о реакции дракона.

Стрельницкий не собирался ничего пояснять, поэтому ограничился кивком.

Дима упёр руки в колени, переводя дыхание, но через десяток секунд рывком выпрямился и, повернувшись, что-то скомандовал Даре. Та с готовностью подскочила к нему, припав передними лапами к земле.

Словно почувствовав напряжённый взгляд Сергея, Дима поднял голову, глядя точно в окна кабинета.

Сделай он хоть одно резкое движение…

Рука полковника сама собой потянулась к кнопке вызова на гарнитуре.

Кажется, Дима сообразил, как его действия могут быть расценены. Он сник, а Дара, помедлив, дотянулась и ткнула носом в спину. Отмахнувшись, Дима медленно пошёл к крыльцу.

Стрельницкий опустил руку.

– Пилот… хромает? – только и спросил гость.

– Был ранен почти месяц назад.

– Похоже, серьёзно?

Обычный человек хромал бы ещё месяца три… Впрочем, речь шла не об обычном, потому вопрос был понятен.

– У него была блокирована связь. Регенерация действовала, судя по всему, но на… остаточном уровне. Во всяком случае, так говорит профессор Лазаревский.

Гость задумчиво поскрёб бритый подбородок.

– Гм, что ж, Сергей Александрович, познакомьте меня, наконец, со своим пилотом.

…Дима встретил их в холле у лестницы. Глянул сумрачно на незнакомца, потом перевёл взгляд на Стрельницкого и заявил:

– Вот даже не думайте объявить, что мне нельзя с Дарой тренироваться.

– Обсудим позже, – коротко оборвал его Сергей, не желая поднимать эту тему в присутствии постороннего.

Их с Димой отношения, условия, правила и договоры – это территория, на которую он никого допускать не собирался.

Всё было слишком шатко, слишком неоднозначно для привыкшего обеспечивать свой полный контроль над ситуацией полковника госбезопасности. Раньше Диму с Дарой сдерживала заблокированная связь, но сейчас – только добрая воля драконицы (чья разумность ещё недавно вызывала у Стрельницкого сомнения), комплекс различных угроз и «страховок» и датчики-маячки у обоих.

Ну и некоторое хрупкое, необъявленное перемирие, основанное на сходстве целей (которые они до сих пор вслух друг другу так и не озвучили).

Не густо, что говорить.

– Ладно, – пробормотал Дима, отворачиваясь.

Ну хоть на прямой конфликт не пошёл, уже хорошо.

– Борис Викторович, – кивнул Стрельницкий, – Дмитрий в вашем распоряжении. Как и его дракон.

Услышав это, Дима задрал голову, рассматривая, наконец, гостя и явно пытаясь догадаться, кто он.

Впрочем, данных в его распоряжении было немного. Нашивку Константиновского училища Дима вряд ли мог опознать, так что ему осталось самое базовое: чин подполковника, сам факт принадлежности к силам ДРА и то, что пилотом, при всём при этом, гость не был.

– Дим, рассчитываю на твою сознательность, – не удержался Стрельницкий от негромкого комментария.

Дима криво усмехнулся, привычным жестом расчёсывая чип.

Но если он и ожидал какой-то реакции от незнакомого подполковника, то не дождался.

– Пойдёмте, пилот, – сухо произнёс тот. – Продемонстрируете, на что вы способны. Времени у меня не так много.

– Борис Викторович, значит, – протянул Дима, не торопясь двигаться с места. Во взгляде его промелькнула некоторая догадка.

– Для вас, пилот, я господин подполковник. Вы меня поняли?

Дима молчал.

– Я жду ответа «да, сэр».

Дима молчал.

– Впрочем, неважно. Вы не мой курсант… по счастью.

– По счастью, – эхом отозвался Дима и, наконец, отмер. – Идёмте. Считайте, что я гражданский.

О да, весь Димин вид от камуфляжных брюк до жетонов на цепочке ясно говорил, насколько «гражданским» он был.

– Гражданских пилотов не существует.

…Чего бы Дима ни ожидал, но вряд ли того, что Борис Викторович, не сбавляя сухого резкого тона, вытрясет из него всю душу и устроит форменный экзамен по лётной тактике и основам пилотажа.

Они начали ещё в гостиной, но потом сместились на крыльцо, потому что между своими вопросами Борис Викторович не забывал требовать что-то и от Дары.

Вернее, от Димы, чтобы тот командовал Даре – разумеется, по связи, не вслух.

– Вы идёте левым ведомым в формации «ромб» при заходе на наземную цель, однако видите одиночного противника на восемь часов сверху, ваши действия?

– Сообщу ведущему.

– Дальше? Ведущий обязан поразить цель, задачу никто не отменял.

– Зависит от того, кто с нами в звене, – пожал плечами Дима, словно прислушиваясь к чему-то. А может, и не словно, с учётом того, с каким любопытством подбиралась к крыльцу Дара. – И от защиты наземной цели.

– Допустим, цель без защиты. Огневая мощь ограничена пятьюдесятью метрами на сорок пять градусов. – Борис Викторович на секунду взглянул на Дару и скомандовал: – Дракона в воздух, набор пятнадцать, затем круг на наименьшей высоте, радиус двадцать.

– Х-ха! – не сдержалась довольная Дара, стартуя ещё до того, как подполковник закончил говорить.

Стрельницкий невольно отступил, застёгивая куртку – помня, какой ветер поднимают её крылья, когда Дара пытается набрать высоту в прыжке с земли.

– Ведущий – огневой средневес первой категории, – всё тем же ровным тоном продолжил Борис Викторович, чуть пригнувшись, когда Дара еле увильнула от столкновения со зданием, слишком резко взяв разворот. – Правый ведомый сопостави́м с вами, задний, допустим, тяжеловес-защитник вроде третьей или одиннадцатой серии… если вам, конечно, это вообще что-то говорит с вашим уровнем, гм, знаний.